Аргентина. Крабат - Андрей Валентинов

Хинтерштойсер хотел запротестовать, возразить, напомнив о самом простом. Они — солдаты, а приказ — он приказ и есть. Недаром сказано: «Солдат, не спрашивай!» Для того и присяга дается, перед Богом, не перед Ефрейтором. И не им отвечать, а тем, кто смерти тех троих возжаждал.

Не возразил, чудака-ученого вспомнил. Хороший он парень, доктор Отто Ган, хотя, конечно, на своем Граале повелся.

…Нет, не на своем. Грааль — Чаша Христова.

— Говорят, что Грааль отыщет тот, кто безгрешен, — сказал он как-то. — Ерунда, ребята, безгрешных среди нас нет. Но грех — он разный, главное, чтобы изнутри не грыз. Иначе никуда не попадешь — и голову зазря сложишь.

Туман сгущался, клубился перед самым лицом, дождь сменился градом, мелкими колкими льдинками. С недалекой вершины тяжелой волглой волной наползал холод.

Два человека над пропастью. Малый карниз — ладонь Огра-людоеда.

6

Пижама была испорчена напрочь, стирай не стирай, а масляным пятнам никуда не деться. Женщина подумала об этом мельком, по старой привычке. Когда-то вещи приходилось жалеть. Разделась, тщательно вытерла пальцы, сперва тряпочкой с ацетоном, потом все той же пижамой, и остановилась в нерешительности возле открытого чемодана. Что бы надеть по случаю войны? Что бы снять?

Сняла кольцо с саркофагом, спрятала подальше. Надела же брючный костюм, тот самый, памяти босса. Только пиджак оставила, повесив на спинку старого стула. Отошла к самой двери, взглянула, оценив.

Сейф недаром стоил дорого — индивидуальный заказ. Нижняя часть — обычная ячейка, в верхней же — сюрприз, складное нечто, очень похожее на гладильную доску. Если развернуть и закрепить шарниры, выйдет узкая, но прочная полка, как раз на уровне груди, металлический перпендикуляр, если считать от сейфа. От двери же — параллель.

На полке — гладильной доске — крепления, тугие винты. С ними она и возилась, устанавливая то, для чего они и предназначены. Управилась за час, спрятала инструмент в маленький чемоданчик, а потом занялась одеждой. «Dressed to Kill» — не ею придумано.

Женщина посмотрелась в маленькое зеркало над кроватью, поправив челку, и для верности еще раз вымыла руки у антикварного фарфорового рукомойника, помнившего еще баррикады Коммуны. Оставшись довольной, водрузила посреди стола бутылку «Dallas Dhu», чисто вымытый стакан, «парабеллум» и купленные в привокзальном киоске газеты.

Все? Нет! Из сумочки была извлечена ждавшая своего часа пачка красных «Gauloises» вместе с зажигалкой, а в шкафу нашлась старая треснутая чашка с павлином. Пить из такой не стоит, для пепельницы же — в самый раз. Сколько лет она не курила? Пять? Больше?

Первая затяжка обожгла. Женщина резко вдохнула воздух, с трудом сдерживая кашель.

Улыбнулась. Нет, оскалилась.

* * *

Замок Измены рассчитан на двоих. Она — комендант и начальник гарнизона, сам же гарнизон — Жожо, мастер ножа. Долги следует отдавать. Можно было заехать за старым апашем, раньше ночи сюда не придут, но в последний момент женщина решила воевать сама, без гарнизона. Жожо ей еще понадобится — живой и здоровый. Ничего, справится и так!

Виски пился, как вода, никакой минералки не надо. Женщина, с трудом заставив себя убрать подальше стакан, развернула газету, свежую «Le Matin». Если она уже на войне, то какие там сводки с фронтов? Ответил заголовок прямо на первой странице. «Вторжение! Немцы и венгры вошли в Чехословакию!» Читать не стала, слишком предсказуемо. После аншлюса Австрии ее соседка, приютившая чехов, словаков и русинов, была обречена. На австро-чешской границе нет своей «Линии Бенеша», как в Судетах. Зато есть венгры, мечтающие о восстановлении довоенных границ. И поляки в Тешине. Сталин обещал помочь, но между ним и чехами — все те же поляки. Амен!

Zemrel Ceskoslovensko, как сказал бы ее многоязыкий супруг. Подробности уже не важны. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов!

Женщина хотела отложить газету, но вовремя вспомнила, что Прагой мир не кончается. Есть еще Берн, федеральный город, — и Берн-кантон с горой Эйгер, 3970 метров над уровнем моря. Пока чехи еще воюют (если воюют!), старине Адди будет не до Швейцарии, что полностью отвечало ее планам.

Где тут у нас Гельвеция?

Новости отыскались на третьей странице. Женщина прочла, задумалась, плеснула виски на дно стакана и принялась читать еще раз, уже очень внимательно.

* * *

— Обычный рекламный ход, Лиззи, — объяснил ей О'Хара. — Вроде лаборатории Теслы. Не слыхала? У нас в Штатах хорвату долго не давали денег на опыты с электричеством. Слишком все сложно для тупых толстосумов из техасской глубинки. Однажды, уже ни на что не надеясь, Тесла повез очередного миллионщика в свою лабораторию, обычный такой домик в три этажа. А она возьми и взорвись — прямо на их глазах. Бах! Вместо домика — воронка, как от снаряда с линкора, только еще глубже. Чек Тесле выписали прямо в машине, штаны от пыли не отряхнув[83]. Я не уверен, что хорват сам все подстроил, там куча народу накрылась, его друзья, коллеги, но… Очень удачно совпало. Так и этот… Как его? «Пульверизатор-измельчитель для особо сложных горных работ»? Ну и название! Для шахтеров он слишком дорого стоит, разорятся. Но если эта штука, по ошибке, естественно, измельчит что-то другое… Спрячь подальше, Лиззи, нам таких подарков не надо.

На следующий день она заказала сейф.

7

Руку — вниз, точно в сторону цели. Посадка! Упругий воздух становится мягким, словно жидкое масло, серо-черные пятна растут, густея и распадаясь на фрагменты: гора, склон, неровная кромка ледника, снег на серых скалах. Облака остались позади, Метеор, сын Небесного Камня, завершает полет.

…В незапамятные времена упал с неба камень и раскололся. Из-под осколков выбрался Крабат…

Возле нужной точки — усыпанного белым нетронутым снегом горного ребра — скорость уменьшить, руку убрать назад… Медленнее, еще медленнее. Стоп! Перчатку-гироскоп параллельно камню. Вниз… Есть!

Под подошвами негромко скрипнул снег. Пилот-испытатель Крабат выпрямился, нащупал ногами твердь и отключил управление. Земля! Пусть не совсем, скорее, гора…

— Ребро Миттелледжи, — пояснил Капитан Астероид, успевший уже снять летные очки. — Путь к западному гребню Эйгера. Я первый раз чуть не промахнулся, скорость не рассчитал.

Марек оглянулся. Немудрено! Ребро — действительно ребро, слева и справа отвесный склон, путь-дорожка же — хорошо если в полтора метра шириной. А еще снег. С высоты и не разглядеть.

Негромкий щелчок. Отважный защитник Вселенной, в очередной раз обернувшись Робертом-пилотом, самым прозаическим образом закурил. Марек Шадов подумал о Герде, вспомнив пепельницу на ее тумбочке, и вздохнул.

— Вещи собрали?

Вначале Марек не понял и вновь оглянулся, зачерпнув глазами чистый белый снег. Чьи вещи? Где?