Тайный дневник Розовой Гвоздики - Лорен Уиллиг

— Ой! — застонал молодой лорд, потирая запястье.

Воистину, когда доходит до сводничества, его миниатюрная мама становится сильнее десяти молотобойцев.

— Прости, дорогой! — Леди рассеянно потрепала сына по руке, но ее сочувствие было недолгим. — Что произошло? Вы рассматривали статуи целую вечность!

Селвик попробовал сбить маму со следа:

— Неужели Майлс флиртует с Генриеттой?

Леди Аппингтон закатила глаза:

— Даже если Майлс флиртует с Генриеттой, то твоя сестрица времени зря не теряет. К тому же в данный момент они под присмотром этой милой мисс Медоуз. Не пытайся сменить тему, Ричард! Неужели вы с сестрой считаете меня такой глупой, что без конца используете один и тот же трюк?

— Мама, разве мы когда-нибудь тебя дурачили? Нет, предпочитаем что-нибудь более изящное!

— Так-так, — прищурилась леди Аппингтон, — давай вспомним… Разве вы с Чарлзом… Боже, я снова наступаю на те же грабли! Ну, милый, доверься мамочке!

Схватившись за запястье, Ричард снова застонал.

— Хватит прикидываться, тебе не больно! Выкладывай, что случилось!

— Амели влюблена в Пурпурную Горечавку.

— Но ведь ты и есть…

— Знаю.

Именно в этот момент у футляра для мумий появился Майлс. Леди Аппингтон и не пыталась скрыть свое разочарование: ей явно помешали.

— Что такие мрачные? О чем шепчетесь?

— Хоть ты не начинай, — проговорил Ричард.

— Обещаю вести себя тихо, только не гоните в этот курятник, вернее, на веранду. Они там сбились в кружок и о чем-то шепчутся. Стоило мне появиться, как Генриетта бешено замахала руками и велела убираться. Так и сказала: «Убирайся!»

Доррингтон обиженно засопел, леди Аппингтон, напротив, просияла, а Ричард ничего не заметил: вытянув шею, он смотрел на небольшую группу, собравшуюся за стеклянными дверями. Кажется, Майлс не преувеличивает: девушки сидят так близко друг к другу, что темные локоны Генриетты едва ли не переплетаются с кудрями Амели. Громкий шепот напоминает жужжание пчел.

Какая разница, о чем они шепчутся? Если, конечно, дело не касается его персоны…

Вцепившись в футляр для мумии, Ричард весь обратился в слух.

— Не может быть! — воскликнула Генриетта, так и подскакивая на своем месте. — Вот бы не подумала!

Сестра снова наклонилась к Джейн и Амели. Шу-шу-шу-шу…

Если бы лорд Селвик знал, что обсуждают девушки, то не на шутку разволновался бы.

— Неужели Ричард не сказал тебе, кто он такой? Ужасно, просто ужасно!

Всего за десять минут с помощью неопределенных фраз и красноречивых жестов Амели установила, что мисс Селвик известно о тайной стороне жизни брата. Значит, можно говорить откровенно.

— Получается, он заставил тебя поверить, что это два разных человека? — Генриетта метнула хмурый взгляд в сторону футляра для мумии. — Как… — «ужасно» уже было, и пришлось срочно искать другой эпитет, — …возмутительно! — победоносно закончила мисс Селвик.

— Чувствую себя полной идиоткой. Если бы я знала, что служба Бонапарту — только прикрытие…

— Здорово придумано, правда? — воскликнула Генриетта и только потом вспомнила, что должна критиковать Ричарда, а ни в коем случае не хвалить. — Но ему все равно следовало обо всем тебе рассказать!

— Хуже всего, что Ричард мне не доверяет, — сетовала Амели. — Даже когда я сказала, что люблю другого, он даже не попытался…

— Сказать что-нибудь вроде «Этот другой и есть я» или «Знаешь, давно хотел сказать, но не было подходящего случая…»? — предположила Генриетта.

— Да, пожалуй, — невольно усмехнулась мисс Балькур.

— Нет, так не бывает. Ричард умный, порядочный, смелый, но… он мужчина, — раздраженно покачала головой Генриетта. — Страдает манией величия и считает, что все на свете знает и умеет, и так далее, и тому подобное…

— Вот именно, — энергично закивала Амели, — нужно ему показать, что нельзя все за всех решать.

— Правильно! — радостно воскликнула мисс Селвик.

— Нужно что-то делать…

— Согласна! — закричала сестра Ричарда. — Мужчин нужно ставить на место, чтобы не зарывались.

— Амели, так ты собираешься?.. — начала Джейн.

— У вас уже есть план? Расскажи, пожалуйста! — Убрав за ухо темную прядь, Генриетта умоляюще улыбнулась новым подругам. — Обещаю, буду нема как рыба!

— Да, план есть, — возбужденно сказала Амели.

Генриетта слушала, раскрыв рот.

— Здорово! — воскликнула мисс Селвик, выслушав детали. — Розовая Гвоздика… А что, мне нравится, — захихикала она. — Чем я могу вам помочь?

— Ш-ш! — зашипела Джейн. — Селвик идет!

Девушки тут же сложили руки на коленях и сделали постные лица.

С подозрением глядя на сестру, на балкон вышел лорд Ричард. Невинный взгляд Генриетты тут же подтвердил его наихудшие опасения. Чмокнув ее в щеку, Селвик приложился к руке Джейн.

Мисс Балькур он целовать не стал.

В зеленых глазах было столько горечи и боли, что Амели не могла пошевелиться. Она сидела завороженная, отчаянно борясь с желанием схватить его за руку. Дело даже не в гордости, просто физический контакт казался лишним: взгляды связывали их крепче любых слов и рукопожатий.

Первым отвел глаза Селвик. Пробормотав невыразительное «Спокойной ночи, мисс Балькур», он повернулся и вышел с веранды. Амели смотрела, как он, расстроенный и сломленный, идет по Зеленому салону.

Генриетта ободряюще пожала ее руку.

— Крепись, дорогая, — прошептала она. — Помни, мы стараемся на благо всех женщин.

— Да, — пробормотала Амели, не сводя глаз с двери, за которой только что исчез лорд Ричард. — На благо всех женщин.

Эти слова, будто волшебное заклинание, она повторяла, пока не забылась беспокойным сном.

В черном-черном доме на черной-черной улице острова Сите горела одинокая свеча. В ее тусклом свете вырисовывалась бедная обшарпанная комнатка. Узкая кровать, на которой никто никогда не спал, стояла у древнего ночного столика. Сильно пахло кошками, а на щербатом полу валялись грязные башмаки. В высоком кресле у узкого грязного оконца сидел Гастон Деларош.

В половине второго утра с улицы раздался условный сигнал (уханье сыча), замминистра полиции раскрыл окно, и в комнату скользнула темная фигура. Зловещий шепот растворился среди спокойного сопения спящих, скрипа кроватей, шороха подушек и матрасов. Со второго этажа ночлежки послышался детский плач и раздраженное ворчание. Окно закрылось, и темный дом снова замер, будто чего-то выжидая.