Серый коршун - Андрей Валентинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я пожал плечами.
– Не знаю, Эриф. Мне казалось, что ты должен был вести себя как-то иначе. Ктимена захватила престол, а ты просто отмолчался. Молчание – знак согласия, жрец!..
Он кивнул, по лицу вновь пробежала судорога боли.
– Понимаю. Ты ждал, что верховный жрец Дия, Отца богов, приползет в тронный зал, при всех будет обличать узурпаторов и героически умрет под копьями стражи.
– Это бы помогло, – согласился я, обдумав такой вариант.
Наконец-то он хихикнул, но как-то неуверенно.
– Ктимена это тоже сообразила. Поставила стражу у моих дверей и ждала, пока я не сдамся... Что я мог еще?
– Написать мне, – вздохнул я. – Написать в Фивы, в Дельфы, пообещать моей сестричке божий гнев, а мне – поддержку. Авось бы не зарезали!..
Эриф покачал головой:
– Нет. Представь, что все-таки победила Ктимена. Как быть с гневом Дия? Ведь я говорю от его имени, ванакт! Я могу ошибиться, он – нет. Но Царю богов незачем вмешиваться самому. У него есть слуги. Ты ведь получил ответ из Дельф? И Ктимена тоже получила – совсем не такой, на какой рассчитывала. А ведь она не пожалела золота!
– Так это ты? – поразился я. – Я думал, пифия...
Он хихикнул и потер руки – совсем как в прежние дни.
– Конечно, конечно... Кто может повлиять на слуг великой Геи? Но ведь Дий – Отец богов, и его голос тоже что-то значит. Скажем так, ко мне прислушались...
– «Сестрину кровь не пролей, » – напомнил я.
– «Чти и богов и богинь, » – подхватил Эриф. – Ты понял правильно, ванакт. Как видишь, Мать Рея, Землевержец Поседайон и даже, кажется, киклопы охотно тебе помогли. Но разве они могли что-то сделать без воли Дия?
– Да ну? А я-то думал, ты маялся хворью, о хитроумный Эриф!
– Маялся, – вздохнул он, – Но для того, чтобы слухи о пророчестве распространились по городу, не обязательно выходить из дому. А к кому, думаешь, побежал богоравный Пеней после вашей встречи? Кто шепнул воинам у ворот, чтобы они вовремя разбежались?..
Толстяк был доволен и, явно ждал, что его услуги оценят. Трудно сказать, говорил ли он правду. Я хмыкнул:
– Темна воля богов, жрец. Кое-кто может подсказать другое: в город мое войско ввел Поседайон, ему и быть Царем богов...
– Поздно, – покачал головой Эриф. – Дий уже царит на небе. Пошатнешь его престол – разрушишь свой. И, кроме того, ванакт, Дий – этот тот, кто предшествует Единому. Поверят в него – поверят и в Бога Истинного...
Мне вновь захотелось опробовать прочность его челюсти. Кажется, он понял и улыбнулся:
– Из-за чего ты поссорился с Ним, ванакт? Хотел принести жертву Рее? Говорят, Он был очень гневен!
Жрец знал даже это.
– Я тоже посвящен, ванакт, ты знаешь. Но меня, недостойного, Он прощает, хотя я каждый день стою у чужого алтаря. Единому виднее, что служит Его славе...
Может, хитроумный толстяк был и прав, но верить в такое не хотелось. Эриф покрутил толстыми пальчиками, хихикнул и вновь стал серьезен.
– У меня к тебе просьба, ванакт. Гирто умирает. Она хочет видеть тебя.
– Гирто? – поразился я. – А что с ней?
Признаться, я успел забыть о старой ведьме. А она обо мне, выходит, нет.
– Гирто очень гневалась – ты знаешь, за что. Из-за нее все и началось, именно она подтолкнула твою сестру к мятежу. Правда, старуха ни разу не обвинила тебя в самозванстве, хотя Ктимене этого очень хотелось... Но Гирто была опасна. Не знаю, смог бы ты так легко вернуться...
– И что с нею случилось? – я начал постепенно понимать.
– Воля богов, ванакт! Они прогневались, что старуха, из-за ненависти к тебе и к той, что заняла ее место, оспорила их волю. Три дня назад Гирто зачем-то пошла на рынок – не иначе, в очередной раз призвать на твою голову божий гнев. Увы, она оказалась неосторожна – ее толкнули, а тут какая-то телега... Очень неудачно вышло!..
Он довольно улыбнулся и даже причмокнул. Я поморщился:
– Я не просил о такой услуге, жрец!
– Просил? – удивился он. – Да ты и не должен ничего просить, Клеотер Микенский! Разве не я послал тебе половинку ожерелья в Ассур? Разве не мы с Гирто задумали твое возвращение еще несколько лет назад? Старая ведьма посмела предать, а боги предательства не прощают. Хотя я ее понимаю: столько лет считаться провидицей, внушать страх, любовь, почтение... А тут какая-то девчонка из Козьих Выпасов!.. Кстати, ванакт, ты сделал правильный выбор, назначив новую верховную жрицу Реи.
– Она не будет вмешиваться в дела царства?
– Я же говорил: ты мудр, Клеотер! Опасно, когда жрецы вмешиваются в правление...
– Стоит взглянуть на тебя, – охотно поддакнул я.
– Вот-вот, – он довольно улыбнулся. – Да поможет Дий богоравной Тее!.. И все-таки не ссорься с царицей, ванакт! Она поистине достойна венца, и ты был трижды прав, когда спас ее от безумной Ктимены... Извини, я начинаю давать советы, а цари, – послышался ехидный смешок, – цари, как известно, не любят советов, хотя и нуждаются в них. От этого все беды... Ты уже уходишь?
– Не стоит так долго тревожить больного, – рассудил я, опасаясь, что все-таки врежу ему на прощанье. – Увидимся вечером во дворце, о богоравный!
– Сколь желанная эта встреча, о ванакт! – пухлая физиономия расплылась в улыбке. – Ты не забудешь о Гирто? Она в моем доме – тебя проводят. Не мог же я оставить умирать на улице такую красотку?
Я поспешил уйти – еще одно слово, и я бы все-таки ему врезал.
Вначале я не узнал ее. Морщинистое лицо превратилось в маску, глаза погасли, тонкие губы побелели. Странно, мне вдруг стало казаться, что из-под этого, уже почти неживого лика, проступает другой – тоже знакомый. Лицо женщины, виденной во сне – той, что стояла у моего изголовья и плакала. «Бедный мальчик!» Кого жалела Гирто в тот день, много лет назад?
– Радуйся! – проговорил я, как никогда ощущая нелепость этого приветствия.
– Ты... – равнодушно проговорила она. – Поздно, Клеотер Микенский. Ты опоздал – я не могу уже проклясть тебя, как ты того заслуживаешь. Моей силы больше нет...
– За что тебе проклинать меня, Гирто? За то, что я не принес тебе голову невинного человека?
Белые губы искривились гримасой – то ли смеха, то ли ненависти.
– И за это тоже. Моя сила ушла к другой – по твоей вине, ванакт. По вине того, кого я возвела на трон! Эта обида уйдет вместе со мною. Но ты совершил то, что переживет и меня, и тебя. Ты принес к нам Чужого Бога! Благодаря тебе Он ступил на нашу землю – и это тебе не простится...
Не тянуло спорить с умирающей, но я не хотел, чтобы она ушла озлобленной.
– Единый никому не принесет зла, Гирто. Он откроет глаза людям и освободит их!