Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель - Мэри Стюарт

– Кон! Дождь идет?

– Кажется, да, я что-то не обратил внимания. Да, думаю, накрапывает.

– Думаешь, накрапывает! Да ты весь промок! И без куртки. Ручаюсь, ты оставил машину за три улицы отсюда. Ну в самом деле, Кон! Милый, подходи к огню.

Я с трудом сдержалась, чтобы не уставиться на нее в полном изумлении. Эта Лиза разительно отличалась от той, которую я знала до сих пор. Молчаливая, тяжеловесная наблюдательница из кафе «Касба», одержимая одной мыслью фанатичка из моей квартиры на Уэстгейт-роуд, собранная, умелая учительница последних нескольких дней – все они исчезли. Их сменила наседка, трясущаяся над своим цыпленком, тревожная пастушка со слабым ягненочком…

Она бросилась навстречу брату через всю комнату, смахнула дождинки у него с плеч и притянула поближе к огню – дверь не успела закрыться. Она усадила его в лучшее кресло, которое поспешила освободить сама, а потом (даже не подумав спросить моего разрешения) заварила для него свежий чай. Кон воспринимал всю эту суету, словно бы даже не замечая: терпеливо стоял, пока Лиза хлопотала вокруг, совсем как стоит воспитанный ребенок, пока мама приводит ему одежду в порядок, потом сел, куда она ему указала, и взял чай, который она для него приготовила. Это была совершенно новая для меня грань Лизы – и неожиданная. А заодно, подумала я, все происходящее как нельзя лучше дорисовывало тот образ Кона, который уже успел сложиться у меня в голове.

Он, на свой собственный лад, оказался таким же хорошим учителем, как Лиза. Ему выпало обрисовать мне общую картину жизни в Уайтскаре во времена Аннабель и в своей яркой и образной манере расцветить два самых важных портрета – Мэтью Уинслоу и самой девушки.

Я ждала, чтобы он упомянул последнюю ссору и ночь бегства Аннабель. Однако, дойдя до этого, Кон почти ничего не прибавил к тому, что я уже слышала от Лизы. Я же не задавала вопросов. Для них хватит времени, когда он узнает меня лучше. Ему все равно придется рано или поздно заговорить об этом, потому что я должна войти в жизнь дедушки юной Аннабель ровно в том месте, где она из этой жизни вышла. Однако я со все возрастающим интересом гадала, какими причинами он может объяснить мне столь сильную «ссору влюбленных», чтобы девушка сбежала за три тысячи миль и много лет не подавала о себе никаких вестей.

Собственно говоря, объяснение было оставлено на мой последний «урок» с Лизой.

Дело происходило в четверг третьей недели, и я не ждала свою наставницу. Когда дверь отворилась и на пороге показалась Лиза, мне почудилось, будто ее обычное хладнокровное спокойствие сегодня чем-то нарушено, однако она с обычной педантичностью сняла пальто и перчатки и уселась перед огнем.

– Я не ждала вас, – обратилась я к ней. – Ничего не случилось?

Она бросила на меня беглый взгляд исподлобья. Во взгляде этом мне померещилось беспокойство и даже злость.

– Жюли приезжает. Вот что случилось. На следующей неделе.

Я присела на краешек стола и потянулась за сигаретой.

– В самом деле?

– Как легко вы к этому относитесь, – кисло произнесла она.

– Ну, вы ведь говорили, что ее ждут домой летом.

– Да, но она взяла отпуск гораздо раньше, чем мы ожидали, и у меня такое чувство, будто это старик попросил ее приехать и она получает специальное разрешение. Он так прямо не говорит, но я-то знаю, что первоначально она собиралась приехать в августе… Понимаете, что это означает?

Я старательно раскурила сигарету и бросила спичку в огонь. (Золотая зажигалка с предательской монограммой лежала на дне моего саквояжа.)

– Понимаю, что это может означать.

– Это означает, что если мы не начнем действовать прямо сейчас, то Жюли вползет в Уайтскар и он оставит ей все до последнего пенни.

Я ответила не сразу. На ум мне пришло, что Кон, даже ломясь напрямик, никогда не опускался до грубости.

– Так что сами понимаете, – продолжала Лиза.

– Да.

– Кон говорит, это, скорее всего, означает, что старик тревожится о своем здоровье чуть сильнее, чем признается в этом. Судя по всему, Жюли за то время, что он болел, несколько раз писала ему, и я знаю, что он тоже ей отвечал. Уверена, он сам попросил ее приехать пораньше, а теперь рад-радешенек, что она будет здесь так скоро. Она написала, что появится на следующей неделе, но еще перезвонит и уточнит. Если бы все шло нормально, у нас было бы время до июля или августа, а пока мало ли что может случиться, – с горечью произнесла Лиза. – Как будто…

– Послушайте, – успокаивающе сказала я, – не стоит выискивать всякие особые причины и саму себя запугивать. Возможно, он просто хочет видеть Жюли, а возможно, просто она хочет видеть его. Все может объясняться совсем незамысловато. И не глядите так недоверчиво. Знаете, в большинстве своем люди действуют довольно прямо, пока только кто-нибудь не начнет докапываться до запутанных побуждений, а тогда – бог ты мой – до чего запутанными они могут быть!

Лиза улыбнулась мне своей обычной еле заметной улыбкой сквозь сжатые губы, – улыбкой, которая скорее служила уступкой моему тону, чем знаком настоящего веселья.

– Что ж, нам нельзя рисковать. Кон говорит, вам надо объявляться немедленно, прежде чем приедет Жюли, не то одному богу известно, что может выкинуть мистер Уинслоу.

– Но, Лиза, послушайте…

– Вы ведь справитесь, правда? Ох, хотелось бы мне иметь в запасе еще неделю, просто для большей уверенности.

– Я-то справлюсь. Дело не в этом. Просто хотела сказать, что в случае с Жюли Кон явно облаивает не то дерево. Не понимаю, какую опасность она может для него представлять, вне зависимости от того, в Уайтскаре она или нет.

– Все, что я знаю, – угрюмо отозвалась Лиза, – это что она похожа на Аннабель как две капли воды, а старик день ото дня становится все больше себе на уме… Бог весть что придет ему в голову. Разве вы не понимаете, чего боится Кон? Он почти уверен, что сейчас Жюли всего-навсего запасная наследница, но если мистер Уинслоу изменит завещание раньше, чем Аннабель вернется домой, и сделает Жюли основной наследницей…

– А, понимаю. В таком случае мне можно будет уже не беспокоиться. Но разве такое хоть сколько-нибудь вероятно, Лиза? Если дедушка наконец вычеркнет Аннабель и перепишет завещание, то уж наверное теперь-то в пользу Кона. Вы же сами говорили, что Жюли приезжает в Уайтскар только на каникулы и в отпуск и она лондонской закваски. Какие виды она может…

– В том-то все и дело. В прошлом году, когда она приезжала сюда, ее часто видели вместе с одним из мальчиков Фенвиков из Низер-Шилдса. Все это возникло словно на пустом месте, и никто не успел и глазом моргнуть, а он уже заезжал каждый день и все отирался вокруг мистера Уинслоу и Жюли… А она никак его не отваживала.

Я рассмеялась:

– Допустим. Но, Лиза, сколько ей было? Восемнадцать?

– Я знаю. Все это лишь умопостроения и, надеюсь, чистая ерунда, но вы же знаете, Кон живет буквально на лезвии ножа, а со стариком всякое может случиться. Едва вы появитесь, все будет вполне безопасно – старик, несомненно, ничего не оставит Жюли через вашу голову, но пока – она ведь дочка его сына, а Кон всего-навсего дальний родственник… и старику нравится Билл Фенвик.