Первое правило королевы - Татьяна Устинова

— Вы написали, что маньяк сбежал из сумасшедшего дома. Мухин прочел это в газете. Вы прислали ему записку, где уже не просили денег, а говорили, что его сын хочет его увидеть, и назначили время, когда Мухин должен быть в своем кабинете. Что было назначено на это время?

— Телефонный звонок, — весело сказал Юра. — Его сын должен был ему позвонить! Господи, как это было смешно, когда старый козел сидел, и ждал, и трясся, а потом я пришел и убил его! Но я, конечно, сказал ему, что я и есть его сын и именно мою мать он утопил в реке!

— Я сразу знала, что убил его кто-то из своих, — задумчиво произнесла Инна. — Не могло быть чужих ночью в кабинете губернатора! Вы выстрелили ему в висок, спустились в кабинет Сергея Ильича, заперлись в нем и, когда приехала милиция и все остальные, просто-напросто вышли из кабинета и присоединились к ним, правильно?

— Йес, — бодро ответил Юра. — Знаете, вы мне даже нравитесь, Инна Васильевна. Я бы на вас женился, если бы мне не нужно было вас убить.

— Вы выросли в детском доме? — вдруг спросила она.

— Боже избави, — пожал плечами ее помощник, — в каком еще детском доме! Меня взяли чудесные люди. Подобрали, как щенка, которого собирались утопить, а потом сжалились! Профессор и его супруга. Они были старыми, когда я родился, а когда я вырос, стали уже совсем дряхлыми. Да ну их, они померли давно.

— А где вы жили?

— В Томске. Да какое вам дело?

— Такое, что я никак не могла понять, почему вы Шекспира цитируете и на Черчилля ссылаетесь. Не должны ведь, будь вы из детдома. А вы, оказывается, из профессорской семьи.

— Ну да. Я сделаю хорошую карьеру на вашем месте, Инна Васильна. Вы за меня не волнуйтесь.

— Как вы из Томска попали в Заболоцк?

Юра вдруг дернулся, словно от внезапного ожога, покраснел, вскочил и изо всех сил двинул стул. Стул загрохотал.

— В Заболоцк меня упрятали те гады, которые знали, что я наследник, только я, один я!..

— Юра!

— Только мне положено было все то, что они имели вместо меня, а я в это время…

— Юра!

— Мне было десять лет, когда я узнал, что мои родители мне не родители, что это чужие люди, совсем, совсем чужие, и я их возненавидел! Уроды, интеллигентишки проклятые!.. Все учеников водили, не дом, а проходной двор! Учись, учись, только выучившись, выйдешь в люди! Читай, читай, в книгах есть все, что нужно человеку! А мне ничего этого было не нужно! Я хотел, чтобы у меня были мать и отец, а они оказались чужие! Они меня подобрали просто так, чтобы все знали, какие они благородные, сволочи!..

Инне было страшно и неприятно, но она взяла его за руку и сильно сжала — как будто надеялась, что сможет привести его в чувство!

— Вас… обижали? Били?

— Если бы они хоть пальцем до меня дотронулись… я бы убил их. Я всегда был сильнее. Я был самым сильным. И умным. Гораздо умнее, чем эти старые, трухлявые пни!

— Как вы попали в Заболоцк, Юра?

Он дернул плечом, стряхивая ее руку.

— После университета я приехал сюда, в Белоярск. Конечно, я поступил в университет, как они хотели! Это оказалось так просто — поступить и учиться, потому что все остальные ничтожества были гораздо хуже и глупее меня! Я был лучшим студентом в Томском университете, на социологическом факультете! Можете хоть сейчас позвонить туда и узнать! Да вам кто хочешь скажет!..

— Вас тогда звали Георгий Мурзин? — осторожно спросила Инна.

— Конечно! — Тут Юра неожиданно захохотал. — Я взял фамилию матери, когда получал паспорт, они же мне были не родные. Это меня потом дядя Сережа переименовал, а тогда!..

«Дядя Сережа» упорно молчал, и его молчание не нравилось Инне. Она мельком посмотрела на него и поняла — он до смерти боится этого человека, все правильно она угадала.

— Вы… заболели здесь, в Белоярске?

— Я не болел! Я здоров! Я всегда был здоровее всех, и умнее! Меня упрятали в психушку, а я сбежал! Потому что был умнее и здоровее всех!..

— Юра, как вы оказались в больнице?

Он вдруг снова двинул стул, перегнулся, схватился руками за спинку и наклонился к ней так близко, что ей пришлось откинуться назад.

— Я хотел умереть, и тебе не понять этого! Я несколько раз хотел умереть, потому что я всегда знал, что не такой, как все! И меня каждый раз… останавливали! Только потом я понял, что сам бог не хочет, чтобы я умер! Для него важно, чтобы я был здесь!

— Для кого? — не поняла Инна.

— Для бога, — жарко выдохнул Юра. — Он специально оставляет меня здесь, чтобы я мстил сволочам! Но об этом никто не знал, кроме бога и меня, и они отправили меня в больницу. Они отправляют в больницу всех, кто хочет убить себя!

— Ваши родители к тому времени уже умерли?

— Я сам прикончил своего отца!

— Нет, ваши приемные родители?

Тут он вдруг успокоился — шторма как не бывало.

— Черт их знает. По-моему, да. Они перестали меня интересовать с тех пор, как я узнал о том, что они не настоящие. Они присылали мне деньги, письма… я не помню.

— Где вы работали?

Юра захохотал.

— В мэрии. В социологическом отделе. Я подсчитывал, сколько пенсионеров живет в крае, сколько рождается младенцев, сколько из них передохнет до одного года, а потом до пяти, а потом до пятнадцати! Какая глупость, вы даже представить себе не можете, Инна Васильевна! Я хотел умереть больше всего на свете.

— Да, — согласилась Инна. — Лучше бы вы умерли.

— Я не умер, — энергично возразил Юра. — Но я оказался в больнице с психами и уродами. Дядя Сережа меня спас. Он однажды приехал и все мне рассказал — кто я и откуда. Он потом часто приезжал. Он говорил, что на моем месте непременно бы отомстил. И я понял, что должен мстить, а не умирать!.. Что я должен раздавить своего настоящего отца, как ядовитую гадину, и я раздавил! Я был совершенно нормален, а этого никто не понимал, даже он! — И Юра кивнул подбородком в сторону совсем притихшего Якушева. — Я утопил санитара, чтобы доказать ему, что я сильный, что я умнее всех, что я могу просчитывать на сто ходов вперед! Видели бы вы его лицо, когда я пришел к нему в общественную приемную! Он взял меня на работу и… помог, но это мой план, и я горжусь, горжусь!..

— Мухин догадывался, — сказала Инна и посмотрела в окно. — Он догадывался, что это вы, потому что именно для меня он приготовил газеты и… что там было еще, Юра? Ну, что вы взяли из дома Мити Мухина, когда убили Любовь Ивановну?

— А-а… Письма. Мои письма к нему. Ну, где сначала деньги, а потом свидание с давно потерянным ребенком, то есть со мной! — Юра закинул голову и захохотал. — Старый стервец. И бабку пришлось уложить из-за него. Столько народу из-за него передохло!

— А газеты вы почему не взяли? Письма взяли, а газеты оставили?