Хозяин Пророчества - Николай Бородин

— В общем, наш дед не пожелал ждать, вызвал Олафа Ольфсена на поединок и убил его. После чего по традиции сам стал хранителем и немедленно разрешил сам себе разместить беженцев под свою ответственность. Ярл этого поселения, разумеется, согласился с его действиями — в тех условиях, когда клан пережил такую катастрофу, все личные нужды померкли перед общим делом. Место хранителя наш предок, разумеется, вернул роду Ольфсенов — нам чужого не надо. Но они не успокоились и с тех пор все хотят отплатить за оскорбление. Это уже не первый поединок, кстати. И все предыдущие они проиграли, но это не мешает новым идиотам пытаться. Вот еще один появился. И ведь даже военное время ему не указ. — Наугер сплюнул. — Если хотите, можете поглядеть на их бой.

— А зачем он отказался от командования своим отрядом? — поинтересовался Альтемир, пощипывая кончик носа.

— Чтобы это был личный поединок. Иначе, если сходятся командиры, их воины тоже принимают участие в сражении. Так что сила клана практически не убудет от этой глупой схватки.

«А почему ты сам не собираешься сходить и посмотреть? Вдруг твой брат проиграет?» — подумал Ширш, карабкаясь по слишком узким для него ступенькам.

— Для меня там нет никакого интереса. А ты сходи погляди, может, что новое для себя увидишь.

Кирсс благоразумно не стал топорщить шерсть, защищая свое достоинство «истинного воина», а продолжил восхождение. Наугер, вспомнив инструкции Оцелота по правильному пользованию Альтемиром, невольно подумал, что паладин, услышав подобное в свой адрес, тут же бы взъерепенился. Поневоле закрадывался вопрос, кто действительно умнее и взрослее.

Большой подземный зал, имевший форму овала, вытянутого в длину почти на версту, делился на две половины. Северная часть давала приют гномьему поселению. Она располагалась выше южной, была отгорожена от нее стеной, в основании которой угадывалась кладка еще времен клановых войн. В сторону погибшей цитадели клана Штройн уходило несколько небольших тоннелей, рядом с которыми стояла обычная стража. А вот к Улью, на юг, вели два крупных прохода, один из которых сейчас вообще был наглухо завален, а второй перегорожен несколькими решетками. Стена, разделяющая пещеру, носила следы свежей и спешной починки, на ней дежурили отряды арбалетчиков, а на нескольких башенках красовались баллисты, нацеленные в устье тоннеля. Гномы, судя по всему, держали глухую оборону, не собираясь или попросту не имея возможности переходить в наступление.

Само поселение тоже ничем особо не отличалось от других гномьих городков, хотя для жителя Империи, а тем более для степного кирсса это зрелище было удивительным. От входа в расположенные тут же шахты были проложены рельсы, по которым даже сейчас неторопливо ползли вагонетки. Второй остановкой их маршрута были мастерские, построенные у той стороны пещеры, под которой проходил водный поток. От общего русла были отведены каналы, и бурлящая в них вода вращала многочисленные колеса, от которых энергия передавалась в кузнечные молоты, мехи и водяные насосы. Были тут и другие механизмы, назначения которых жители поверхности не понимали — взять хотя бы коммуникации для подведения свежего воздуха и отвода дыма и копоти от кузниц и доменных печей.

И вся эта машинерия беспрерывно функционировала: крутились колеса, двигались поршни, поднимались и опускались противовесы. Даже паладин замер на мгновение как зачарованный, а у Ширша, как у настоящего кота, глаза стали вообще круглые, а пасть восхищенно приоткрылась. Кирсс инстинктивно дернул лапами, словно пытаясь поймать так забавно шевелящуюся добычу, затем все-таки собрался и отправился в поселок, но даже на ходу не отрывал глаз от работающих механизмов.

Общего с наземными поселениями тут было немного — разве что дома, стоящие вдоль аккуратно размеченных улочек. Правда, тут их ставили на сваях: хотя основным строительным материалом был камень, скальные крысы грызли его, как мягкое масло, так что ни одно жилище еще не спаслось за толстыми стенами. А грызунов в гномьих пещерах всегда было много, это кирсс чувствовал прямо-таки всей шкурой. Подгорные жители ценили их за полезность для приготовления черного эля, а потому не особо-то усердствовали в истреблении.

Еще одной общей чертой для всех поселений была площадь, на которую сейчас как раз выходили Снор и Эрик. Зрителей было немного, поскольку почти все гномы были заняты в своих шахтах или мастерских, а те, что остались в домах, предпочитали выглядывать в окошки, чем выходить лишний раз наружу. Двух поединщиков это, впрочем, не смущало, в конце концов, они собрались не публику повеселить.

Кроме них на площади находился лишь олицетворяющий закон хранитель поселения со своей стражей. Он начал было зачитывать ритуальную формулу для начала поединка «в защиту родовой чести», но Снор, поморщившись, поднял руку:

— У нас мало времени, уважаемый. Мы все знаем нужные слова, давайте без них.

Мрачно насупленный Эрик согласно кивнул. Хранитель пожал плечами:

— Как пожелаете. Выбор оружия?

— Моя секира, — широко ухмыльнулся Эрдессон.

— Мой топор.

— Начинайте, — распорядился хранитель.

Два гнома на долю секунды замерли друг напротив друга в одинаковой стойке — щит на левой руке закрывает грудь и половину лица, над его краем видны только настороженные глаза, оружие в опущенной правой руке. Потом Эрик воздел топор над головой и с ревом прыгнул вперед, стремительно сокращая расстояние.

Снор, с усмешкой прищурившись, крутанул секиру одной только кистью руки, не для атаки, а словно проверяя баланс оружия, ну или еще зачем-то. Ведь свой топор гном знал отлично, и проверять, как он лежит в руке, ему было без надобности.

Хранитель, рассмотревший это движение во всех подробностях, только покачал головой, опуская глаза. Впрочем, все было по правилам: оба гнома согласились провести бой на личном оружии.

Руны на секире Эрдессона мгновенно полыхнули алым, исторгая жидкий огонь. Эрик как раз преодолел половину разделявшего двух поединщиков расстояния — гномы, при всей своей потрясающей силе, не особенно отличались быстротой, тот же кирсс уже давно сидел бы у Снора на шее и пытался открутить ему голову. Ну а сейчас Снор ухмыльнулся и ударил секирой по воздуху, словно кнутом, стряхивая с лезвия крупные капли лавы с точностью, говорившей о немалом опыте.

Альтемир и Ширш взирали на схватку совершенно круглыми глазами, не понимая, что такое вообще происходит. А вот Эрик не выглядел особенно уж удивленным, он ожидал чего-то подобного, судя по той скорости, с которой он ушел перекатом вбок, лязгая доспехами по камню. Впрочем, скорости ему не хватило, и несколько раскаленных капель осталось на его доспехах и щите. Но это были мелочи, если бы первое, что он увидел, только встав на ноги, не было довольно-таки гнусной улыбочкой Эрдессона. Которой сопутствовал второй веер лавовых брызг.

Все, что успел сделать гном, — это отмахнуться щитом, принимая на него большую часть вражеской атаки и одновременно отбрасывая его, поскольку теперь некогда крепкая сталь выглядела как крепко побитый молью ковер. А Снор, не давая противнику опомниться, сам устремился в атаку.