Колизей. «Идущие на смерть» - Александр Гарда

– Да бегите быстрее, – в сердцах махнул рукой эдитор рабам, мчавшимся к нему с носилками через арену. – Еще не хватало, чтобы здесь все в обморок попадали.

Он неуверенно покосился по сторонам, вертя рудис Ахиллы в руках, не зная, что с ним делать.

– Дайте сюда, – не выдержала Луция и ловко выхватила деревянный меч из рук Рутилия. – Она его честно заслужила.

И девушка положила меч на носилки рядом с подругой.

– А теперь, граждане Рима, вы увидите удивительное выступление фессалийских всадников! – вспомнил распорядитель о своей прямой обязанности. – Сейчас они покажут свое умение управлять лошадьми только силой своих ног! Уздечка им совсем ни к чему!

И на арену один за другим начали вылетать на легконогих конях прекрасные юноши. Скакуны, не обремененные уздечками, буквально летели над ареной, а их хозяева демонстрировали чудеса выездки, направляя движение четвероногих партнеров ногами и маленькими палочками, которыми легко касались конского затылка и ушей. Непостоянная в своих привязанностях толпа тут же переключила внимание на новое зрелище, и девушки, наконец, получили возможность потихонечку исчезнуть с арены, следуя за носилками, на которых уносили Корнелию и Ахиллу.

По сумрачной галерее, в которой после солнцепека было даже зябко, их провели в помещение лекарни, где их ждали хирурги. Девушек переложили на операционные столы, раздели и обмыли раны. Оказалось, что у Корнелии все обошлось как нельзя лучше: пес успел только слегка ободрать клыками шею, откусив самый кончик уха, кровь из которого залила тело галлийки так, будто она вся – живая рана.

С Ахиллой получилось несколько сложнее, но хирург, зашив рану, благодушно похлопал по плечу Луцию, склонившуюся над подругой.

– Все нормально, красотка! Эта девчонка живуча как кошка. У нее и без того уже пяток шрамов было, так что ей не привыкать. А теперь можете нацепить на нее все обратно и тащите в школьный лазарет. Вот мужики обрадуются!

– Иди в Аид! Мы ее заберем с собой во дворец. Там она быстрее поправится. Так что счастливо оставаться! Свами, позови рабов! А, впрочем, не надо – вон Нарцисс идет.

– Ну что, красотки? – голос тренера был все так же строг, будто он не потерял еще на них права. – Все обошлось как нельзя лучше. Меня из-за вас никто не распял – и слава Юпитеру! Быстро забирайте свои полутрупы и вон отсюда. На улице вас ждут носилки. Рудисы не забудьте. Скоро ужин, и я не собираюсь сдохнуть от голода только потому, что весь вечер провожусь с вами.

– Эй, – приподнялась на своем ложе Ахилла, – я совершенно не жажду, чтобы меня таскали точно младенца. Дайте какую-нибудь палку, и я дойду до носилок сама.

– Первая разумная мысль за сегодняшний день! – от радости Нарцисс даже хлопнул себя руками по ляжкам. – Если и вторая «курица» сможет самостоятельно переставлять ноги, будет совсем хорошо. Свами, надеюсь, у нас еще будет время поговорить, хотя… Не могу откладывать мой подарок до греческих календ. Подожди минутку!

С этими словами он скрылся в полутьме коридора, но вскоре вернулся, ведя за руку темнокожую женщину лет сорока пяти, очень похожую на Свами.

– Мама! – прошептала трясущимися губами нубийка, хватаясь за сердце.

Увидев дочь, женщина издала крик радости и, бросившись к посеревшей от потрясения девушке, прижала ее к груди.

– Вот это да! – растерянно пробормотала Луция, опускаясь на стоящий рядом табурет, приготовленный для раненых. – Нет, при первой же возможности уеду в провинцию. Буду жить на природе и ткать по вечерам у открытого окна, слушая пение соловья. Боюсь, что бурная жизнь мне не по зубам.

И она подозрительно хлюпнула носом, глядя на ревущую от радости Корнелию и непохожего на себя Нарцисса, глядящего с умилением на обнимающихся мать и дочь.

– Что тут происходит? – послышался успевший стать для Луции родным голос. – Я что-то пропустил? Может, хватит всем рыдать? Вас там ждет целая толпа народа во главе (вот мелочь-то!) с императором. Так что поторопитесь. Если надо, я пришлю носильщиков для Ахиллы.

– Вам действительно пора! – подошел к обнявшимся женщинам Нарцисс и мягко попытался оторвать Свами от матери. – Не стоит заставлять принцепса ждать. Твоя мать никуда не денется. Я ее выкупил и поселил недалеко от школы в более-менее приличной инсуле. Так что, когда сможешь, приходи. Мы будем тебя ждать.

– Мама! – с трудом оторвалась от родной груди Свами. – Я постараюсь появиться при первой возможности. Может быть, завтра. Самое позднее – послезавтра.

– Мне тоже позволено тебя ждать? – поинтересовался Нарцисс, стараясь под грубостью скрыть беспокойство.

Счастливая Свами посмотрела на сурового мужчину, робко глядящего на нее с высоты почти двухметрового роста, и, быстро подойдя, нежно поцеловала его в губы. Каризиан завистливо вздохнул и отвернулся.

– Ну а теперь мы можем, наконец, заняться делом? – поинтересовался он, когда нубийка оторвалась от своего жениха. – Или мы идем, или я тоже потребую доказательств любви от Луции. Думаю, что я это заслужил.

– Не дождешься, – лукаво стрельнула в него глазами римлянка. – Сам же сказал, что нельзя заставлять императора ждать. Помоги Ахилле дойти до портшеза, и все будет отлично. Надеюсь, во дворце нам дадут помыться? Целую вечность не лежала в ванне.

– А я вообще никогда, – сползла с хирургического стола Ахилла и, осторожно ступая на больную ногу, поковыляла к выходу, поддерживаемая Каризианом и Луцией.

Сзади шли, обнявшись, Свами с матерью и Нарцисс, поддерживающий Корнелию. Бывший тренер венатрисс любовался фигурой будущей жены и думал о том, что не зря потратил на своих «куриц» полгода жизни. Немного упорства, и он сможет вытряхнуть из Федрины кругленькую сумму за эффектное выступление своих воспитанниц. Если эту премию прибавить к его накоплениям, то, невзирая на траты, вызванные выкупом Свами и ее матери, у него еще останется довольно звонких монет, чтобы приобрести небольшое поместье в пятидесяти милях от Рима, где он сможет тихо закончить свои дни в окружении любящей семьи. Даже самым суровым героям нужна малая толика домашнего тепла. Вы с этим согласны?

Свадьба Каризиана и Луции произошла спус тя две недели после памятного сражения в Амфитеатре. Нетерпеливый влюбленный хотел назначить ее чуть ли не на следующий день, но решением принцепса нельзя было пренебречь, и девушки четыре дня провели среди дворцовой роскоши, приводя себя в порядок как внешне, так и внутренне.

У Ахиллы понемногу восстанавливались силы, и она, прыгая на одной ноге, выбиралась вместе с подругами во внутренний дворик, полный прекрасных статуй и цветов, но даже в этом божественном уголке ее снедало беспокойство, причины которого скифянка не могла объяснить даже себе самой. Внешне она оставалась все такой же задиристой и бесшабашной, но, подтрунивая вместе с Луцией над восторженными ахами Корнелии, которую восхищало во дворце абсолютно все от роскошной мозаики на полу до вышивки на новой тунике, она чувствовала, что ей чего-то не хватает в этом море счастья.