На исходе каменного века - Михаил Павлович Маношкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я понял тебя, отец, мы не поссоримся из-за… Туин, мы с Уором всегда будем друзьями.
Галу стало жаль сына, но он ничем не мог помочь ему. Он сказал:
— Твои слова достойны мужчины, а мужчина не говорит неверных слов. Пойдем, сын.
В лагерь они возвратились с добычей. Их близкие тоже не сидели сложа руки: на площадке, очищенной от сора и камней, горел костер, Риа и Ае вязали маты из травы, а Уор и Туин начали возводить из плоских камней стены хижины. Туин умело справлялась с этой работой: строить каменные жилища умел каждый взрослый курага.
Через несколько дней хижина была готова — в работе участвовала вся семья. Жилище покрыли крепкими жердями и толстым слоем туго увязанного тростника: эта кровля надежно защитила людей от непогоды. Стены получились не такие ровные, как у жителей гор, — не хватало подходящих камней, — но достаточно прочные. Снаружи и изнутри их обмазали глиной. Люди могли чувствовать себя за ними в безопасности. Чтобы костер на площадке не затухал и во время дождей, мужчины соорудили над ним широкий навес из гибких ветвей — сверху его накрыли тростником, а снизу обмазали глиной. Под такой крышей уютно было и огню, и людям. Потом мужчины возвели по краям площадки ограду из камней — она ограничивала неуемную любознательность маленького Ндана.
Наконец работы были завершены. Все повеселели. Казалось, для семьи начались счастливые времена. Эри немало времени проводил внизу у воды: собирал камни-цветы, ловил рыбу. Домой он возвращался неизменно уравновешенный и довольный собой. Однако это спокойствие давалось ему нелегко. Туин давно понимала, что с Эри, и ее взгляд выражал тревогу: она боялась гнева мужа. Женщины-курага не изменяли мужьям, а если это все-таки случалось, неверную жену изгоняли из племени или сбрасывали в пропасть. Такие истории бывали редки, но курага помнили о них. Сама мысль об измене мужу страшила Туин. Да она и не решилась бы обмануть Уора. Он был постоянно внимателен к ней — редкий мужчина-курага так заботился о своей жене. Курага требовали от жен беспрекословной покорности, а Уор относился к ней как к другу. Это рождало в ней чувство благодарности к мужу, сильнее привязывало ее к нему. Но и к Эри она не была равнодушна — она сама не очень-то разбиралась в своих чувствах к светловолосым братьям. По законам своего племени она не имела права сравнивать мужа с другими мужчинами. Муж есть муж, ему следовало повиноваться, а с другими мужчинам ей полагалось вести себя так, как этого требовал от нее муж. Однако Туин не могла не замечать различий между Уором и Эри. Радом с мужем она чувствовала себя спокойной и удовлетворенной, а с Эри ей хотелось бегать, танцевать, смеяться; у него были какие-то особые взгляды на обыкновенные вещи, с ним ей почему-то было интереснее. Она, наверное, поделилась бы своими странными чувствами с матерью, окажись та здесь, но заговорить о них с Риа не решалась.
Риа видела, как осложнялись отношения между Эри и Туин. Гибель младших детей отзывалась в ней непреходящей болью, а тут еще и между старшими сыновьями назревал конфликт, суливший семье новую беду. Было о чем тревожиться. Близилась зима, когда мужчины и женщины будут целыми днями находиться вместе, в хижине. Риа опасалась, что в Уоре проснется ревность. А он мужал, раздавался в плечах, наливался силой — мускулы еще веселее заиграли в его теле; отрастающая борода делала его все более похожим на отца. Если в Уоре вспыхнет ревность и он возьмется за палицу, быть беде. Против него устоит только Гал…
К счастью, опасения Риа не оправдались: Уор ничего не замечал. Он по-прежнему был добродушен со всеми, безраздельно доверял Туин и не обращал внимания на ее смущение, если Эри заговаривал с ней. Точно так же Уор доверял своему брату. Доброта Уора и его доверие к близким сами по себе устраняли конфликт.
Обрадовала Риа и беременность Туин: на определенное время она делала невозможным столкновение между сыновьями. Уор теперь особенно бережно относился к жене — так же, как в подобных случаях вел себя с Риа и Ае Гал. Эри он тоже уделял теперь больше внимания. Братья вместе ходили на охоту и были дружны, как в лучшие годы детства.
Так миновали осень и зима. Весной Туин родила сына. Когда она оправилась от родов, прежнее беспокойство овладело Галом и Риа. Туин, похорошевшая после родов, все сильнее влекла к себе Эри. Он крепился, держал слово, данное отцу, но это самоограничение вряд ли могло длиться долго. Зов плоти мало кому удавалось заглушить в себе, а Эри был полон сил — ему-то заглушить наверняка не удастся. В такой ситуации не помогла бы и Ае. Став женой Эри, она не устранила бы конфликт в семье, зато этот вынужденный брак осложнил бы отношения между отцом и сыном. Что же делать?
После долгих раздумий Гал принял решение, которое давало надежду сохранить в семье мир.
* * *
Степи опять были изумрудно-зеленые, а дни солнечные и теплые — самая пора в путь. Все дальние пути начинались весной.
У обеденного костра Гал сказал:
— Я с Эри отправлюсь искать Рослых Людей, а Уор, Туин, Риа и Ае останутся с детьми здесь и будут ждать нашего возвращения!
Решение пойти дальше вдвоем с Эри подсказал ему здравый смысл: таким образом Гал разлучал Эри с Уором и Туин. Кроме того, оставшуюся до Синего озера часть пути легче было преодолеть двум мужчинам, чем семье с женщинами и детьми. Встреча с чужими людьми не исключалась, оторваться от них всей семьей непросто, а вдвоем Гал и Эри смело могли идти по земле. Разумнее было пока оставить близких на месте, в надежном пристанище. Даже если чужие люди попытались бы напасть на них, Уор с тремя женщинами мог устоять здесь против отряда воинов. Снизу к жилищу вела узкая крутая тропа, ее можно было защитить от врагов одними только камнями…
Риа понимала, что, решив идти вдвоем с Эри, Гал заботился о семье, оберегал дружбу между сыновьями. Ей не хотелось надолго расставаться с ним, но она поддержала его: сейчас едва ли можно было найти более разумное решение, чем то, какое предложил он.
