Невидимый город - Моника Пиц

Она вышла из упаковочной комнаты. В коридоре их ждал Томас. Он заговорщически подмигнул Лине.

– Не уходи, – закричала Лина и побежала за Реей. Она цеплялась за мать. Ей хотелось удержать ее и никогда больше не отпускать.

– Я не могу здесь оставаться, – сказала Рея. – И ты тоже.

– Еще несколько минут. Еще немножко. До рассвета.

Рея боролась с собой.

– Мне всегда будет грустно от мысли, что я не смогу быть рядом, когда ты вернешься домой с пятеркой по биологии, что не смогу ухаживать за тобой, когда ты заболеешь. Мне так хотелось бы познакомиться с твоими подругами и с твоим первым парнем, утешать твое разбитое сердце. Но я не могу остаться. – Слезы побежали по ее лицу. – Я ухожу. Но я не брошу тебя. Я всегда с тобой, даже если ты меня не видишь. Когда ты шепчешь мое имя, я слышу его.

– Авария…

Рея приложила палец к ее рту. Она не хотела слышать, что скажет Лина.

– Все будет хорошо, – сказала она.

И затем она обернулась. Рука об руку с Томасом она ушла из жизни Лины. Они пересекли улицу, чтобы сесть в припаркованную машину.

Кинг из последних сил выбежал на улицу, чтобы остановить их. Как раз в тот момент, когда автобус ехал в противоположном направлении. Лина закрыла глаза. Она ожидала грохота, удара, визга тормозов. Когда она снова открыла глаза, автобус был уже чуть дальше. Кинг бесследно исчез. Машина ее родителей покинула стоянку.

– Тебе снова разрешили путешествовать, – взволнованно сказала Коко. Она взволнованно подпрыгивала рядом с Данте. Вдохнула его запах. Он странно пах, ее друг. И выглядел не особо счастливым.

Он целую вечность ждал Лину в детском саду. Он просто не мог поверить, что она вернулась в свое время, не сообщив ему об этом.

– Тебя реабилитировали, – обрадовалась Коко. – Хранительница времени снова позволила нам быть в команде. Разве это не здорово?

– Супер, – не очень уверенно сказал Данте. Он вернулся в Невидимый город, но все еще не мог поверить, что Лина ушла, не попрощавшись.

– Все будет так же, как и раньше, – сказала Коко.

Данте всегда задавался вопросом, как люди умудряются ставить себя в безвыходные ситуации. С чувствами дело обстоит не иначе, чем со многими другими вещами. Всегда есть обратная сторона: день и ночь, верх и низ, мертвые и живые, свет и тьма, сегодня и вчера, привет и прощай.

Его конечности отяжелели от усталости, когда он вернулся в свою комнату. В голове стучало и пульсировало, при каждом шаге его мозг болезненно громыхал в черепной коробке. Пунш был восхитительным, побочные эффекты – жестокими. Все в Невидимом городе напоминало ему о Лине и о времени, которое они провели вместе.

Он открыл дверь в свою комнату. Во всей этой белизне он различил странное коричневое пятно. На его кровати сидела самая уродливая мягкая игрушка, которую он когда-либо видел в своей жизни: тощая собака со спутанной шерстью, разными глазами и висячими ушами. Игрушка была похожа на бродячего пса, которого трижды сбивал автобус. Перед ним лежала записка, написанная от руки:

«Его зовут Отто. Позаботься о нем».

Коко ошибалась. Ничто уже не будет так, как раньше.

Солнечные лучи щекотали Лине нос. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что она лежит в своей постели. Взгляд на дисплей мобильного телефона показал, что сегодня суббота. День финала по гандболу.

Все лежало на своем месте. Даже толстый конверт с фотографиями аварии и старой газетой. Лина поспешно пролистала события в канун Нового года. Помимо ночного катания на санках на Айхберге, «Утро» сообщало о насильственном рейде на заправочную станцию, рассказывало о группе сумасшедших, которые напрасно ждали прибытия инопланетян. Там, где Лина опасалась увидеть несчастный случай с санками, стояла прежняя статья «Смерть на старом таможенном мосту», изменилась лишь одна маленькая деталь: извлечение обломков автомобиля вместе с пострадавшими еще не было завершено на момент выхода газеты в печать. На фотографии была изображена разбитая машина в заснеженной канаве. Крохотное смещение времени оставалось единственным признаком того, что кто-то посягнул на прошлое.

Задумчиво Лина рассматривала свое запястье. Хронометр не подавал никаких сигналов. Лина отказалась проверять, работает ли он.

Семейный портрет с родителями висел на своем привычном месте. И все же что-то изменилось. Лица ее родителей были ясно и отчетливо различимы, словно это был другой экземпляр из той же серии. Соня была права: фотографии аварии запечатлелись в ее памяти. Но это было не все. Ее голова разрывалась от приятных воспоминаний. Там, где раньше она ощущала темную черную дыру в своем сердце, светились разноцветные картинки. Она помнила голос матери, то, как она заправляла ей волосы за уши, ее уверенную походку, безумные идеи отца.

Лина пошла к гардеробу, чтобы найти свои вещи для гандбола. Обернувшись, она заметила, что глаза ее родителей непрерывно устремлены на нее. Взгляды следовали за ней, с какого бы угла она ни рассматривала фотографию. Она знала это явление из посещений художественного музея. Она всегда находила его зловещим, но сейчас в нем было что-то успокаивающее.

Она распахнула дверь и побежала в ванную прежде, чем ее младшие сестры успели ее опередить.

Получилось! Она закрыла за собой дверь и заперла ее. И внезапно она рассмеялась, потому что знала, что произойдет. И действительно…

– Мне нужно в туалет, – громко закричала Шарлотта, барабаня в дверь. Лина открыла дверь и впустила ее внутрь. Шарлотта, снова похожая на прежнюю Шарлотту, была настолько ошарашена, что ей больше не нужно кричать, и вместо этого просто стояла и смотрела на Лину. Поспешным жестом Лина отодвинула занавеску душа в сторону. Фиона опустила камеру.

– Как ты узнала, что я здесь? – пожаловалась она.

Лина поцеловала ее в щеку. Она была вне себя от радости, что ее сестра вернулась. Даже если она будет пытаться каждый день тайно ее снимать.

Шарлотта вытащила Фиону за дверь.

– Она не в своем уме, – сказала она.

С любопытством Лина рассматривала себя в зеркале. На ее лице была широкая улыбка. Это была улыбка ее матери. Она подняла руку, чтобы смахнуть волосы с лица. На ее запястье красовался небольшой шрам, там, где хронометр царапнул ее, когда Кинг сорвал с нее часы.

– Ты здесь? – спросила она, входя в комнату.

С громким грохотом распахнулось окно ванной комнаты. Свежий порыв ветра пронесся по комнате, и солнце просияло Лине в лицо. И Лина вместе с ним.