Канкан для братвы - Дмитрий Черкасов

Когда молодые солдаты, благоговейно затаив дыхание, вошли в ангар, то первое, что им бросилось в глаза, была высоченная алюминиевая стремянка, на которой стоял злой прапорщик и шваброй оттирал со вмятого чем-то потолка непонятное бурое пятно.

Ефрейтор Королев вежливо осведомился у сопровождавшего их капитана, зачем заслуженный седовласый унтер-офицер драит внутреннюю поверхность ангара в десяти метрах от пола.

– А-а! – нахохлился уставший от общения с бодрым и любознательным пополнением капитан. – Каждый год одно и то же. Приходят молодые, все им интересно – в кабине самолета посидеть, кнопочки потыкать, на лампочки разноцветные посмотреть. Специально для этих долболобов здоровенную табличку на кокпите установили: «Катапульта! Не нажимать! Опасно для жизни!» И все равно – фильмов буржуйских насмотрятся и на подвиги тянет. А она на триста метров кресло выстреливает...

Собравшиеся в круг бритоголовые слушатели поцокали языками.

– Это все очень занимательно, – Денис дождался окончания рассказа и обратился к Циолковскому. – Ты нам вот что скажи – сколько обычно тоннелей под полосами в обычном гражданском аэропорте?

– Много, – сказал Королев.

– А поточнее?

– Минимум – два.

– Как нам до них добраться, не заходя на территорию?

Циолковский задумался.

– Должны быть проходы для подводки кабеля. Они внешние. Можно, блин, по входам, в ремонтные тоннели определить[112]. А по ним куда хошь проберешься...

– По схеме поймешь, где что?

– Да. Это нетрудно, – браток махнул рукой. – Надо только найти будку. Она, блин, как маленький дот выглядит. Бетонная, с железной дверью.

– Набздюм[113]рванем? – спросил Хоттабыч.

– Как пойдет, – Рыбаков позаимствовал у Ортопеда телефон и позвонил Диме Стешину.

К счастью, собкор «Комсомолки» оказался на месте и выразил готовность отправиться в Пулково для ближней разведки. Удостоверение одной из крупнейших газет страны давало Стешину большие возможности для предметных бесед с сотрудниками МВД и ФСБ, которые вряд ли стали бы отвечать на вопросы гориллообразных субъектов из числа знакомых Дениса.

– Все, – Рыбаков отдал трубку Грызлову. – По машинам. Мы с Игорем и Саней посмотрим со стороны Аэродромной улицы, остальные ищут бетонные будочки на других направлениях. Думаю, по три тачки на каждую из дорог будет достаточно.

Спустя десять минут обочина Московского проспекта опустела.

Ортопед резко развернул свой джип у гранитного постамента с «тридцатьчетверкой», символизировавшей победу советских войск при обороне Пулковских высот, треснул себя ладонью по лбу и громко произнес номер коммуникатора Горыныча. Умный аппарат пикнул и мгновенно соединил Михаила со старым другом.

– Даня! Ты вещал, чо у тебя крупнокалиберные для «бэтээров» есть...

– Ну, есть, – недовольно откликнулся Колесников, чей новенький «рэндж ровер» чуть не снес задний бампер неожиданно вильнувшего «линкольна».

Взятые у Кабаныча для расстрела пансионата «Дюны» два КПВТ мирно лежали в подвале дома Горыныча, скрытые от посторонних глаз мешками с картошкой и луком. К каждому пулемету прилагались три пятидесятипатронные ленты, импульсный счетчик выстрелов, новенький аккумулятор, механизм пневмозарядки с собственным баллоном сжатого воздуха и специальный гильзоотвод, должный отводить стреляные гильзы за пределы башни бронемашины. Владелец грозного оружия был большим педантом и купил стволы в полном комплекте с дополнительным оборудованием. Единственным минусом КПВТ была невозможность стрельбы с рук.

– Поехали! – воскликнул Грызлов.

– Куда?

– Я знаю, блин! – весело сказал Ортопед. – Устроим им сюрприз! Держитесь за мной!

Вишневый «навигатор» пересек двойную разделительную полосу и помчался по направлению к северным районам города.

* * *

Командир СОБРа Фикусов посветил фонариком на грязную запыленную стену и стукнул по кирпичной кладке носком сапога.

– Приехали, – капитан Рогов из антитеррористического отдела УФСБ мазнул перчаткой по старым потекам раствора. – Это еще во времена царя Гороха строили.

Голос капитана отразился от стен тоннеля под восьмой взлетно-посадочной полосой и отозвался недалеким эхом.

– Что дальше? – Фикусов направил луч на блеклую схему подземных коммуникаций.

– А ничего, – Рогов поправил болтающийся на плече автомат. – Проход заделан, так что уйти вниз они не смогут. Вернее, смогут, но окажутся в мешке.

– На хрена тогда они встали на этой полосе? – командир СОБРа прикусил нижнюю губу.

– Вот потому и встали, – пояснил второй эфэсбэшник, пошедший в тоннель вместе с Фикусовым и Роговым, – чтобы мы их из-под земли взять не смогли. Поэтому же и колеса спустили. Сейчас автобус на брюхе лежит. Даже если б был люк, наши уткнулись бы в днище. Перестраховываются, сволочи, точно не уверены, что проход перекрыт.

Командир СОБРа примерился и ударил в стену подошвой.

– На подрыв и разбор завала уйдет слишком много времени, – сказал Рогов.

– А если? – не успокаивался Фикусов.

– Поставь сюда парочку людей, – капитан пожал плечами. – Только без толку это. Не будут они прорываться таким образом. У них на уме что-то другое.

– Ладно, пошли отсюда, – заявил второй контртеррорист. – Надо доложить, что пусто...

Фикусов напоследок еще раз посветил на заложенный кирпичом проем тоннеля и вздохнул. От мысли об организации засады на убегающих по подземным ходам террористов пришлось отказаться.

* * *

Шоссе, ведущее в Пулково, оказалось перекрыто постом ОМОНа сразу после площади Победы.

– Сворачивай налево, – порекомендовал Денис, сверившись с картой. – Проедем мимо пустыря, а оттуда направо и к обсерватории.

Борцов крутанул руль и «мерседес» съехал с асфальта на схваченную морозами разбитую колею грунтовки. За внедорожником устремились «ситроен» Комбижирика, поднявшийся на своей гидропневматической подвеске, и не боящиеся никаких колдобин «хаммер» с Хоттабычем на переднем штурманском кресле и «додж» Гугуцэ.

Омоновцы проводили колонну машин печальными взглядами и продолжили мерзнуть на ветру, сурово отбрехиваясь от назойливых аэропортовских отстойщиков, умолявших пропустить их четырехколесных кормильцев к страдающим, увешанным неподъемной поклажей пассажирам междугородних и международных рейсов.