Эльфийский Петербург - Алексис Опсокополос

— Хорошо, пусть будет Гагарин, — улыбнувшись, произнёс консул, которого позабавил отказ Жилинского признавать своё участие в убийстве Седова-Белозерского. — Что у Вас случилось, кроме этого?

— Больше пока ничего. Но чтобы и дальше тоже ничего не случалось, нам нужна помощь. И как можно скорее.

— Всё же что-то случилось.

— Я опасаюсь, что без Николая Константиновича будет труднее сохранять сплочённость в рядах эльфов. Никто не хочет долгой войны; если мы не одержим ряд серьёзных побед в ближайшее время и до конца года не вынудим Новгород капитулировать и признать независимость Петербурга, то есть большая вероятность, что уже к весне мы начнём испытывать трудности с мотивацией у наших бойцов и магов.

— Я Вас очень хорошо понимаю, и у меня есть для Вас замечательная новость! — сказал Карингтон. — Наши дипломаты провели успешные переговоры с Эстонией, и теперь она готова наравне с Финляндией прислать вам на помощь своих лучших боевых магов. Хоть завтра.

— Это очень хорошая новость.

— Но у эстонцев есть одно условие.

— Я бы удивился, если бы его не было. Они тоже хотят землю?

— Землю хотят все, Денис Гордеевич. Но в отличие от Финляндии, которая претендует только на Карелию, эстонцы хотят получить небольшой кусочек Петербургской губернии.

— Какой именно? — поинтересовался Жилинский.

— Я не знаю, но могу уточнить.

— Не стоит, милорд. Я сразу могу сказать, что свою землю мы раздавать не будем. Но я могу предложить им землю в Псковской области.

— Это, конечно, щедрое предложение, — сказал Карингтон, ухмыльнувшись. — Но земли в Псковской области Вам не принадлежат.

— Так и Карелия мне не принадлежит, — возразил Жилинский. — Но мы дошли почти до Пскова, эстонцам даже не придётся ничего завоёвывать, надо просто зайти туда и закрепиться.

— Меня впечатлили достижения эльфов на фронтах, особенно сегодняшний прорыв к Пскову, — сказал консул. — Но у меня есть информация, что люди не оказывали вам практически никакого сопротивления. Вы не знаете почему?

— Понятия не имею, — ответил Жилинский. — Видимо, понимают, что мы сильнее, и пытаются сохранить жизни своим магам и бойцам.

— А ещё у меня есть информация, что Николай Константинович вчера объявил по всем фронтам перемирие с полуночи. И, судя по всему, люди сделали то же самое. Именно поэтому ваш неожиданный удар по нескольким направлениям дал такой ошеломительный результат.

— К чему Вы клоните, милорд?

— К тому, что люди, вполне возможно, ещё и не начинали толком воевать. Не знаю, по какой причине, но очень похоже на то. И я сомневаюсь, что у вас получится закрепиться под Псковом, не говоря уже о том, чтобы его взять.

— Нам не нужен Псков, поэтому я и предлагаю эти земли эстонцам, — сказал Жилинский.

— Денис Гордеевич, Псков — это хорошо, но я Вам ещё в начале разговора озвучил пожелания Эстонии, а Вы сейчас не в той ситуации, чтобы выбирать или затягивать с ответом, — произнёс Карингтон, неприятно улыбнулся и добавил: — И мы ещё не обсуждали пожелания Британии.

*****

Когда я вернулся из Новгорода в имение бабушки, Ристо уже был там. Как мы и предполагали, от Жилинского он вернулся ни с чем: к матери его не пустили, сказали, что она и Андрей с Машей сейчас в шоке и трауре. И что они не могут и не хотят ни с кем разговаривать, даже по телефону. Это было ожидаемо, но теперь мы хотя бы знали, что мои родные у Жилинского и, скорее всего, они живы.

Всё это сообщил мне сам Ристо, которого я встретил сразу же по прибытии. После разговора с ним я отправился искать бабушку, чтобы рассказать ей, как прошла встреча с кесарем. Нашёл её у источника. Подождал в сторонке на лавочке, пока она не освободилась.

— Ты пришёл к источнику? — спросила меня бабушка, подойдя ко мне и присев рядом.

— Я пришёл к Вам, — ответил я и вкратце пересказал свой разговор с Романовым.

— Ты молодец, всё верно ему сказал, — похвалила меня бабушка. — Нам сейчас не до политики, не до Петербурга и не до Англии, у нас сейчас есть вопросы поважнее.

— Просто очень обидно: мы столько сил потратили на то, чтобы найти и привезти Дроздова, и всё зря.

— Ничего не происходит зря, мой мальчик. Ни-че-го! — бабушка по слогам произнесла последнее слово и улыбнулась, правда, улыбка у неё получилась грустная.

— Очень хотелось бы на это надеяться.

— Как минимум благодаря Дроздову мы теперь точно знаем, что Романов не убивал Костика. Это, конечно, не значит, что мы после этого должны во всём верить кесарю, но всё же.

— Просто я так надеялся, что войне придёт конец.

— Я не хотела тебя расстраивать, но я знала, что она не закончится так быстро.

— Но почему? У нас был шанс, отец ведь дал приказ о прекращении огня.

— Не Коля начал эту войну, и я сомневаюсь, что ему бы дали её закончить. Собственно, ему и не дали. Но теперь на сцену придётся выйти тем, кто прикрывался твоим отцом и использовал его желание отомстить кесарю. Сейчас, мальчик мой, начнётся самое интересное.

— Почему придётся выйти на сцену? — спросил я. — Жилинский ведь уже вышел.

— Жилинскому недолго руководить Петербургом! — отрезала бабушка.

— Почему Вы так думаете?

— Я не думаю, я знаю, что недолго.

— Сколько?

— Дня два-три после того, как мы спасём Андрея, Машу и Ольгу.

— Очень хотелось бы верить, что у нас получится их спасти.

— У нас всё получится, не сомневайся. Мы их спасём, а потом накажем тех, кто их похитил и тех, кто убил Николая. Мы накажем всех, мальчик мой, всех до единого, кто к этому причастен. Даю тебе слово!

Княгиня Белозерская замолчала, нахмурилась и о чём-то задумалась. Надолго. Казалось, мы просидели на лавочке в тишине минут тридцать, а то и больше. В итоге бабушка вздохнула и негромко произнесла:

— Похоже, пришло время.

Мне показалось, что сказала она это сама себе, очень уж тихо прозвучали её слова.

— В любом случае я собиралась это сделать рано или поздно, а после гибели Николая меня уже ничего не сдерживает, — сказала бабушка немного громче, но я так и не понял, сама с собой она разговаривает или всё же обращается ко мне.

— Вы о чём? — осторожно спросил я.

— Завтра узнаешь, мальчик мой, — ответила княгиня Белозерская. — Завтра ты всё узнаешь.

Глава 24. Эпилог

Королева Виктория Вторая была очень недовольна. Это легко читалось по её сомкнутым губам и особому взгляду — Её Величество быстро переводила этот взгляд с одного подданного на другого, словно