Пленники Амальгамы - Владимир Михайлович Шпаков

за работу, по ходу успев измазаться как чушка. Процесс напоминает труд подмастерья, надеющегося на то, что в будущем ему откроют тайны мастерства, некие новые истины. Но открывать не спешат, для начала сканируют неофита вопросами.

– В газете работаешь? Проблемы ищешь, злобу дня выставляешь напоказ?

Я киваю.

– Ну да, это ведь тебя по осени охрана гоняла? Вместе с придурком, что плакатами размахивал?

Киваю еще раз.

– Что ж, условия здесь не райские. Но ваша суета бессмысленна и глупа. Не в том суть.

– В чем же она? – задаю встречный вопрос.

– Позже объясню. То есть объяснить нельзя, можно подтолкнуть к пониманию.

Так подталкивай, черт возьми! У меня на лбу написано, мол, готов покинуть бессмысленный человейник, так ведь не указывают – как! Вымотанный до предела, однажды отрубаюсь прямо в котельной. Пробудившись под утро, не сразу понимаю: где я? И кто огромный и страшный перемещается по стене, на которой играют огненные отсветы?! Наконец осознаю: это тень, и тут же вспышка в мозгу: опоздал на службу! Правда, вспышка слабенькая, как от спички, с пламенем в топках не сравнишь.

– Проснулся? Иди, чаю попей… А вечером кое-что другое получишь.

Аглая с ее китайскими предупреждениями моментально забывается. Весь день таскаю уголь из уличных куч, забрасываю в топки и жду обещанного.

Вечером Гефест-Вергилий исчезает в глубине преисподней, чтобы вскоре вернуться. Вид у него серьезный, в кулаке что-то зажато. Когда кулак раскрывается, вижу ладонь, черно-глянцевую от контакта с антрацитом, на ней – полдесятка беленьких таблеток. Вот те на! Очень уж тривиально выглядит инициация, я даже разочарован…

– Чего смотришь? Глотай, вода в чайнике есть.

– А что это?

– Неликвиды с отделений. Не все хотят эту гадость глотать, кое-кто прячет под матрас, потом мне отдает.

– Они, значит, не хотят, а я…

– Ты – другое дело. Давай не тяни время!

Вот гад! Кладу таблетки в рот, запиваю из носика, на языке остается привкус алюминия. Сам препарат безвкусен, да и действия поначалу – ноль. Усаживаюсь в продавленное грязное кресло, жду. В полумраке вижу усмешку Гефеста, она напоминает улыбку Чеширского кота – лица не видно, одни белые зубы, плавающие в воздухе.

– Ну как? Торкает?

Чувствуя позыв к мочеиспусканию, поднимаюсь и бреду к двери в туалет. Берусь за ручку, а ухватить не могу! Странно… Еще раз делаю попытку – опять ладонь хватает воздух! Оборачиваюсь, чтобы увидеть ту же улыбку Чеширского кота.

– Все правильно, так и должно быть, – слышу необычно громкий голос, – он в первую очередь по зрению бьет.

– Кто?!

– Не кто, а что. Циклодол.

– А-а… Мне еще по слуху ударило: звуки очень громкие…

– Каждому свое. Да надави на дверь-то, она вовнутрь открывается!

Следуя совету, оказываюсь внутри, и вдруг возникает паника: как отсюда выйду?! Теперь плечом не надавишь, надо за ручку хвататься, а если зрение отказало?! Мочиться уже не хочу, одно желание – выбраться! Прикрыв глаза, наощупь нахожу дверную ручку и рву на себя. Вывалившись наружу, пытаюсь узнать, который час. Смотрю на часы – а стрелки с цифрами расплываются, ни черта не разглядеть!

– Время… – бормочу. – Время исчезло!

– Все верно, для нынешних людей время исчезло. Они трудятся с рассвета до заката, куют бабки не отходя от кассы, приумножают личное богатство – а зачем?! Чтобы убить время в прямом смысле слова! Пленники трудов и забот, рабы времени, которого вы страшитесь! Вы не можете остановиться, как велосипедист, что сохраняет устойчивость, пока едет! Не смеете взглянуть монстру Хроносу в глаза, боитесь, что он вас сожрет!

– Где-то я об этом читал… – продолжаю бормотать. – Где?!

– В Караганде! Пока отдыхай, кушетка свободна.

Укладываюсь на кушетку, смотрю в закопченный потолок. Внезапно в мозгу вспыхивает: я только что курил! И окурок, выскользнув из пальцев, упал на кушетку! Вскакиваю, шарю руками по матрасу, а окурка нет! И еще Гефест ржет, громко, как конь! Да заткнись ты!

– Вижу, действует… Ладно, проспишься – продолжим!

Ну да, отдохнешь тут, когда вокруг мельтешат тени, сверкают огненные блики, а в темечко будто дятел стучит. Причем в стуке проглядывает некая система, типа азбука Морзе, посредством которой мне хотят что-то передать. Что? Ага, передают, мол, как тебе не ай-ай-ай! Мы сослали тебя в лучший из миров, дали смотрящего, то бишь Бога-Творца, а ты чего делаешь?! На работу не выходишь, статей не пишешь, а валяешься на продавленной грязной кушетке и ловишь кайф! Я мысленно отстукиваю:

– Mea culpa, неизвестные наблюдатели! Но надо же когда-то взойти на Голгофу…

– Эй, какая Голгофа?! Туда всходил еще один смотрящий – Бог-сын, но вы его, как известно, распяли. Так что выбирай выражения!

– Пардон, не хотел вас обидеть. В общем, когда-то надо набраться решимости и сойти с ума. Почему нет? Приглядитесь: вокруг полно сбрендивших, причем по собственному хотению! Мир упорно ползет к пропасти безумия, чем я хуже?!

Никогда не знал, что кроется за точками и тире знаменитой радиоазбуки, но почему-то все понимаю, и процесс общения мне нравится. Что еще изволите сообщить? То есть – отстучать? И они отстукивают: взгляни в зеркало, если хочешь увидеть нас. А-а, совсем забыл! Ведь эти ребята, что наблюдают за нами с интересом энтомологов, живут в зазеркалье! Значит, встанем и направимся в угол, где над грязной раковиной висит треснувшее зеркало.

Я с надеждой вглядываюсь в отражение, ну, где вы? Пока вижу небритое существо, чью физиономию рассекает извилистая трещина, хотя… Там кто-то еще! Он темен и мрачен, стоит за моим плечом, будто страж преисподней, отчего кровь в жилах стынет!

– Я же сказал: ложись! Иначе выгоню на мороз, там быстро дурь выйдет!

Уф, мой Гефест! Или мой Вергилий? Ха-ха, кажется, я начинаю понимать юмор! Котельная – лишь предбанник того пространства, куда меня хотят отправить!

Улегшись, тут же куда-то проваливаюсь, лечу и вскоре оказываюсь там, где очень жарко. Неужели… Но нет, не похоже на адскую бездну, все вокруг сияет, источая ослепительный свет, вроде как попал на поверхность звезды. И ведь так и есть! Даже знаю название: Бетельгейзе, самая крупная в обозримом космосе звезда, что располагается на расстоянии N световых лет. Как я умудрился добраться до нее за считаные секунды?! И кто меня сюда пустил?! Согласно посмертному гороскопу на голубом гиганте должен оказаться Максим, мне уготован зеркальный тоннель!

Осознав несообразность, начинаю метаться по звезде:

– Эй, хозяева! Где вы?!

Ответом молчание.

– Верните меня обратно, тут какая-то ошибка!

Однако сияющая поверхность Бетельгейзе пуста, как мир до начала творения. А пятки между тем изрядно жжет, все ж таки звезда. Подпрыгивая,