Когда сгущается тьма - Джеймс Гриппандо

Алисия сделала паузу, чтобы перевести дыхание, потом показала на лежавшую на столе половинку аргентинской банкноты.

— Матери «исчезнувших» передавали различные известия друг другу и представителям общественности посредством таких вот купюр достоинством в двадцать песо, на которых обычной ручкой записывалась необходимая информация. Так новости, переходя из рук в руки, беспрепятственно распространялись по всей стране.

— Все это было много лет назад, — сказала мать Алисии дрогнувшим от сдерживаемых эмоций голосом, — и не имеет к нашей семье никакого отношения.

— Напротив, смутное подозрение о том, что наша семья так или иначе вовлечена во все это, заставило меня напуститься на бедную женщину и потребовать, чтобы она больше никогда не пыталась встретиться со мной. И знаешь, что было дальше? Она согласилась и пообещала уважать мои желания. Сказала, что я больше о ней не услышу. Пока…

— Пока — что?

Алисия достала из сумки футлярчик губной помады и сняла крышку. Помады в металлической трубочке не было, а на ее месте находился еще один фрагмент аргентинской банкноты. Она расправила его и приложила к лежавшему на столе обрывку. Разорванные края половинок совпали идеально — как элементы детской головоломки.

— Она пообещала не искать со мной встреч, пока не соберет достаточно доказательств, подтверждающих то, что хотела мне сообщить, но так и не сообщила.

— Не представляю, какие у нее могут быть доказательства, — скептически скривилась Грасиела.

— Вот одно из них, к примеру. Это та самая губная помада, которую похитили из моей сумки. Сегодня мне ее вернули.

— Кто вернул?

— Та женщина, которая приезжала в университетский городок, чтобы переговорить со мной.

— Она украла твою губную помаду?

Лицо Алисии стало очень серьезным.

— Обрати внимание на отсутствие помады. Одна только трубочка и осталась.

— Я это вижу. Не понимаю только, кому могло прийти в голову выковыривать оттуда помаду. Должно быть, эта женщина окончательно спятила.

— Напротив. Она поступила очень разумно.

— Уж и не знаю, как можно называть хищение чужой губной помады разумным поступком.

— Это просто гениально, если она пыталась получить образец моей слюны.

Мать Алисии вздрогнула, словно смысл происшедшего проступил перед ней во всех деталях.

— И какое же, по-твоему, доказательство может содержаться в образце моей слюны? — спросила Алисия.

Лицо матери побелело. Биологические тонкости до сих пор никого не интересовали, и теперь Алисия с болью в душе наблюдала, как ее мать, что-то сопоставив про себя, теряет почву под ногами. Она задыхалась, словно из комнаты выкачали воздух.

— На свете существует великое множество больных людей, которые только и думают, как причинить вред своему ближнему, — наконец пробормотала она.

— Нет, мамочка. Сейчас речь о другом.

Мать сглотнула. Должно быть, пытаясь вновь обрести возможность ясно выражать свои мысли.

— Все это… так неожиданно. Я не понимаю, что происходит… Но ты должна совершенно точно знать одно: я люблю тебя, Алисия, люблю всем сердцем и буду любить всегда, что бы ни случилось.

— Я это знаю.

— Чего в таком случае ты от меня хочешь?

— Хочу кое-что у тебя узнать. Нечто очень важное…

Глаза у матери налились влагой, и она едва сдерживала слезы.

— Что именно?

— Ты действительно хочешь разговаривать со мной откровенно? Или предпочитаешь, чтобы я встретилась с той женщиной?

Размышляя о Пауло, Джек пришел к выводу, что многое в сержанте по-прежнему остается для него загадкой. Адвокат не любил лишних сложностей и предпочитал прямоту и откровенность, но Пауло — и не только по мнению Джека — был парнем отнюдь не простым. Не говоря уже о том, что они знакомы всего несколько часов. Впрочем, кризисная ситуация, в которой оба оказались, ускорила процесс взаимного узнавания и вынесла на поверхность такие вещи, какие в обычной жизни не так-то просто заметить. А именно, кто чего стоит и что собой представляет, когда напряжение чрезмерно, а ставки высоки как никогда. Но Джек по крайней мере оценил степень его доверия, когда тот пригласил его в мобильный командный пункт, чтобы он встретился с пожилой женщиной, которая принесла деньги Фэлкона, и одним из первых услышал ее объяснения по этому поводу.

Когда Джек открыл дверь и вошел в командный пункт, там были только Пауло и эта женщина. Она сидела в напряженной неудобной позе с прямой как палка спиной, положив на колени сжатые кулаки, в одном из которых стискивала носовой платок, возможно, принадлежавший Пауло. Увидев ее, Джек подумал, что она выглядит моложе, чем его abuela. Хотя он с легкостью представил ее за карточным столом в окружении старушек латиноамериканского происхождения, достигших более преклонного возраста и составлявших компанию его бабушке. Они имели обыкновение часами резаться в карты или пить кофе с пирожными, болтая о всякой ерунде и иногда отзывая его в сторонку, чтобы поинтересоваться, понравилась ли ему их внучатая племянница или иная родственница и не хочет ли он свести с ней знакомство. Джек обратил внимание, что отливавшие серебром волосы женщины коротко, но стильно подстрижены, а спрятанные за круглыми стеклами очков глаза печальны и искренни. Хотя оливковую кожу избороздили морщины, лицо имело здоровый вид, и можно было предположить, что это скорее следствие выпавших на ее долю жизненных невзгод, нежели возраста.

— Значит, вы тот самый адвокат, представляющий интересы этого монстра? — спросила она, когда Джек занял место за уставленным переговорными устройствами столом.

— Меня зовут Джек Свайтек. Я действительно был короткое время адвокатом Фэлкона, но нахожусь здесь по другой причине. Дело в том, что Фэлкон держит в заложниках моего лучшего друга, я же стараюсь в меру своих скромных сил помочь сержанту Пауло разрешить сложившуюся ситуацию и освободить заложников.

— Она все это знает, — сказал Винс. — Мы с этой дамой успели пообщаться до того, как я пригласил вас сюда.

— Вы действительно знаете Фэлкона? — обратился к ней Джек.

— Да. Именно по этой причине я и встретилась с сержантом Пауло.

— Вы не подумайте, что я такой уж Фома Неверующий, просто не могу взять в толк, почему вам понадобилось для этого так много времени.

— Я пришла к сержанту Пауло, как только увидела Фэлкона по телевизору.

— Местное телевидение ведет передачу о захвате заложников весь день, а фотография Фэлкона печатается в газетах почти двое суток — с тех пор, как в багажнике его машины обнаружили труп женщины.

— Я приехала в Майами всего несколько часов назад.

— Информация о найденном в багажнике теле и о заложниках передавалась по Си-эн-эн и другим национальным каналам.