Разделенные - Анна Пляка

Эти песни не уводили в неизвестность, напротив. Они все были этим мигом, и он вдыхал мелодию надежды на лучшее, как воздух.

Он сможет. Они справятся, так или иначе, Таари уже собрала и передала огромное количество материала, Эндаалор больше не станет игнорировать Империю, а Империя уже понемногу начала пользоваться благами Эндаалора — если считать их всех таким благом. Дорогу от моря до гор невозможно проделать в один миг, но если решиться идти по ней, однажды достигнешь цели.

Он все еще помнил, что может не справиться, но сейчас это не было чем-то парализующим. Просто на каждой дороге есть ямы, и нужно смотреть под ноги, чтобы не упасть и расшибиться.

В конце концов, он уже пережил одну свою смерть. И если суметь заново поверить в предков, то можно представить, что тем просто надоело смотреть, как потомки ничего не делают.

Улыбнулся, просыпаясь от того, куда завели его мысли. "Посланные предками", до чего только не додумаешься, когда идешь так долго без остановки. Хорошо, что хотя бы не вслух присвоил им всем императорский титул.

Музыка стихла, сменилась шелестом ветвей и ровным ритмом их шагов.

— У меня больше нет песен, — Симото погладила мандолину. — Теперь они все вплетены в дыхание ветра.

Кивнула Таари, догнала паланкин, убрала в простенок свитки. Шевельнулся внутри Рюу, хрипло попросил откинуть плетенку. Аой шла рядом, стараясь не отставать. Они взялись за руки, оба бледные, одна от страха, другой от потери крови, заговорили едва слышно, впервые с тех пор, как вдвоем умерли друг за друга. Умолкли, глядя в стороны, только остались сцеплены руки, пальцы переплетены так крепко, что кажется — не разорвутся, что бы ни случилось. Придется бежать — будут бежать вдвоем, придется умереть — умрут вдвоем.

Иола, на плече которого снова лежала балка, смотрел на них задумчиво. Качнул головой, перевел взгляд на дорогу. Сказал:

— Еще не все рассказали о себе. Например, я.

Помолчал немного. Идущий впереди Наоки оглянулся, тут же опустил голову. Акайо шел, чуть отставая, левая ладонь соединена с рукой Тетсуи, правую сжимает Таари. Ждал. Думал — Иола был одним из лучших в армии. Как он стал таким? Похожа ли его история на историю самого Акайо?

— У меня есть фамилия, — начал Иола, — и есть герб. Хон Иола, свиток и меч, монахи и воины. Земля, две деревни, додзе. Все было полузаброшенным даже в моем детстве. Для империи я мертв уже давно, но вряд ли кто-то записал мое имя на стене храма. У меня нет родичей, и род пресекся. В этом есть и моя вина.

Снова тишина, тот особый тип тишины, не похожий на машинный гул Эндаалора, а живой, дышащий, шелестящий листвой, шуршащий ящерками в придорожном опаде. В глазах Иолы отражалась Империя.

— Наша земля примыкает к границе. Не с Эндаалором, а с пустошами, где не растет рис, и куда запрещено ходить. Мне было девять, когда я вышел за столбы. Мне было интересно, чем земля там отличается от земли тут, если на вид и там, и там луга, заросшие сорной травой, — усмехнулся устало, приподнял балку, поднырнул под нее, меняя плечо. Продолжил: — Мне говорили о домах предков, пещерах, куда нельзя спускаться, иначе они разозлятся и ты умрешь. Этот запрет я не собирался нарушать, просто провалился под землю, не увидев затянутой паутелью дыры.

Дом предков? Но разве умершие не остаются в храмах своих семей? Акайо пробежал мысленно свою библиотеку, нашел порядком запылившийся свиток. "Предки покинули нас, но вернутся, если мы будем достойны". Если имеются в виду эти предки... Он никогда не думал о них, как о людях, которые действительно когда-то где-то жили. И почему их дома должны быть опасны? И что это на самом деле, если мыслить с точки зрения Эндаалора?

Он думал, а Иола рассказывал дальше:

— Потом мне сказали, что меня не было три дня, но я мало что помню. Знаю, что нашел там воду и еду, и что она была вкусней, чем все, что я пробовал раньше. Знаю, что не чувствовал себя больным или усталым, пока не нашел выход из-под земли. Знаю, что почему-то видел в темноте, и что мне не было страшно, — вздохнул. Закончил: — Знаю, что хотя я остался жив, что-то изменилось во мне. Я забыл, как писать, и не смог научиться заново. И сколько бы женщин не делили со мной постель, ни одна из них не понесла ребенка, хотя, я знаю, травы для этого пили не все. Я бы взял замуж любую, чтобы продолжить род, но что бы ни жило в воздухе той пещеры, хоть оно и пощадило мою жизнь, но отняло возможность иметь детей.

Тихо вскрикнула Аой, замерла на миг, прижав руку к губам. Приподнялся на подушках Рюу, желая спросить что-то, но смог только сжать зубы, побеспокоив рану. Девушка тут же испуганно склонилась над ним, зашептала что-то. Он мотнул головой, указал на Таари:

— Лучше у нее спроси.

Та, погрузившаяся в глубокую задумчивость после рассказа Иолы, повернулась к ним, улыбнулась поощряюще.

— О чем ты беспокоишься, Аой?

Она только склонила голову, колеблясь. Потом все-таки решилась, коснулась шнурка на шее, вытянула из-под одежды небольшую пластину.

— Это из дома предков. У нас нет запрета, но есть уважение, и вещи оттуда приносят редко, только если очень нужно. Мы верим, что предки смотрят на того, кто взял их вещь, и если повод будет недостаточный, то они отвернутся от всей семьи. Но мне нужно было уйти очень далеко от дома, я должна была выйти за того, кого никогда не видела. Поэтому я пошла к предкам и нашла это. Я просила... — запнулась, покраснела, с нежностью глядя на Рюу. Тут же нахмурилась, снова опустила взгляд. — Вдруг из-за оберега я, как доблестный Иола, стану пустой?

Таари протянула руку, молча предлагая дать ей оберег. Аой, оглянувшись на Рюу, стянула шнурок через голову, вложила в чужую ладонь.

Это была узкая зеленая пластина, покрытая тонкими серебряными прожилками. Таари долго смотрела на нее, не меняясь в лице, но Акайо чувствовал — она сейчас вспоминает, как нужно дышать. Погладила оберег кончиками пальцев, перевернула. На обратной стороне пластинки были странные наросты, похожие на черных жуков.

— Это еще не подтверждение, — прошептала. — Не более, чем люди на другом краю галактики. Могут быть просто выжившими, как мы. Может быть, колонисты до войны успели…

Моргнула, словно просыпаясь. Улыбнулась, возвращая подвеску Аой:

— Не бойся. Если вы живете рядом с домом предков и легко спускаетесь туда, то твой оберег безопасен. Иначе ваша деревня вымерла бы, как это случилось с землей Иолы.

Аой неловко кивнула, смущенная ответом, снова надела оберег, спрятала на груди. Покачнулась на ходу, неловко схватилась за паланкин. Рюу потянулся поддержать, но первым успел Джиро. Помог девушке выровняться, бросил быстрый взгляд на благодарно прикрывшего глаза Рюу. Оглянулся на Иолу, тяжело поправляющего балку на плече. Предложил:

— Давай я.

Это было правильно и Акайо присоединился, сменил идущего впереди Наоки. Паланкин показался тяжелее, чем ночью, пригибал к земле. Усталость быстро вымела все из головы, заставила сконцентрироваться только на шагах. Раз, два, одна нога, вторая. Приподнять балку, поднырнуть под ней, дать отдых онемевшему плечу. Раз, два. Бесконечные, бессчетные "раз, два".