Наследник Ярости - Елена Ляпота

От запаха горелой плоти начало тошнить. Мораш поспешил закрыть дверь и прикрыл нос рукавом. Больше всего на свете ему хотелось оказаться подальше отсюда.

— Калеш? — раздался нежный женский голос, — что здесь творится, мой князь?

Мораш обернулся на голос и обомлел. Мысли — и дурные, и дерзкие — всякие, тотчас же улетучились, оставив место лишь восхищению. То была невероятная красавица — рослая, с полными бёдрами и грудями, с длинными курчавыми волосами цвета красного золота. Шёлковая, почти светящаяся кожа, мягкие губы и глубокие, как бездонное озеро, малахитовые глаза. Лоб её у самых корней волос венчали небольшие рога, загнутые, как края полумесяца внутрь. Мораш не видывал таких красавиц — ни до, ни после этой встречи. Дыхание владыки перехватило: он почувствовал, что готов, если не овладеть ею тотчас же, то увезти на край Межгорья и запереть в башне под замок — чтобы никто в мире кроме него не мог любоваться такой красотой.

— Смотри, не захлебнись слюной, — прошептал ему на ухо Калеш.

— Здравствуй, Арая, — поприветствовал её Калеш, — я привёл с собой братьев.

— О, Калеш, — Арая бросилась ему на шею и обвила руками, — ужасная битва. Её не должно было быть! Мы должны пойти к отцу и положить этому край.

— К отцу? — переспросил Авгур, — ты — дочь Верховного дьявола?

— Да, — величественно улыбнулась Арая, — и наш брак даст новый…

Калеш не дал ей договорить. Одним ловким движением он воткнул в её живот меч и разрубил пополам. Затем отнял голову и руки.

— Остановись!

Авгур обхватил его сзади за талию. Калеш остервенело махал в воздухе мечом, ноздри его раздувались от ярости.

— Наш? С тобой? Да как ты только посмела, рыжая шлюха!

Мораш изловчился и отнял у него меч. Калеш продолжал свирепствовать, больно толкая Авгура острыми локтями.

— Достаточно! — закричал Мораш, — хватит!

— Возьми её голову, — велел ему Калеш, — мы завернём её в золотой платок и отошлём дьяволу. Пусть знает, что коварство владык куда сильнее его неуёмной спеси!

— Нет, — решительно сказал Мораш, — я не буду этого делать.

— Ты слаб, — презрительно сказал Калеш.

Он высвободился из рук Авгура и подошёл к голове дьяволицы. Арая смотрела на него, сверкая малахитовыми глазами, а по щекам текли слёзы.

— Ты знаешь, что я бессмертна? — спросила она.

— Придётся тебя сжечь, — пожал плечами Калеш, — всю.

— Не поможет, — рассмеялась голова, — ты помнишь, что говорил мне, владыка?

— Я много чего говорю своим девкам.

— Я ведь ждала дитя…

— Знаю, — на лице Калеша расцвела улыбка, тут же сменившаяся злобной гримасой, — но мне не нужно твоё отродье.

— Это было единственное дитя, — плача, продолжила голова, — единственное, кого я могла родить. Я выбрала тебя, красивый владыка…

— И это знатная весть: твой отец станет последним Верховным дьяволом!

— Станет, — отрешённо сказала Арая, и глаза её почернели, — но и ты узнаешь, Калеш, что такое проклятие дьяволицы! Твоё семя навеки станет бесплодным. А самый могущественный и прекрасный владыка твоей семьи не сможет возлечь ни с одной женщиной, кроме меня.

— Ай да напугала! — воскликнул Калеш и воткнул меч в её распахнутый рот.

Дьяволица замолчала, заливаясь кровью. Зрачки её закатились и стали белыми, как саван. Калеш рассмеялся, выпуская в неё пламя. Однако синие язычки плясали вокруг, не занимая плоть. Арая смотрела на владыку, а в глазах её плясало торжество.

— Семя станет бесплодным, — звенело вокург, — бесплодным!

— А-ах.

Калеш вдруг схватился за пах, и лицо его исказилось от боли.

— Вот тварь!

— Идём отсюда!

Мораш с Авгуром подхватили скорчившегося от боли брата под руки и потащили к выходу. Меч Калеша так и остался торчать вот рту Араи, но никто не стал за ним возвращаться. Им стоило торопиться, пока в пещеру не пожаловали обозлённые дьяволы. Тогда отцу не увидеть было бы даже их тел.

Они неслись по коридору. Калеш продолжал стонать, но уже пытался идти сам.

— Тварь, — то и дело хрипел он, оглядываясь, — мерзкая тварь.

Мораш молчал. Ему было жаль брата, и в то же время он считал, что Калеш обошёлся с влюблённой в него дьяволицей не просто жестоко.

Жестоко было бы отрубить ей голову при встрече. Но то, что сотворил Калеш…

Даже оплакивая братьев, Мораш не мог принять столь вероломной расправы.

Глава 2

500 лет спустя

— Зачем ты пришёл, Авгур? — спросил Мораш, — я тебя не звал.

— Ты забываешь, что я тоже могу слышать, — тихо сказал брат, — что ты задумал?

Два владыки стояли у водопада Забвения и смотрели на бурлящие воды, уносившие под землю миллионы угасших жизней. Там был источник, питающий саму жизнь, дающий силу ярости и магии, благодаря которым каждое существо в Межгорье могло оставаться тем, кем суждено было стать при рождении. Источник создавал и разрушал, отдавал и требовал обратно. Никто не мог повелевать источником, кроме тиранов, да и те могли лишь направлять его силу.

Источник ведал тайнами судеб, и ничто на свете не могло его удивить, поэтому уже несколько тысяч лет он был нем и безразличен ко всем, кто приходил к его водам, чтобы испытать его милость или воззвать к справедливости.

Вот и сегодня источник молчал, хотя Морашу казалось, будто реки крови стремятся вниз, смешиваясь с потоками водопада.

Младший из трёх братьев провёл несколько ночей в размышлениях. Глаза его запали, а морщины сделались глубже, однако он не чувствовал усталости. Ярость бурлила в нём, как воды в озере, но за эти дни она стала холодной, как он того и хотел.

Мораш сразу почувствовал присутствие Авгура и поморщился. Он не хотел вмешивать брата. Тем более что не был уверен до конца, чью сторону он выберет. Мораш больше ни в чём не был уверен.

— Ты долго будешь молчать? — поинтересовался Авгур.

— Молчать получается лучше всего, — скривился Мораш.

— Ты на что-то намекаешь?

— Тебе лучше знать.

— Я не стану слушать оскорбления.

— Тогда уйди, — посоветовал Мораш.

— Нет, — возразил брат, — хочу знать, что ты задумал.

Мораш вертел в руке обнажённый клинок, любуясь, как переливаются камни на рукояти, как играет закалённое столетиями лезвие. Холодный блеск стали успокаивал его.

— Знаешь, брат, когда годами смотришь в лицо лжи, то запоминаешь его до малейшей чёрточки. И сможешь узнать везде — даже по движению глаз. Ложь невозможно укрыть — она проступит даже на гладко отполированной маске.