Ночь, когда она исчезла - Лайза Джуэлл

Лекси добродушно закатывает глаза:

— Я трэвел-блогер.

— Да, — говорит Скарлетт, — и не какой-нибудь левый трэвел-блогер, который рассчитывает на халяву в отелях. Она настоящий блогер. С тысячами подписчиков в Инстаграме и соответствующим образом жизни. Откуда ты только что вернулась?

— Из Перу.

— Из Перу. Ни фига себе. Это так круто, что просто смешно.

Застряв в разговоре со Скарлетт и Лекси, Таллула уступает, и, когда ей предлагают еще одну рюмку текилы, она берет ее и даже запивает ею кусочек таблетки, который все это время держала в руке. В баре звенит колокольчик — сигнал, что нужно сделать последний заказ, и Скарлетт поднимается на ноги.

— Никто не хочет на вечеринку возле бассейна? — громко спрашивает она.

Таллула смотрит на Зака. Зак смотрит на Таллулу взглядом, полным дурных намерений.

— Я тоже с вами, — говорит он. Его зрачки расширены, и он улыбается. — Пойдем, Таллула, — говорит он ей через стол. — Мы едем на вечеринку возле бассейна.

Сцепив перед собой руки, Софи стоит у входной двери коттеджа. Волосы аккуратно причесаны, зубы тщательно вычищены в попытке избавиться от запаха пива, выпитого у Лиама. Хрустя гравием, Пиппа шагает по дорожке, держа за руки близнецов, которые тянут за собой небольшие чемоданчики на колесиках.

— Привет, привет, привет! — говорит Софи. — Добро пожаловать!

Сейчас шесть вечера, и Шон все еще задерживается на работе. Рассыпавшись в нервных извинениях, он позвонил Софи и попросил ее быть на месте, когда приедет Пиппа с детьми.

— Конечно, я буду на месте, конечно, без проблем, — сказала она, сдержав долгий, глубокий вдох.

— Я постараюсь быть у вас как можно скорее. Я обещаю.

— Все в порядке, — ответила она. — Не торопись, просто делай свои дела.

— Спасибо, дорогая, — ответил он. И она вздрогнула, потому что он никогда раньше не называл ее дорогой. Он всегда называл ее Софс. Или детка. Дорогая — ей казалось, что так муж называет жену, к которой у него иссяк неподдельный энтузиазм. Родители ее друзей так звали друг друга. Дорогая — это кто-то старый.

Она подходит к Пиппе и детям и наклоняется, чтобы их обнять. Они оба в толстовках от «Гэп». На Джеке — зеленая толстовка, на Лили — розовая. Они крепко обнимают ее, и Софи чувствует облегчение: она давно их не видела и боялась, что они могли позабыть ее, что она больше им не нравится.

— Входите, — говорит она. — Входите.

— Это и вправду папин дом? — спрашивает Джек.

— Вроде как, — отвечает Софи, придерживая дверь, чтобы они могли пройти. — На самом деле он принадлежит школе. Но школа сдает его директору на время его работы здесь.

— То есть у папы еще есть другой дом в Лондоне? — спрашивает Лили, катя свой розовый чемодан по плитке к кухне.

— Да. У вашего папы остался другой дом, а у меня осталась квартира. Мы просто арендуем этот коттедж на время.

— Симпатичный, — говорит Джек, которому нравится большинство вещей.

— Похоже, тут водятся пауки, — сообщает Лили, у которой всегда найдется что упомянуть.

— Обещаю вам, — говорит Софи, ставя ровно их чемоданы, — что я лично вычистила каждый сантиметр этого коттеджа и в нем нигде нет ни единого крошечного существа.

— Я не против других существ, — говорит Лили. — Я просто не люблю пауков. Что это за запах?

— Какой запах?

— Как будто пахнет горелым.

— О боже, я не знаю. Я думала, мне удалось от него избавиться. Должно быть, я уже привыкла к нему. Извините. Полагаю, это всего лишь старый дом. — Она поворачивается к Пиппе. — Принести вам чашку чая?

Пиппа устало вздыхает.

— Нет, — говорит она. — Нет. Вы очень любезны. Но меня в восемь тридцать ждут на ужин. Я и так уже опаздываю. Скажу честно, я не уверена, насколько это осуществимо на постоянной основе. Я имею в виду, если Шон не может даже вовремя вернуться в дом, который фактически находится там же, где и его школа, как, черт возьми, он собирается возить этих детей туда и обратно с севера Лондона каждые выходные? Я уже чувствую запах катастрофы.

Она слегка наклоняет лицо вправо, как будто нюхая воздух в ожидании надвигающейся катастрофы, затем проверяет телефон и говорит:

— Господи, Гугл-карты говорят, что поездка заняла два часа и пять минут. Шон поклялся мне, что она займет всего полтора часа. — Пиппа вздыхает и проводит пальцами по своим блестящим каштановым волосам. — Итак, дети, ведите себя хорошо с Софи. И с папой. Делайте все, что они вам говорят.

— Хотите увидеть их комнату? — спрашивает Софи.

— Нет, — резко отвечает Пиппа. — Я уверена, что там все в порядке. Шон сказал, что вы приготовили ее к их приезду, и я уверена, что это так.

От слов Пиппы Софи испытывает легкий прилив радости. Пиппа как будто намекает, что может доверить ей своих драгоценных детей, и надеется, что Софи поведет себя с ними правильно.

Пиппа нагибается и целует обоих детей, а потом Софи в обе щеки и шагает по тропинке обратно к главному зданию и автостоянке.

Она уходит, и Софи с облегчением вздыхает. Она тотчас понимает, что приезд Пиппы тяжким грузом висел над ней несколько дней, а она даже не подозревала об этом. И вот теперь дело сделано, близнецы здесь, и она, словно разомкнутые цепи, может стряхнуть с себя тревогу.

— Хорошо, дети, — говорит она, возвращаясь в кухню. — Кто проголодался?

* * *

Шон возвращается через полчаса, и около часа коттедж бурлит энергией радостного воссоединения. Он сбрасывает с себя напускную серьезность в тот момент, когда снимает галстук и позволяет близнецам забраться к себе на колени. Софи ставит в духовку лазанью с курицей (Лили не ест мяса коров, овец и свиней, но говорит, что у цыплят страшные лица, поэтому их можно есть) и открывает бутылку вина. Шон тем временем купает близнецов в ванне и наблюдает, как они надевают пижамы. Потом они оба сбегают по лестнице босиком, разрумянившиеся, с еще влажными волосами, а Софи находит по телевизору фильм, и они все вместе сидят на диване и смотрят нечто, что пьяно кружится и вертится между колонн сознания Софи, потому что сейчас она не может сосредоточиться ни на чем, кроме картины винтовой лестницы на стене Лиама.

Она берет с подлокотника дивана телефон, включает его и открывает сделанное ею фото картины. Увеличив фото кончиками пальцев, она перемещает изображение из угла в угол, пытаясь найти в ней нечто, что имело бы смысл. Как обычно, когда она строит в своей голове роман, она мысленно выстраивает игроков, временную шкалу и подсказки и пытается организовать их в логическое повествование.

А потом она чувствует, как по ее телу пробегает дрожь: она понимает, что у нее есть отгадка. Или, по крайней мере, ключ к ней. Метафорический гаечный ключ, которым можно все открыть. Она слегка задыхается, довольно шумно, потому что Шон и близнецы как один поворачивают к ней головы и вопросительно на нее смотрят.