Выбраковка - Олег Дивов

– Конечно, – сказала Ирина. – Конечно, я буду рада.

– Два слова ребятам, и я ваш. – Гусев отошел к своим подчиненным, которые с почтительного расстояния скалили зубы и таращили глаза. Особенно забавно выглядел Леша, он так и пыжился весь от восторга. «А ведь мальчишки любят его, – подумала Ирина. – Мальчишки славные, кого попало любить не станут, значит – есть за что. Да я и сама знаю почему. Он не очень счастливый и очень добрый. Изо всех сил давит в себе эту доброту и ничего не может с ней поделать. Он и в выбраковку пошел, наверное, потому что боялся окружающего мира, такого жестокого и неприветливого. Решил, что нужно самому превратиться в чудовище, и тогда ему будет не так страшно жить на свете. Наверное, детская травма. Глупый. До чего же все мужики глупые…»

– Живите! – Гусев коротким взмахом руки отпустил ведомых. Они издали поклонились Ирине. А Гусев вернулся к ней. Ирина взяла его под руку, и это получилось так естественно, как будто они каждый день ходят вместе от метро домой. «Хотя он-то, конечно, ездит на машине. Интересно, которая его?» – Ирина проводила взглядом отчалившие от тротуара автомобили выбраковщиков – распластанную по земле стремительную вишневую иномарку и какие-то странно мускулистые на вид «Жигули».

– Вы давно работаете в АСБ? – спросила Ирина. Просто для приличия. Могла бы и промолчать, ей было с Гусевым и так хорошо.

– Давно, – вздохнул он. – Чересчур давно. Пора менять профессию. Только еще не придумал, какую именно выбрать. Которая пригодилась бы в Африке.

– В Африке?

– А почему нет? Здесь скоро будет холодно, а мне, знаете, жутко надоели холода. Разлюбил я нашу вечную зиму.

– Я тоже, – согласилась Ирина. – Все время хочется уехать куда-нибудь, где тепло. Пусть даже жарко. Лишь бы отсюда.

– Это у нас с вами из-за работы, – сказал Гусев. – Вы слишком много видите больных людей. А я – плохих. Невольно мы озлобляемся и начинаем потихоньку ненавидеть родину, где сплошь подонки и ненормальные. В принципе Союз – не самая дурная страна. Только очень уж холодная.

– Очень холодная, – кивнула Ирина.

Гусев на миг отвлекся – им навстречу попалась умилительная пара. Невысокий крепко сбитый милиционер вел за руку прелестную светловолосую девочку лет шести-семи. Девочка что-то радостно щебетала, а милиционер ей поддакивал с очень серьезным видом. Заметно было, что он просто тает от удовольствия и совершенно не стесняется показать это всему миру.

«Классический счастливый отец, – подумал Гусев. – Надо же, как его распирает. Почему я всегда боялся иметь детей? Трусливый дурак. Может, еще не поздно? Конечно, не поздно. Уехать к чертовой матери отсюда, жениться, завести ребенка… Нужно просто решиться. Хоть раз в жизни что-то твердо решить. Поступить наконец-то по-мужски. Господи, как приятно идти рядом с женщиной, которая тебе по-настоящему понравилась! Хоть бери ее в охапку… и пусть даже в Африку!»

– Как ваша голова? – вспомнила Ирина.

– Я даже забыл. Прошла. Совершенно. Мне просто хорошо. С вами.

– Знаете… Мне тоже.

– Вот и замечательно, – сказал Гусев.

Он на секунду обернулся, провожая взглядом милиционера с девочкой.

Участковый Мурашкин посадил Машеньку себе на руки и нежно поцеловал в щеку.

Согласно данным Мемориального архива Главного управления лагерей и каторжных работ, в период с 2001 по 2009 год в системе ГУЛАК отбывало наказание за подрыв экономики страны и преступления против личности 15 миллионов 864 тысячи 502 гражданина Славянского Союза. Немногим более полутора миллионов каторжников дождались смягчения приговоров и вернулись домой либо были переведены «досиживать» в лагеря общего режима.

В основном чистка производилась среди населения крупных промышленно-культурных центров. Выбраковка очень слабо затронула небольшие города, где отделения АСБ выполняли скорее роль пугала, и почти не охватила сельскую местность. Тем не менее в первые же годы после образования АСБ на всей территории страны было отмечено лавинообразное падение числа зарегистрированных преступлений, в том числе и по категориям, лежащим вне компетенции Агентства.

Безусловно, количество заключенных в целом по стране было гораздо больше, и многие из тех, кто находился в «обычных» исправительных заведениях, отбывали весьма значительные сроки – например, за угон автотранспорта, ношение оружия или квартирные кражи. Одна только принудительная демилитаризация кавказских республик породила гигантские «черные зоны». Следует также учитывать и огромный контингент так называемых «лечебно-трудовых» учреждений, куда направлялись алкоголики и лица, уличенные в систематическом употреблении наркотических средств. Кроме того, активно пополнялись интернаты для беспризорных детей и «профилактические лагеря» для малолетних правонарушителей. Фактически в этот период каждый десятый житель Союза был против своей воли переведен на закрытый казарменно-лагерный режим.

Тем не менее из лагерей и «профилакториев» люди возвращались. С каторги – нет. Туда уходили навечно, и очень немногим, как мы уже отмечали, удалось вернуться назад. Что характерно – общество приняло их без особого восторга. Клеймо «врага народа», даже несомое человеком, сломленным душевно и физически, оказалось несмываемым.

Политика «сильной руки», подкрепленная жесточайшим давлением на общественное сознание, обусловила и возникновение некоторых побочных эффектов. Даже в Москве, городе традиционно динамичном и резком, был кардинальным образом сломан ритм жизни. И отмеченная уже в первой главе идиллическая всеобщая ленца – только самый поверхностный знак того, насколько серьезно вмешалась власть в повседневную жизнь гражданина.

Н.ГЕРМАН, С.ЛУЦКИЙ

Многочисленные социологические опросы, проведенные в России в конце ХХ века, выявили следующую закономерность. Фактически сто процентов респондентов готовы были приветствовать власть, которая наведет в стране некий условный ПОРЯДОК. Как правило, люди вкладывали в это понятие несложные по форме, но труднодостижимые по существу идеалы, реализовать которые могло только сильное правительство, опирающееся на всенародную поддержку. В то же время – парадоксально, но факт – не менее 70% респондентов не были готовы ради достижения ПОРЯДКА согласиться на ограничение своих гражданских свобод. Люди хотели, чтобы в магазинах сохранялось прежнее изобилие, отпуск можно было проводить на зарубежных курортах, а свобода слова никак не ограничивалась. Эти безусловные достижения правящего режима они успели оценить по достоинству и не хотели с ними расставаться. Им просто казалось странным, почему внешние атрибуты демократии каким-то загадочным образом уживаются с разгулом бандитизма, невероятно высокой уличной преступностью, повальной безработицей, жестокими финансовыми кризисами и тем, что богатые все богатеют, а бедные становятся еще беднее. Многократные удары по нарождающемуся среднему классу, который мог бы стать истинным гарантом стабильности общественного устройства, только усугубили положение дел, выбив из «зоны лояльности» самых одаренных и трудолюбивых. Фактически на переломе веков вся Россия требовала одного – ЧУДА.