Тайна моего отражения - Татьяна Гармаш-Роффе

– Я не мужественная, я страшный трус. Но только есть вещи еще хуже страха: постоянный страх. Если я не разберусь, если ничего не сумею сделать и спрячусь, я буду всю жизнь жить в страхе. И еще мама. Я не могу ее вот так бросить.

– Тогда, – сказал дядя, – обсудим детали вашей поездки в Москву.

Новый год застал меня врасплох. Я о нем просто забыла – уж мне было, честно говоря, совсем не до него. А когда вспомнила, то оказалось, что я в Англии, а не дома; с Джонатаном, а не с мамой и не с Игорем, и не с нашими друзьями; что праздничный стол, обычно столь тщательно приготовляемый к этому любимому празднику, не продуман, да и не с кем мне его делить, кроме Джонатана…

Который стал мне за это время дорог, но не стал близок.

Однако было необходимо задержаться на несколько дней в Англии: новогодние праздники несколько притормозили наши сборы, и дядя Уильям сказал, что сумеет подготовить все необходимое к нашему отъезду только после выходных.

– Как тут у вас встречают Новый год? – спросила я Джонатана.

– Ходят в гости, на дискотеки, в рестораны, – был ответ.

– Я обычно встречаю дома…

– Для нас семейный праздник – Рождество. А Новый год – это выходы, развлечения.

– А мы куда пойдем?

– Куда хочешь.

Я никуда не хотела. Если бы я приехала в Англию туристкой, я бы, наверное, восторгалась самобытной красотой этой страны, ее старинными традициями и оригинальными обитателями. Но я приехала сюда, спасая свою шкуру, и как-то ничего иного в моем сознании не умещалось.

Никогда еще у меня не было столь грустного новогоднего праздника. Мы отмечали его в шумном и веселом баре, в котором все пили и все чокались и желали друг другу удачи в новом году, но мне никак не удавалось разделить общее радостное настроение, никак не удавалось прогнать мысль о маме, которая наверняка ждет моего звонка с новогодними поздравлениями… И не дождется.

Я все перебирала разные варианты, как можно связаться с мамой, чтобы при этом не рассказать ей, что меня хотят убить, но зато объяснить ей, что о моем звонке не должна знать ни одна живая душа?

Я так и не придумала.

Я так и не позвонила.

Только всю новогоднюю ночь думала о маме…

Пять дней спустя в аэропорту Хитроу садилась на самолет, отлетающий в Москву, высокая стройная шатенка с голубыми глазами, красиво обрамленными темными ресницами (надежно окрашенными на ближайшие пару месяцев у косметички), в сопровождении стройного высокого шатена с голубыми глазами, красиво обрамленными темными ресницами (натуральными). В паспорте у шатенки значилось: «Мэри Сандерс, гражданка Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии». В паспорте у ее спутника значилось: «Джонатан Сандерс, гражданин Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии». Некоторая схожесть в их внешности позволяла думать, что они приходятся друг другу братом и сестрой. Юные искатели приключений, отпрыски из богатой семьи, о чем можно было судить по их одежде и дорогим саквояжам, надумали развлечься на Новый год и слетать в морозную столицу загадочной России.

Усталая стюардесса «Аэрофлота», раздававшая пассажирам напитки, подумала, глядя с завистью на их красивые, холеные, беспечные лица: «Хорошо быть богатым. И почему одним все достается, стоит только родиться на свет, а другим – ничего, хоть всю жизнь паши?»

– Что вы будете пить? – ее любезность отдавала фальшью.

– Воудка! – воскликнула девица и засмеялась.

Стюардесса, с трудом сдерживая раздражение, подала два пластиковых стаканчика и две маленькие бутылочки.

– Эта карашо! – Девица ловко открутила крышечки, плеснула себе и брату водки, подняла свой пластиковый стаканчик. – Рашн воудка! – Она отпила маленький глоток и не удержалась, поморщилась, что не испортило ей, впрочем, настроения. – Шапка! – продолжала веселиться девица. Она наклонилась к сумке, вытащила из нее шапку-ушанку из чернобурки, показала ее стюардессе, которая в ответ натянуто улыбнулась, и нахлобучила на голову своего брата. Тот хохотал и отбивался. – Я хачу купить матриешка, – в довершение всего заявила девица, явно довольная своим русским.

Стюардесса глянула на англо-русский разговорник, раскрытый у нее на коленях. Эх, ей бы их заботы!..

– Через десять минут, – объяснила она по-английски, – мы начнем продавать сувениры. Так что будет вам матрешка…

Сердце мое екнуло, когда в Шереметьеве я подавала свой фальшивый паспорт. Я не знала, кем был изготовлен этот документик, и гадать бы не взялась, – но, как бы то ни было, дядя Уильям не подвел. В лице молодого пограничника ничто не дрогнуло. Лениво просмотрев паспорт, он с любопытством окинул меня взглядом, – однако этот взгляд выражал чисто мужской, а вовсе не служебный интерес к моей персоне.

Таксист, заломивший такую безбожную цену, что я чуть не начала торговаться по-русски, отвез нас в гостиницу «Космос», в которой Джонатан, по моему совету, забронировал нам номера из Лондона. Я ее выбрала скорее интуитивно, путем отсева. Совершенно не зная московских гостиниц – мне-то ни к чему, я жила у себя дома, – я все же слыхала, что у «Интуриста» постоянно крутятся проститутки и их сутенеры, а в «России» много кавказцев и все время происходят сомнительные разборки. О «Космосе», по крайней мере, мне ничего подобного не было известно.

Оказалось, что и эта гостиница носит отпечаток времени: то же мельтешение лиц и странных, озабоченных типов, меньше всего похожих на мирных иностранных туристов. Эти люди все больше роились в районе холла, ресторана и каких-то других дверей, ведущих неизвестно куда, рядом с которыми как бы невзначай прогуливались крепкие парни с зоркими глазами.

Впрочем, нам было все равно.

Я не знала, каковы нынче правила и могли ли нас, «брата с сестрой», поселить в один номер, но Джонатан, не спросив меня, забронировал два отдельных. Мы поднялись и разошлись по комнатам. Я распаковала два огромных роскошных чемодана, развесила свои платья и костюмы, любуясь – все это, по настоянию Джонатана и его дяди, я выбрала сама в магазинах, а Джонатан только подсказал мне хорошие марки и оплатил покупки. Таких красивых вещей, хоть Игорь денег не жалел на мои наряды, у меня все же никогда не было. А женщине это, что ни говори, всегда приятно…

Нет, ну что за чушь я несу! Разве можно сравнивать! Все эти роскошные шмотки не являлись подарком – они служили театральными костюмами, щедро оплаченными моими меценатами, в которых мне предстояло играть роль англичанки Мэри Сандерс…

Вот тут и напала на меня истерика. Упав на кровать посреди кучи потрясающего белья, сиявшего атласом и кружевами, я рыдала, и тушь[Специальное пояснение для мужчин: несмотря на надежно покрашенные у косметички ресницы, героиня воспользовалась еще и тушью. За дальнейшими разъяснениями обратитесь к знакомым женщинам. текла по щекам черными ручьями. Я приехала домой, как чужая! Я приехала на родину, где не могу говорить на своем языке! Я живу в гостинице, тогда как у меня есть дом, даже целых два, и ни в один я не могу прийти, как все нормальные люди приходят к себе домой! Почему я не могу повидаться со своей собственной мамой? За что?!! Почему именно я?!!