Эмануэль Сведенборг: Жизнь и труды - Однер Зигстедт

Впрочем, сам Сведенборг не придавал этой истории большого значения. Еще прежде он разослал тридцать пять экземпляров известным людям Швеции, а что касается книг, задержанных на таможне, то, как он писал в письме к Бейеру, «они будут вновь отправлены за границу, где на них большой спрос».

Пожалуй, единственный родственник, в котором Сведенборг признавал духовное дарование, был епископ JIapc Бен-зельстьерна, его племянник, младший сын сестры Хедвиги и одного из его коллег по Горному ведомству. Епископ Ларе всегда был настроен дружески по отношению к дяде, и Сведенборг высоко ценил его. Он послал экземпляры «Краткого изложения» епископу Ларсу и графу фон Хопкену со строгим указанием никому не давать их, ибо «в богословии нынче зима, и здесь, на севере, ночь длится дольше, чем в южных странах, отчего, пребывая во мраке, кое-кто у нас отбивается руками и ногами от всего разумного, что несет Новая Церковь». В том же письме графу фон Хопкену он писал: «Очевидно, что «Краткое изложение» наталкивается на яростную критику, как и было предсказано Вашим Превосходительством. Но так будет только поначалу, покуда люди будут пребывать во мраке вследствие предвзятых и ложных принципов. Однако, поскольку разумное заключает внутри себя свет, даже в вопросах богословия, правда мало-помалу будет признана, как случилось во многих местах за границей… Моя цель состоит в том, чтобы основать всеобщую церковь во всем христианском мире. Нынешняя церковь настаивает на том, что разум должен был ограничен и подчинен вере… Похвала Вашего Превосходительства моим книгам радует мое сердце…» (письмо из Стокгольма от 17 ноября 1769 года).

Вопрос касался не только новых взглядов — речь шла о том, будет ли вообще позволено свободно рассуждать о вопросах веры или же принятые однажды мнения должны навеки безраздельно царствовать в умах людей. Этот вопрос был поднят Сведенборгом очень рано: еще в 1734 году в работе «О Бесконечном» он сделал смелый шаг в утверждении свободы религиозных суждений. Здесь он тоже был впереди своего времени, опередив на много лет французских философов.

4 декабря епископ Ламберг написал из Стокгольма в Го-тенбургскую консисторию, что представил дело Сведенборга в Церковный комитет и оно в скором времени будет обсуждаться в парламентской Палате духовенства. «В будущем будет неповадно всем занимающим должность государственного преподавателя защищать это учение или распространять его», — заявил он. Публикация дерзкого письма Сведенборга, добавлял он, вызвала неописуемый скандал, и будут приняты самые строгие меры «против нашей распущенной печати». А в частном письме к Ауреллю епископ утверждал, что учение Сведенборга «во многом смыкается с магометанством». (Обвинять кого-либо в магометанстве в те дни было все равно, что объявить кого-то коммунистом в 1952 году!) Влияние ислама в учении Сведенборга его тогдашние критики усматривали главным образом в описании небесной жизни как рая супружеских наслаждений.

Неутомимый обвинитель Аурелль истинно в духе Торкве-мады убеждал Филениуса перевернуть каждый камень учения: «Я поручаю вам принять самые решительные меры для того, чтобы подавить и в конце концов полностью искоренить новшества Сведенборга и откровенные ереси, которые окружают нас со всех сторон… чтобы дикий зверь, который опустошает нашу страну, был сметен нашей могучей рукой». По-видимо-му, под диким зверем здесь подразумевается Сведенборг!

В Готенбурге Экебом запугивал и осыпал бранью заблуждающихся лекторов. Он даже требовал, чтобы у них отобрали стулья, чтобы они не могли сесть, пока дело разбирается начальством. В ответ Розен напомнил ему, что испанская инквизиция запрещена в Швеции. Бейер же был встревожен шумом вокруг напечатанного письма и всерьез опасался за судьбу Сведенборга. Но последний, по-видимому, ничуть за себя не боялся, и у нас даже есть основания полагать, что, подобно древним викингам, он приветствовал бурю. «Весь этот шум не причиняет вреда, — писал он, — ибо действие его подобно брожению вина, посредством которого оно очищается от нечистых веществ… Два уважаемых друга в Лондоне пригласили меня в Англию, и я раздумываю над тем, не поехать ли мне туда следующей весной». И еще: «Мне было сказано ангелом, посланным от Господа, что я могу спокойно почивать в ночи, под которой разумеется царящая нынче ночь в отношении дел церкви»(письмо из Стокгольма от 28 декабря 1769 года).

Имя Сведенборга в это время было у всех на устах и часто становилось объектом шуток. Газеты печатали статьи о нем. Стихотворцы отпускали рифмованные шутки по поводу разгоревшихся споров. Неведомый автор одного политического памфлета развлекал стокгольмскую публику рассказом о том, как он не мог ничего уразуметь в писаниях Сведенборга до тех пор, пока не перетасовал страницы его сочинений, как колоду карт, и не прочел их как попало. Популярный юморист тех лет начал свою новую книгу словами: «Во времена, когда сведен-боргианские духи являли себя в напечатанных протоколах Го-тенбурга; во времена, когда грязь на улицах Стокгольма особенно жирна, а женщины судачат всего громче на своих кухнях; одним словом, в сезон Золотой колбасы 1769 года…» и т. д.

В 1770 году появилось даже анонимное издание анекдотов о Сведенборге. Похожие сборники позже были опубликованы также в Дании и Германии. Свидетельством того, насколько была накалена эмоциональная атмосфера вокруг Сведенборга, служит письмо фон Хопкена одному его другу-профессору: «Я один из тех, кто особенно защищал Сведенборга от преследований». Однако фон Хопкен опасался, что престарелый автор в своем опубликованном письму «опрометчиво разжег огонь, который теперь Бог знает когда угаснет».

«Сведенборг здесь, и он поджигает шведский Сион», — так отозвался о происходящем Гьёрвелль в письме к доктору Ли-дену (декабрь 1769 года), а Лиден отвечал: «В Готенбурге они просто сошли с ума. Три доктора богословия потеряли рассудок и правильное учение и объявили себя сведенборгианца-ми…» Сам Лиден не советовал громогласно говорить об этом, ибо преследования неминуемо создадут Сведенборгу сторонников. «Что касается меня, то я буду смеяться над ними, но не писать против них».

Впрочем, есть основания полагать, что над Сведенборгом нависла серьезная опасность. По сообщению Робзама, некоторые члены Палаты духовенства задумали пригласить Сведенборга на заседание Палаты и там объявить его сумасшедшим, после чего поместить ученого в приют для душевнобольных. Только вмешательство дружественных Сведенборгу сенаторов, предупредивших его о готовившейся расправе, не позволили осуществить этот план. В конце концов враги Сведенборга в Риксдаге предпочли не связываться с человеком знатного рода, к тому же имевшим много влиятельных родственников. Другой автор рассказывает, что, опасаясь за свою жизнь, Сведенборг приказал тогда слугам никого не пускать в дом. Рассказывают также, что некий молодой человек действительно приходил к Сведенборгу с намерением убить его. Когда дворецкий сказал посетителю, что хозяина нет