Битва за хлеб. От продразверстки до коллективизации - Елена Прудникова

На территории губернии, напомним, действовали законы военного времени, по которым все участники банд должны были расстреливаться на месте, без суда и следствия. Однако уничтожить 20 тысяч человек, большинство которых – мобилизованные или сагитированные выходцы из деревенского «болота», власть тоже не ставила своей задачей.

Из приказа войскам Тамбовской губернии. 15 мая 1921 года.

1. В целях быстрейшего искоренения бандитизма и разгрузки мест заключения в губернии приказываю образовать при всех боеучастках комиссии по рассмотрению бандитских дел в составе начособотделения, предреввоентрибунала и завполитбюро под председательством первого. С правом совещательного голоса присутствует секретарь укома. (Это все та же пресловутая «тройка» – ускоренный трибунал, по причине своей ускоренности и особых полномочии составленный не из рядовых судей, а из уездного руководства, что повышало качество судопроизводства[184]. – Е.П.)

3. Означенным в пункте 1 комиссиям подлежат рассмотрению все дела о бандитах, подразделяя (их) по следующим группам:

1. а) Члены Комитета СТК, начиная от волостного и выше, б) организаторы банды, шпионы, в) бандитский комсостав от комполка и выше и г) е бандитские политработники – надлежат немедленному доставлению в распоряжение армособотдела в г. Тамбов со всеми материалами.

2. а) Члены селькомов СТК, б) комсостав ниже комполка, в) бандиты, участвовавшие с оружием в руках не менее месяца и все бандиты полков особого назначения Антонова, г) бандитская милиция и д) главари местных банд – подлежат расстрелу постановлениями вышеуказанных троек.

3. а) Рядовые члены, организаторы СТК, б) рядовые бандиты, бежавшие от банд в распоряжение красных войск, в) бандиты, обслуживающие обоз, г) рядовые из местных банд, д) лица, оказывающие помощь и косвенно содействующие бандам, но не шпионы – подлежат высылке в глубь России для заключения в концентрационные лагеря сроком от года до пяти лет.

4. а) Все заподозренные в бандитизме, б) семьи первой и второй категории настоящего приказа, взятые в качестве заложников, в случае неявки розыскиваемого – подлежат высылке в глубь России на принудительные работы.

Это все касается бандитов, арестованных в ходе операции. К пришедшим с повинной отношение было иное. По крайней мере, жизнь им гарантировалась.

5. Добровольно явившихся с оружием в руках не расстреливать, а заключить в местный лагерь до ликвидации банд Антонова[185].

В Вандее заподозренных стреляли на месте – такова разница двух революций. Но и столыпинские военно-полевые суды не заморачивались особо доказательствами, да и не смогли бы, поскольку судили в них не ответственные лица, как в тройках, а строевые офицеры. Так что тоже вполне успешно вешали по подозрению. И, кстати, в этом приказе точно указано, чьи семьи берутся в заложники – не всех повстанцев, а только актива.

…Но и тут реальность, как водится, внесла свои коррективы. В «глубине России» тамбовские бандиты никому не были нужны. Ни одна губерния не собиралась строить для них концлагеря и кормить за свой счет, да и принудительные работы существовали больше в воображении судей, чем в реальности. Пенитенциарную систему Советской России, как и большинство других, еще только предстояло создать. Поэтому так популярны были в то время разного рода помилования и амнистии, которые вскоре станут применять и к «тамбовским узникам». Высланные же из губернии уже через год стали возвращаться по родным деревням – кстати, прямо в объятия пострадавших от бандитов односельчан, так что лучше уж сидели бы там, куда их отправили. Помните тех хлопчиков, у которых бандиты мать замучили, – вы думаете, они станут, в соответствии с принципом личной ответственности, разбираться, кто именно это сделал? Ага, вы им этот принцип объясните, попробуйте…[186]

Но еще раньше, уже через несколько дней после начала операции, буквально взвыли начальники лагерей: что делать с детьми? Жилье в лагерях – палатки на голой земле, детям не годится, кроме того, им надо особое питание. Их приходилось устраивать в отдельных зданиях, заводить детскую кухню, коров при лагере… Уже в середине июня поступил приказ: женщин с детьми в заложники не брать, оставлять на местах под присмотром односельчан вплоть до высылки… про которую нередко тихо забывали, потому что высылать их тоже было некуда. Ни одна губерния, как ближняя, так и дальняя, не горела желанием вешать себе на шею лишние рты, тем более баб с детишками, да еще в преддверии голода.

Но все это будет через два-три месяца. А на нашем календаре пока еще май 1921 года. В конце мая операция, наконец, началась – и сразу забуксовала. Причины неудач видны из следующего документа:

Из протокола заседания полномочной комиссии ВЦИК. 9 июня 1921 года:

«Работа по проведению приказа очень трудна. На местах отказываются сообщать фамилию, распыляют имущество, и сами члены бандитских семей заблаговременно разбегаются… Все время наблюдается большая активность банд. Настроение крестьян внешнее в пользу Соввласти, внутреннее враждебно. В Пановых Кустах, Каменке и, наверное, многих других местах, наряду с Советами, работают комитеты СТК. Больших группировок бандитов на участке не имеется, группы в 500–600 человек прячутся по лесам. По всем селам имеются мелкие группы вохры в 20–30 человек… При обысках оружие обнаружить не удалось. Оружие, несомненно, есть: при пожарах идут взрывы».

Это «при пожарах идут взрывы» весьма загадочно. Вроде бы жечь села было не велено. По-видимому, жгли опустевшие дома бандитов – неужели кто-то ждал, что там не будет оружия? И, кстати… что же творилось в губернии, если 500–600 человек – небольшая группа?

…И только когда стало ясно, что операция захлебывается, решено было применить уже исключительные по жестокости меры.

Из приказа Полномочной комиссии ВЦИК № 171. 11 июня 1921 года

Дабы окончательно искоренить эсеро-бандитские корни и в дополнение к ранее отданным распоряжениям, Полномочная комиссия ВЦИК приказывает:

1. Граждан, отказывающихся называть свое имя, расстреливать на месте без суда.

2. Селениям, в которых скрывается оружие, властью уполиткомиссии или райполиткомиссии объявлять приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.

3. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.