Легенды нашего рока - Евгений Додолев

Панки: НАИВ, Пурген.

Митализды: АрияЪ, Черный кофе, Коррозия металла.

Фолк-рок: Мельница, Калевала. От прочих отличаются не только текстами про викингов и славян, но и слегка мужеподобными, но фапабельными вокалистками.

Анархисты: Монгол Шуудан.

Сибирский рок – на суровых сибирских просторах понятие «рок» восприняли по-своему. Сибирский рок 80-х отличали жесткие и закрученные тексты с частым использованием мата и общее тяготение к депрессивной панк-музыке. Мат был элементом поэзии без акцентирования на “смехуечки” а-ля “Сектор газа”. Но массовый слушатель, ввиду своего конформизма, хоть раз что-то слышавший о сибирском роке, искренне полагает, что какая-нибудь Янка Дягилева – это почти то же самое, что и “Красная плесень”.

Представители: Гражданская оборона, Янка Дягилева, Теплая трасса, Калинов мост, Коридор.

Свердловский рок – отличались от других течений меньшей степенью гуруизма и большей степенью плагиата. Пиздюлей от Кровавой Гэбни получали существенно меньше своих коллег из европейской части, соответственно, и пели в основном не о глобальных проблемах, а о всяком-разном личном. Ну, или просто пытались заниматься типа искусством. С развалом Совка и закрытием Свердловского рок-клуба многие яркие представители этой сцены съебались в культурную и не очень культурную столицы нашей родины в зависимости от личных предпочтений, целей и желаний.

Представители: Наутилус Помпилиус, Сонанс, Чайф, Урфин Джюс, Агата Кристи.

Русский рок оставался столичной забавой, и в других городах (за исключением Свердловска и Западной Сибири) массового движения не получилось. Однако несколько приметных команд и исполнителей провинция миру все-таки подарила.

Представители: Облачный край, Сектор газа, Красная плесень, Александр Башлачев.

Коньковская формация – с гибелью Совка рокеры ВНЕЗАПНО потеряли объект протеста – петь стало не о чем! Однако вчерашние антикоммунисты не растерялись, а переквалифицировались в управдомы имперцев и стали люто, бешено ненавидеть демократию. К делу популяризации движения приложил руку небезызвестный Егор Летов (членский билет НБП за номером 4, так-то!). Центром притяжения тусовки стала Москва (а точнее – район Коньково, и давший название формации) – даже несмотря на то, что многие команды не из Москвы и вообще не из России.

Несмотря на усилия, по результатам деятельности эта тусовка значительно уступает сибирякам из 80-х. Многие открыто называли себя “подражателями Летова”, но, по сути, имели с ним мало общего. Летов, кроме политики, сочинял еще красивые психоделические альбомы – эти же увлекались одной социалкой. Летов специально делал своеобразный звук (за пруфами – в интервью), даже когда добрался до техники – эти хреново записывались по вине нищебродства. В литературе есть такое понятие – “эпигоны”, и оно применимо к части таких коллективов. С уходом лихих девяностых движение почти сошло на нет.

Представители: Александр Непомнящий (Иваново), Адаптация (Казахстан), Красные звезды (Беларусь). Отчасти Соломенные еноты (в их честь формация и названа, но ни по звуку, ни по стилистике этот нерд-панк на ГрОб не похож).

Рокапопс – новое явление в музыке этой страны, появившееся незадолго до начала века. Представлен рядом групп, которые были близки к РР с музыкальной точки зрения, но полностью противоположны в плане текстов и мировозрения. Они не генерировали Протест, не стеснялись использовать для раскрутки зомбоящик, а самое главное, у них – кошмар, как они посмели! – были продюсеры.

Представители: Мумий тролль, Сплин, Би-2, Ляпис Трубецкой, Танцы минус, Звери, Земфира.

Экспериментаторы – напоследок самая малоизвестная, но крайне прогрессивная часть списка. Относятся к “русскому року” лишь формально – в силу национальной привычки называть “роком” все, что не попса. Это могут быть трип-хоп, дарк-эмбиент, нойз, musique concrète, коллажи, импровизации по накурке, экстремальные опыты со звуком и жанрами. “Экстремальные” – в смысле, говнари часто не могут это воспринимать. Как следствие – отсутствие публики при довольно интересной музыкальной начинке. В силу вышеозначенных причин переносятся в отдельную категорию.

Представители: ДК, Стук бамбука в 11 часов, Театр Яда, КооперативништяК, Палево, Коммунизм (сайд-проект Егора Летова)».

* * *

Можно было бы – спортивного интереса ради – поспорить с такой классификацией наших героев, но смысл? Мой коллега Андрей Добров, с которым мы вместе сотрудничали в работе над изданием «Однако» Михаила Леонтьева, не только пишет и является телеведущим, но и играет рок, к тому же начинал в журналистике именно с музыкальной критики; так вот, он как-то у себя в дневнике достаточно точно подметил:

«У нас так много рок-звезд, легенд, гуру и проч. Но где,!@ [хь, русский Джо Кокер? Не Лепс, а Джо Кокер? Где русский Элвис? Где русские Саймоны с Гарфункелями? Где русские “Клэш”? И прочая фигня? Почему у нас сплошные бобыдиланы? Где русский Том Джонс, Дэвид Боуи, Блонди, Дженис Джоплин? Где … Джим Моррисон русского происхождения? БГ – крут. Ок. Макар – бог. Оуууу. Но это бобыдиланы. Это такая одна струйка, две струйки. Но это не рок-н-ролл. Они потому и считаются крутыми, что нет никого из тех, кого я перечислил выше. Нам кобыла невеста, потому что других нет. Конечно, ответ на свой вопрос я знаю очень хорошо. Весь этот шоу-бизнес, построенный на новорусском принципе – сделай дешево, сруби бабло и беги. Жди новогодних корпоративов и ни хрена не делай. Именно поэтому я не слушаю российскую музыку. Она мне не интересна. Она не рожает. Она фригидна. Именно поэтому для меня нет авторитетов в новорусской музыке – как поп, так и рок».

* * *

Тот факт, что рок-культура в какой-то момент стала массово-популярной, как бы доказал, что большой процент нашего, разных возрастов, населения, в принципе, был бы способен быть свободным.

Тот факт, что не появилось нового поколения русского рока с философией жизни, доказывает, что прежняя аудитория рок-лидеров не выдержала бремени свободы и переметнулась в попсу, т. е. предпочитает развлекаться, а не думать о вечном. А попса, несмотря на процветание, продолжает страдать от жестокого комплекса неполноценности по отношению к рок-лидерам, что вполне естественно.

Каждый попсовик, сделавший карьеру в рамках системы, заплатил за свое место под солнцем изначальной готовностью к прогибам и унижениям, без которых невозможно занять видного места в какой бы то ни было профессиональной среде. Но в систему можно прийти победителем, если достичь общественного признания без ее помощи, что и произошло с рок-лидерами 80-х, ни один из которых не собирался делать музыкальной карьеры.

Невозможно быть в системе и быть свободным, но можно быть свободным от системы. Виктор Цой в одном из интервью на вопрос журналиста, как он, мол, переносил моральное давление тоталитарного застоя, ответил, что даже в концлагере он чувствовал бы себя свободным.

Именно поэтому никто из попсовиков не может быть вождем, в то время как рок-лидеры в каком-то смысле были вождями для своих фанов. Недаром в кулуарной беседе Гребенщиков как-то сказал, что, если, стоя на сцене, он скажет: «На Зимний!», Зимний возьмут.