Леди мира. Автобиография Элеоноры Рузвельт - Элеонора Рузвельт

Ко второму сроку правления ФДР нация видела в президентской чете политических партнеров и уважала выносливость Элеоноры не меньше, чем ее сострадание.

Элеонора восхищалась молодыми лидерами. Она часто организовывала молодежные саммиты лидеров и внимательно слушала, как молодые люди выражают свои идеи, надежды и опасения.

Элеонора, запечатленная на этой фотографии с адмиралом Холси (справа) и неизвестным моряком, поднялась на борт неизолированного военного самолета, чтобы посетить раненых, измученных солдат, дислоцированных в Тихоокеанском регионе. Она всегда помнила те ужас и мужество, которые ей пришлось лицезреть.

Элеонора считала помощь в разработке Всеобщей декларации прав человека самой важной работой в своей жизни.

После смерти Франклина Элеонора превратила свой любимый коттедж Вэл-Килл в дом, офис и убежище, о которых всегда мечтала.

Элеонора и Мэриан Андерсон объединились в борьбе с сегрегацией в Вашингтоне и продвижении прав человека по всему миру.

У Элеоноры и Джона Кеннеди сразу были напряженные отношения. Но они объединились, чтобы назначить женщин на высшие посты в администрации.

Глава 22

Наступление войны: 1941

В феврале 1941 года к нам приехала великая герцогиня Люксембургская, и мы устраивали привычные вечеринки. В том же месяце Гарри Гопкинса отправили в Англию для поддержания личных контактов между Франклином и британским правительством, поскольку посол Кеннеди собирался уйти в отставку, а нового еще не назначили. Я вспомнила, с каким отвращением Гарри относился к некоторым нашим карьерным дипломатам во время предыдущей поездки по наблюдению за условиями жизни в европейских странах. Вернувшись, он сказал мне: «Они настолько заняты в обществе, что у них нет времени интересоваться условиями труда и сельского хозяйства».

Однажды мистер Уилки пришел навестить моего мужа, и всем домочадцам так не терпелось взглянуть на него, пока он сидел в кабинете Франклина на втором этаже Белого дома, что внезапно у многих появились дела, которые привели их в холл. Я бы и сама к ним присоединилась, но не знала о визите, пока Франклин не рассказал мне позже.

Июнь оказался трудным месяцем из-за того, что заболела Мисси Лехэнд. Болезнь оказалась затяжной и унесла ее жизнь. Но жизнь в Белом доме должна была продолжаться как обычно. 17-го числа к нам приехала наследная принцесса Нидерландов Юлиана с мужем, принцем Бернхардом, и за лето мы приняли много других гостей, включая герцога Кентского в августе и лорда и леди Маунтбеттен в октябре. Позже герцог и герцогиня Виндзорские приехали на обед с моим мужем, хотя мне пришлось уехать, чтобы соблюсти давнюю договоренность.

В начале августа мой муж, после ряда таинственных консультаций, сказал, что собирается в путешествие по каналу Кейп-Код и хочет немного порыбачить. По его улыбке я поняла, что он умалчивает о некоторых своих планах.

Я уже научилась не задавать вопросов, если собеседник не делился информацией по своей воле, и это стало почти навязчивой идеей для меня во время войны. Поскольку я общалась со многими людьми, то могла проболтаться о чем-то важном, поэтому умоляла мужа не выдавать мне секреты. Во многих случаях невозможно было не знать, что происходит, но, если я не пыталась все выяснить, мои знания оставались весьма смутными.

В первые дни круиза по Кейп-Коду Франклин пригласил нескольких друзей отправиться с ним, и эту поездку хорошо осветили в новостях. На президента смотрели толпы людей с берегов канала, а потом – пустота! Позже мой муж любил рассказывать историю о том, как пересел с президентской яхты на тяжелый крейсер «Огаста», который проплыл вдоль побережья и вошел в гавань Арджентии, где Франклин встретился с премьер-министром Черчиллем.

Историю этой встречи рассказывали часто, а Франклин-младший и Эллиот, которые присутствовали при ней, могли описать свою роль гораздо лучше, чем я. Для обоих мальчиков встреча с отцом стала приятным сюрпризом. Эллиот проделал потрясающую работу. После того как он вступил в ряды армии, его отправили на Райт-Филд для обучения, а затем распределили в группу, которая направлялась на Гандер-Лейк-Филд. Эллиоту приказали отправиться в Арджентию в августе, когда его отец встречался с премьер-министром Черчиллем для обсуждения Атлантической хартии, поскольку он находился как раз в этом районе. Эллиот понятия не имел, почему его оторвали от работы и отправили в Арджентию и, увидев в гавани все эти корабли, очень удивился.

Такой же сюрприз ожидал и Франклина-младшего. Его, служащего военно-морского резерва, призвали во флот еще до войны. Он служил в звании старшего офицера на эсминце, который сопровождал торговые суда в Англию, и это была самая неприятная работа. В конце зимы и начале весны в Северной Атлантике бывает очень холодно, поэтому Франклин-младший умолял всю семью прислать ему теплую одежду и рассказывал истории о том, как приехал в Портленд, штат Мэн, почти покрытый льдом. Но благодаря этой обязанности его кораблю посчастливилось охранять президента и премьер-министра. Прибыв в Арджентию, Франклин-младший получил приказ явиться к главнокомандующему на борт такого-то корабля. Сыну было очень не по себе, он подумал: «Что я такого натворил?» Ему и в голову не приходило, что главнокомандующий – это не адмирал Кинг, поэтому, когда он поднялся на борт и увидел своего отца, это стало для него приятным сюрпризом и большим облегчением.

Вернувшись, Франклин, казалось, был счастлив, что Атлантическую хартию наконец-то согласовали и анонсировали, и что они с мистером Черчиллем смогли поладить и узнать друг друга чуть ближе. Они уже встречались, но толком не были знакомы. Франклин почувствовал, что эта встреча растопила лед, и сказал, что теперь он знает: Черчилль, который, по его мнению, был типичным англичанином, – человек, с которым действительно можно работать.

Тот факт, что этот путь прошел незамеченным, доставил Франклину особое удовольствие. Он, бывало, посмеивался, рассказывая о президентской яхте, которая целый день тихо плыла по каналу Кейп-Код с джентльменом в кепке, надвинутой на глаза, более или менее похожим на Франклина ростом, который сидел на палубе и махал рукой.

С годами я все больше старалась узнавать как можно меньше секретов, а мисс Томпсон, чей кабинет находился в стороне от главного холла, рядом с лифтом на втором этаже, стала почти отшельницей, взяв за правило говорить всем, что она ничего не знает о делах моего мужа.

Даже на пресс-конференциях я утверждала, что государственные дела находятся не в моем ведении – их решает мой муж. Когда меня просили высказать мнение по вопросу, я это делала,