Опасность желания - Элизабет Эссекс

— Меггс, чувство долга я понимаю совершенно правильно.

— Разве? — недоверчиво переспросила она. — Помилуйте, капитан, вы с вашим хваленым чувством долга безнадежно опоздали.

— Меггс…

— И не называйте меня Меггс. Вы бы никогда не предложили брак воровке по имени Меггс. — Теперь в ее голосе слышались боль и обида. — Никогда, пусть даже прошло миллион лет. Вы бы возились со мной, пока я нужна, а потом вернулись на свой корабль, с легкостью перешагнув через меня и Тимми.

— Это неправда. Почему, как ты считаешь, я оставил тебя при себе и… — О Господи, он опять сказал что-то не то.

— Оставил при себе?

— Нет. Черт возьми, ну что за пытка! Я знаю, что ни на что не способен в гостиной. Здесь я себя веду как слон в посудной лавке. Но именно поэтому я живу той жизнью, какой живу, и делаю работу, которую умею делать. Я знал, как разговаривать с Меггс, но понятия не имею, как говорить с внучкой герцогини Фенмор.

— Я не сегодня стала ею. Я всегда была внучкой герцогини, понимаешь? Весь мир этого не знал. Только я знала. Я всегда это помнила. Я всегда знала, что меня зовут Тринити Маргарет Эванс. Я всегда знала, что моя бабушка — герцогиня Фенмор. И что я ей не нужна.

Она говорила с такой болью, что у Хью разрывалось сердце. И еще он чувствовал ее одиночество.

— Меггс, это неправда. Она сказала…

— Это правда! Нас вышвырнули из ее дома, Тимми и меня, когда мы пришли к ней после смерти родителей. Их тела еще не успели остыть, когда новый викарий Тиссингтонского прихода отправил нас на перекладных в Лондон. Мы с огромным трудом добрались до ее дома, но слуги вышвырнули нас на улицу, как ненужный хлам. И все же я не забыла. Каждую минуту, когда я работала на улицах, каждый раз, проходя мимо этого дома, каждый миг, проведенный мной у ростовщика или в офисе на Треднидл-стрит, я помнила, кто я. Но похоже, я до последнего момента не слишком хорошо понимала, кто ты. Только сейчас могу сказать, что человек, с которым я сцепилась в библиотеке твоего дома, из-за которого я едва не расшибла голову об пол, мне нравился больше, чем тот, что сейчас стоит передо мной. Он был, по крайней мере, честным.

— Да не был он честным! Потому что он — я — хотел тебя уже тогда. Я хотел тебя с момента, как ты попыталась сломать головой мой пол, и каждую минуту после этого. Зато я пытаюсь быть честным сейчас, черт бы все побрал! — Хью не мог обуздать свой темперамент, хотя и прилагал к этому немалые усилия.

— Пытаешься? — Меггс вытерла слезы, которые потекли по ее лицу. — Разве ты не знаешь? Не понимаешь, что я бы сделала для тебя все на свете? Все, что бы ты ни попросил! Абсолютно все! Но теперь уже слишком поздно.

— Нет! Дьявол! Меггс! Вовсе не поздно! Этого не может быть. Ты смущена, обижена и не знаешь, кому можно доверять. — Хью не мог понять, как исправить положение. Все было не так, как следовало. Она должна находиться в его крепких объятиях, а не орать, как базарная торговка.

— Я не могу тебе доверять. С какой стати? Меггс была для тебя недостаточно хороша. Так что позволь тебя заверить, что у Тринити Маргарет Эванс слишком много гордости, чтобы соблазниться сомнительной честью и принять твое запоздавшее предложение.

— Значит, все дело во времени? — Хью очень хотелось стиснуть голову руками, чтобы не дать ей развалиться на части от адской боли.

— Нет. — Меггс покачала головой. — Я…

— Ты слишком устала и не можешь мыслить здраво. Понимаю, все случившееся было для тебя шоком. Но мы действительно должны пожениться. Твоя репутация погублена. А ведь ты — внучка герцогини Фенмор. Умоляю тебя, Меггс, соглашайся! Ты должна согласиться!

— Должна? Как раз наоборот. Как внучка герцогини Фенмор, я вовсе не должна соглашаться на то, чего не желаю. А тебя я не хочу.

— Ты не говорила этого прошлой ночью. И позапрошлой тоже. Ты не можешь делать вид, что ничего не было и мы не были любовниками.

— Ты уверен? Полагаю, состояние герцогини позволит мне купить столько девственности, сколько мне захочется изображать.

— А как же я? Ты и меня сможешь купить?

Капитану хотелось вбить в ее голову немного разума, и, видит Бог, это ему удалось. Она прикрыла рот рукой и побледнела, как бумага.

— Мы занимались с тобой любовью, Меггс. Это изменило две жизни — и твою, и мою. Ничего уже не будет прежним.

— Вот именно, — пробормотала она. — Ничего уже не будет прежним. — Сказав это, она бросилась вон из комнаты, и громкий стук двери прозвучал как заключительный аккорд в симфонии расставания.

Он все испортил. И если его жизнь потерпела кораблекрушение и все надежды развеялись как дым, Хью мог винить в этом только себя. И все же он не мог не думать о Меггс, не надеяться на примирение и не планировать их дальнейшую совместную жизнь, хотя умом понимал, что это все зря.

В подобном положении даже хорошие новости — если подумать, самые лучшие из всех возможных — не обрадовали. Пришло письмо от адмирала сэра Чарлза Миддлтона с официальным извещением о производстве Хью в рыцари. Сэр Хью. Но кроме этого, адмирал писал, что страна все еще ведет войну и Адмиралтейству нужны капитаны. Он будет чрезвычайно обязан Хью, если тот возобновит командование фрегатом «Опасный», который в самое ближайшее время вернется из рейса в Вест-Индию.

Более многообещающим оказалось письмо от капитана Марлоу. «Непокорный» прибыл в Дартмут, где мальчишка будет находиться в полной безопасности до тех пор, пока Макалден не соизволит поднять свою жалкую, наполовину отстреленную задницу и не заберет его. Хью воспользовался возможностью, наплевал на гордость и повез письмо в Фенмор. Он знал, что это не слишком хорошая идея и скорее всего Меггс его даже не примет. Но он не мог не сделать последней попытки увидеть ее. Поговорить с ней. Провести несколько минут в ее присутствии. Она стала для него наркотиком, который следовало получить любым способом, любой ценой.

Хью надел форму, ощутил, как все внутренности в очередной раз связались в тугой узел, и ушел. А Меггс сразу согласилась встретиться ним. Она прошла через роскошный, украшенный мрамором холл, остановилась в нескольких шагах от него и присела в реверансе. А капитан не мог оторвать от нее жадных глаз, как измученный жаждой путник не может оторваться от чистого прохладного источника.

— Чему мы обязаны столь высокой честью, сэр Хью? — Вот как. Значит, некоторые новости его опередили.

— Миледи. — Он поклонился, так и не отведя от нее взгляда. Вроде бы она выглядит несчастной? Или усталой? Может, она плохо спала ночью? Или, если Бог есть на свете, скучала о нем?

Хью заставил себя говорить спокойно и тихо. Сегодня не будет никаких перепалок.

— Я пришел сообщить, что ваш брат прибыл в Дартмут. Его корабль простоит там два дня. Я подумал, что вы захотите это узнать, чтобы забрать его лично. Я заверил вашу бабушку, что непременно сообщу ей, как только получу известия.