Жареные зеленые помидоры в кафе "Полустанок" - Фэнни Флэгг

А на самом дне коробки Эвелин обнаружила конверт с надписью «Миссис Эвелин Коуч».

— Смотрите-ка, она оставила мне письмо!

Эвелин открыла конверт и прочитала:

«Эвелин, я тут написала вам несколько рецептов Сипси. Они мне очень нравились когда-то, вот и я подумала, может, вам тоже понравятся. Особенно обратите внимание на рецепт жареных зеленых помидоров.

Я люблю вас, Эвелин, детка. Будьте счастливы. Я счастлива.

Ваша подруга, миссис Вирджиния Тредгуд.»

Миссис Хартман сказала:

— Ну что ж, благослови её Бог.

Эвелин принялась аккуратно укладывать фотографии обратно в коробку, и ей стало горько. Боже мой, подумала она, человек прожил на этой земле восемьдесят шесть лет, и все, что от него осталось, — это коробка из-под обуви, набитая старыми бумагами.

Потом Эвелин попросила миссис Хартман показать ей, где было раньше кафе.

— Но ведь от него ничего не осталось! Конечно, я с удовольствием прогуляюсь с вами и все покажу, если хотите.

— Это было бы просто замечательно, если вам не трудно, конечно.

— Ничуть. Подождите немного, я только сниму с плиты фасоль и поставлю мясо в духовку, я мигом.

Эвелин отнесла коробку в машину и, поджидая миссис Хартман, прошлась до дома, где жила миссис Тредгуд. Подойдя к крыльцу, она взглянула вверх и засмеялась. Высоко в ветвях березы торчал веник, которым миссис Тредгуд запустила в соек почти год назад, а на телефонных проводах сидели дрозды — те самые, что подслушивали её телефонные разговоры. Дом оказался совершенно таким, как говорила миссис Тредгуд, — с геранями в кадках и кустами жасмина перед входом.

Потом вышла миссис Хартман, они проехали несколько кварталов, и она показала место, где когда-то было кафе, — совсем рядом с железнодорожными путями. Тут же стояло кирпичное здание, тоже заброшенное, но Эвелин удалось прочитать надпись над входом: «Салон красоты миссис Опал». Все было так, как она и представляла.

Потом миссис Хартман показала, где стоял магазинчик папы Тредгуда, — на его месте теперь красовалась аптека, а с другой стороны здания располагался Клуб любителей лосей.

Эвелин спросила, нельзя ли ей посмотреть на Трутвилль.

— Конечно, почему же нельзя, дорогая, это совсем рядом, за путями.

Когда они проезжали негритянский район, Эвелин удивилась, насколько он был маленький — всего лишь несколько кварталов с деревянными лачугами. Миссис Хартман показала на домик с выцветшими зелеными креслами на крыльце и сказала, что здесь жили Большой Джордж с Онзеллой, пока не переехали в Бирмингем к своему сыну Джасперу.

На обратном пути Эвелин заметила бакалейную лавку Осии рядом с разрушенным деревянным тиром — когда-то он был выкрашен в светло — голубой цвет. На фасаде лавки ещё виднелась полустертая надпись тридцатых годов: «Пейте имбирный эль „Буффало-рок“».

Внезапно Эвелин вспомнилось детство.

— Как вы думаете, миссис Хартман, у них есть земляничная газировка?

— Наверняка.

— А ничего, если мы зайдем?

— Конечно, тут многие белые покупают.

Эвелин остановила машину, и они зашли в лавку. Миссис Хартман подошла к старику негру в белой рубахе и подтяжках и крикнула ему прямо в ухо:

— Осия, это миссис Коуч! Она дружила с миссис Тредгуд.

Услышав имя миссис Тредгуд, Осия бросился к Эвелин и прижал её к груди. Никогда в жизни Эвелин не обнимал негр, и она растерялась — не знала, что сказать. Зато Осия принялся тарахтеть как пулемет, но Эвелин не смогла разобрать ни слова, поскольку у него не было зубов.

Миссис Хартман крикнула:

— Нет, дорогой, она не дочка ей! Это её подруга, миссис Коуч из Бирмингема.

Осия смотрел на неё во все глаза и улыбался, а миссис Хартман принялась искать в холодильнике земляничную воду.

— Ага, наконец-то!

Эвелин хотела заплатить, но Осия опять затараторил, и опять Эвелин ничего не поняла.

— Уберите деньги, миссис Коуч. Он хочет угостить вас.

Эвелин стало неловко, но она поблагодарила его, и Осия проводил их до машины, что-то лепеча и не сводя с неё глаз.

Миссис Хартман крикнула ему: «Пока!» — и шепнула Эвелин:

— Глухой как пень.

— Я так и подумала. Никак не могу прийти в себя после его объятий.

— Он просто обожал миссис Тредгуд, с самого детства её знал.

Они снова переехали пути, и миссис Хартман сказала:

— Знаете, дорогая, если здесь свернуть направо, то дальше будет старый дом Тредгудов.

Едва они въехали на следующую улицу, как Эвелин увидела его: большой двухэтажный белый деревянный дом с верандой вокруг. Она узнала его по фотографиям.

Эвелин остановила машину, и они вышли. Почти все окна были выбиты, пол на веранде сгнил и провалился, так что попасть внутрь им не удалось. Казалось, он вот-вот рухнет. Они обошли дом, и Эвелин сказала:

— Какая жалость, что он в таком состоянии. Когда-то он, наверное, был очень красивый.

— Да, это был самый красивый дом во всем Полустанке, — согласилась миссис Хартман. — Но никого из Тредгудов в живых не осталось, и, я думаю, его скоро снесут.

Они прошли на задний двор и остановились в удивлении: старая решетка у задней стены была покрыта ковром из роз, которые цвели так, словно им было невдомек, что их хозяев давно нет на свете.

Эвелин заглянула в разбитое окно и увидела белый стол с треснутой столешницей. Интересно, подумала она, сколько тысяч печений нарезали на этом столе?

Потом она отвезла миссис Хартман домой и поблагодарила за компанию.

— Ну что вы, я с таким удовольствием прокатилась с вами. С тех пор как перестали ходить поезда, здесь почти никто не бывает. Жаль, конечно, что нам пришлось свидеться при таких печальных обстоятельствах, но я очень рада была познакомиться и прошу вас, приезжайте к нам в любое время.

Хотя было поздно, Эвелин решила ещё разок съездить к старому дому. Уже темнело, и, когда фары её машины осветили окна, ей показалось, будто внутри движутся люди. И внезапно Эвелин услышала, — она могла поклясться в этом, — как Эсси Ру играет на пианино в маленькой гостиной: «Эй, девушки из Буффало, погуляем вечерком».

Эвелин остановила машину. Она плакала, и сердце её разрывалось от горя. Почему, думала она, ну почему так устроено, что люди должны стареть и умирать?

ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК МИССИС УИМС

«Бюллетень Полустанка»

25 июня 1969 г.

НЕЛЕПО ГОВОРИТЬ «ПРОЩАЙ»

Как мне ни жаль, но этот выпуск — последний. С тех пор как моя дражайшая половина съездил со мной в отпуск на юг Алабамы, он просто помешался на мысли все бросить и поселиться там. Мы подыскали себе домик у самого залива и недели через две переезжаем. Теперь этот старый пень сможет рыбачить день и ночь, если захочет. Я, конечно, его избаловала, но, знаете, несмотря на всю свою злобную ворчливость, он был и остается неплохим малым. Не придумаю, что бы такого ещё сказать по поводу нашего отъезда, потому и говорить ничего больше не буду. Мы оба выросли в Полустанке. Славное было время, и славные люди нас окружали, но почти все они разъехались кто куда. Теперь здесь ничего не узнать: столько появилось новых скоростных шоссе, что уже и не знаешь, где кончается Бирмингем и начинается Полустанок.