Думай медленно – предсказывай точно. Искусство и наука предвидеть опасность - Филип Тетлок

Однако один мой друг и коллега не столь впечатлен суперпрогнозистами, как я. Вообще-то он считает, что вся моя исследовательская программа бессмысленна.

Появление черного лебедя

Нассим Талеб — бывший трейдер с Уолл-стрит, чьи размышления по поводу неопределенности и вероятности послужили основой трех потрясающе авторитетных книг и ввели в обиход выражение «черный лебедь».

Для тех, кто незнаком с концепцией: представьте, что вы европеец, который живет четыре века назад. До настоящего момента вы повидали множество лебедей. И все они были белыми. Если бы вас попросили описать всех возможных лебедей, которых вы могли бы встретить за свою жизнь, вы, вероятно, вообразили бы лебедей разного размера и формы, но все они были бы белыми, потому что этому научил вас опыт. Но тут из Австралии возвращается корабль. И на его борту находится лебедь — черный лебедь. Вы потрясены. Поэтому «черный лебедь» — блистательная метафора события, находящегося так далеко за пределами нашего опыта, что мы просто не можем его себе представить.

Но Талеба интересует не только удивление. Черный лебедь должен иметь ударную силу. Талеб настаивает, что черные лебеди — и только они! — определяют курс истории. «История и общество не ползут, — писал он, — они перемещаются скачками»[210].

Этот вывод сокрушает все мои попытки улучшить качество прогнозирования: получается, что IARPA ввязалось в совершенно бессмысленную затею. То, что действительно имеет значение, нельзя предсказать, а то, что предсказать можно, не имеет значения. Полагать, что это не так, — значит убаюкивать себя ложным чувством безопасности. Если смотреть на ситуацию под этим углом, я шагнул назад в научном смысле. В своем исследовании EPJ я сделал, в грубом приближении, правильный вывод относительно экспертов и играющего в дартс шимпанзе. Но мой проект «Здравое суждение» основан на ложных представлениях, потворствует безрассудству и подпитывает глупое самодовольство.

Я уважаю Талеба. Мы даже вместе написали научную работу по той области, где согласны друг с другом. Я думаю, что его критика небеспочвенна и затрагивает важные вопросы, к которым будущие турниры будут вынуждены обратиться. Но я вижу, что здесь поднимает голову очередная ложная дихотомия: «прогнозирование возможно, если вы будете следовать моему рецепту» против «прогнозирование — это полная чушь».

Чтобы ее развенчать, нужно положить красивую метафору с черным лебедем под аналитический микроскоп. Что именно можно считать черным лебедем? Точное определение этого термина: что-то буквально непредставимое, пока оно не происходит. Талеб дает понять, что это именно так. В таком случае многие события, нареченные черными лебедями, на самом деле — серые.

Давайте рассмотрим террористические атаки 9/11, которые считаются типичным черным лебедем, словно гром среди ясного неба появившимся одним ярким солнечным сентябрьским утром и изменившим историю. Но на самом деле 9/11 не было таким уж непредсказуемым. В 1994 году был сорван план террористов угнать самолет и врезаться на нем в Эйфелеву башню. В 1998 году Федеральная авиационная администрация США занималась расследованием сценария, согласно которому террористы должны были угнать грузовые самолеты Federal Express и врезаться на них во Всемирный торговый центр. Органы безопасности так хорошо знали эти сценарии, что в августе 2001 года официальный представитель правительства спросил у Луизы Ричардсон, гарвардского специалиста по терроризму, почему террористические группировки до сих пор не использовали самолеты как летающие бомбы. «Мой ответ не слишком помог, — позже написала она. — Я сказала, что эту тактику сейчас тщательно изучают, и я подозреваю, что террористические группировки будут ее использовать, причем довольно скоро»[211].

Другие события, получившие титул черных лебедей, такие как начало Первой мировой войны, которой предшествовало более чем десятилетнее обсуждение опасности войны между великими державами, также не проходят тест на непредставимость. Если черных лебедей нельзя вообразить до того, как они произойдут, то таких событий резко становится еще меньше.

Однако Талеб предлагает также более скромное определение черного лебедя как «крайне маловероятного события, являющегося последствием предыдущих»[212]. Такие события в истории нередки. И в нашей общей работе мы с Талебом показали, что именно здесь в его критике можно найти правду.

Если прогнозисты делают сотни прогнозов о том, что будет через несколько месяцев, мы вскоре получим достаточно информации, чтобы судить, насколько хорошо эти прогнозы откалиброваны. Но, по определению, «крайне маловероятные» события практически никогда не происходят. Если под «крайне маловероятное» взять возможность 1 %, или 0,1 %, или 0,0001 %, то потребуются десятилетия, или столетия, или тысячелетия, чтобы набрать достаточно информации. И если эти события должны быть не просто маловероятны, но еще и крайне значимы, сложность процесса многократно возрастает. Так что турнир IARPA первого поколения ничего нам не говорит о том, насколько суперпрогнозисты хороши в отслеживании серых или черных лебедей. Они могут как не подозревать о них, так и с удивительной ясностью предвидеть. Но наверняка мы не знаем, и не следует обманывать себя, утверждая обратное.

Впрочем, если вы верите, что для длительных периодов времени важны только черные лебеди, значит, проект «Здравое мышление» может заинтересовать только людей, думающих о том, что произойдет в течение небольших временных отрезков. Однако история — это не только черные лебеди. Посмотрите на рост, миллиметр за миллиметром, ожидаемой продолжительности жизни. Или подумайте о среднем всемирном экономическом росте в 1 % каждый год в течение XIX века и в 2 % в течение XX и о том, как он превратил нищету XVIII века и всех предшествующих веков в беспрецедентное богатство XXI века[213]. История действительно иногда делает скачки. Но она также ползет, и медленные, постепенные изменения могут иметь огромную важность.

Полезную аналогию можно найти в мире инвестиций. Винод Хосла — один из основателей Sun Microsystems и венчурный капиталист из Силиконовой долины. Кроме того, он большой поклонник Нассима Талеба. Инвестируя в мир технологий, печально знаменитый своей неустойчивостью, Хосла наблюдал, как не сбывалось бессчетное количество прогнозов, и знает, что невозможно точно предсказать, каким будет следующий большой тренд на рынке. Поэтому он широко распределяет свои вложения, ожидая, что большая их часть не сработает, но надеясь, что ему повезет наткнуться на один-два редких стартапа, которые, вопреки всему, добьются успеха и заработают состояние, по масштабу сравнимое с состоянием Google. Большинству людей не хватает на это смелости, потому что они иначе смотрят на вопрос. Хосла сказал мне об этом в 2013 году: «Забавно, что 90 %-ная вероятность провала людям не нравится, а вот от 10 %-ной вероятности изменения мира они в восторге». Это вложение в черного лебедя, и оно очень напоминает то, как Талеб вел себя на торгах — с весьма успешным исходом, кстати, — прежде чем стал автором книг. Но это не единственный способ инвестировать. Совсем иной метод — обходить соперников в соревновании, делая более точные прогнозы: например, верно решив, что что-то произойдет с вероятностью 68 %, в то время как остальные предвидели шанс только в 60 %. Это подход хороших игроков в покер. Он чаще окупается, но отдача от него более скромная, поэтому состояние растет медленнее. Этот способ не лучше и не хуже инвестиций в черного лебедя. Он просто другой.