Сон в руку - Полина Дельвиг

Наконец Полетаев закончил с докладом и вместе с полицейскими подошел к стойке администратора. Перепуганная женщина, оживленно жестикулируя, принялась что-то объяснять. Минут через десять, закончив беседу с администраторшей и полицейскими, подполковник вернулся к компании:

— В принципе к нам претензий нет. Но администрация гостиницы… как бы это выразиться помягче… В общем, они не будут возражать, если мы уедем немного раньше.

— Короче, коленом под зад, — констатировал Ример, известный борец с эвфемизмами, и, зевнув, добавил: — Да, блин, родственников все меньше, а проблем все больше…

— Радуйтесь хоть, что вас пока не задерживают, — холодно заметил Полетаев. Вдовец скривил губы:

— Да я здесь самый вне подозрений! Пока они были живы, мне хоть что-то перепадало. А теперь? Одни допросы, и ни копейки денег…

— Послушайте, вы можете думать о чем-нибудь, кроме денег? — возмутилась Катя.

— Могу, — огрызнулся тот. — О сексе, например. Хотите говорить на эту тему?

Катя почернела.

— Я бы на вашем месте не был так спокоен, — осадил его Полетаев. — Пока вы остаетесь одним из главных наследников вашей жены и тети. А может, даже единственным — если что-нибудь случится с паном Чижиком.

— Что с ним может случиться? — в свою очередь осклабился горе-наследник. — Он еще всех нас переживет. У гробовщиков, у них же иммунитет против смерти…

— Просим![9]— неожиданно для всех вдруг взмолился Прохазка. — Просим вас, кончать млувить о мертволах. — Он приложил руку к груди. — Я разумим, тяжкий день, я сопереживаю вам вшем, але про мене это дост депремуици. Я тады… здесь случайно… мыслил, же черствый… свежий вздух будет лучше для мое здоровья, но вы все время млувите о мертволах а так дале. Мыслим же, нужно скончить и вратиться дому[10].

— Еще чего! — раздался возмущенный голос Гоши, который перед этим что-то бурно обсуждал со своим отцом. — Что значит: «вратиться дому»? Люди умирали и будут умирать, а представится ли нам возможность еще раз отдохнуть за границей — неизвестно.

Даша с Катей переглянулись. Заявление прозвучало совсем в духе Римера.

А вдовец словно понял, о чем они подумали, и поспешил поддержать Гошу:

— Я согласен. Может, кто-то и решит, что это неприлично, но я тоже не собираюсь возвращаться. До тех пор, пока существует надежда найти место, где моя жена спрятала все наши деньги, я буду в пути.

После того как пьяная Даша разболтала тайну, ему нечего было скрывать.

— Все ее деньги! — воскликнула Катя.

— Вам-то какая разница? — фыркнул безутешный вдовец.

— Я не понимать вас, — развел руками бородач. — Добже, мужете делать як хцете, але я вратимся дому. Пани Дагмар, мусите сэ мноу[11].

Не успела Даша и рта раскрыть, как послышался тихий голос Деланяна:

— Должен вас огорчить, но пани Дагмар не мусит с вами. Лично мне это не представляется возможным.

— Что? — обернулся Прохазка в надежде, что его подвело не слишком хорошее знание русского языка. — Что вы имели меня сказать?

— Я имел вас сказать, что пани Быстрова от имени вашей фирмы заключила со мной договор, по которому я выплатил ей, а значит и вам, оговоренную сумму. И вы не можете без достаточно веских оснований разорвать контракт в одностороннем порядке. Если вы это сделаете, я подам в суд и, поверьте, разорю вас до трусов.

Лицо Прохазки стало a la кошер, то есть без единой кровинки.

— Что он говорит?

Полетаев поспешил на помощь несчастному толстяку и постарался перевести угрозу как можно деликатнее:

— Господин Деланян сказал, что госпожа Быстрова заключила от имени и по поручению вашей фирмы договор, и теперь вы как владелец фирмы обязаны следить за его исполнением и надлежащим соблюдением.

— Но я ничего ей не поручал! Она это сделала без моего согласия!

Деланян понял его вопль без всякого перевода:

— К сожалению, суд это вряд ли заинтересует. Детективное агентство берется за несложное поручение, назначая слишком высокую плату, а само даже не собирается его выполнять. Это может квалифицироваться как мошенничество. И судить будут именно вас.

На лице Прохазки появилось плаксивое выражение:

— Что же мне делать?

— Да ничего сверхъестественного. — Полетаев решил взять на себя роль миротворца. — Насколько я понял, господин Деланян не требует, чтобы вы непременно выполнили его поручение, но вы обязаны сделать все для того, чтобы его выполнить. Так что, боюсь, вам придется идти с нами.

— Свят, свят, свят… — застонал Прохазка. — Я знал, что это плохо кончится.

К ним подошел один из полицейских:

— Дамы и Панове, я попросил бы вас вернуться в свои номера и написать все, что вы знаете по поводу инцидента, произошедшего со слечной Чижиковой.

— Но мы ничего не знаем! — зашумели туристы.

— Не волнуйтесь, это формальность, но, увы, необходимая.

— Так что же, нам здесь до ночи сидеть?

— Мы хотели успеть на теплоход, у нас экскурсия…

— Вы все равно не сможете это сделать, — полицейский посмотрел на часы, — он уже отчалил.

— «От пристани отчалил теплоход…» — замурлыкал Ример и, вскинув рюкзак на плечо, зашагал вверх по лестнице.

Обхватив плечи руками, Даша шагала из одного угла комнаты в другой. Кузина каллиграфическим почерком выводила слова объяснительной записки.

— Я не буду писать о том инциденте.

— О каком именно? — Даша продолжала мотаться из стороны в сторону.

— Когда Деланян уронил на Прохазку свой завтрак, — как можно равнодушнее сказала Катя.

Замерев на полпути к окну, Даша обернулась:

— Почему? Ты полагаешь, это имеет какое-то отношение к смерти Чижиковой?

— Не знаю. — Кузина вновь склонилась над листом бумаги. — Не знаю, поэтому и не буду.

Даша подскочила к сестре и зашептала:

— Ты все прекрасно знаешь! Как только Чижикова хотела назвать имя того, с кем разговаривала Амалия, разговор был немедленно прерван. Это не случайность!