Тайна моего отражения - Татьяна Гармаш-Роффе

– Ты готова?

– К чему?

– Мы едем к дяде.

– А что для этого надо?

Джонатан оглядел меня с головы до ног. На мне были черные джинсы, черные высокие ботинки с тупыми носами и темно-сиреневый пушистый свитер.

– Сойдет. Пошли.

В его голосе сквозило сомнение, сойдет ли. Должно быть, приличная английская леди одевается как-то иначе. Но я не захотела вникать в их приличия. Я не английская леди. Я иностранка, в конце концов.

И вообще я – это я. Как хочу, так и одеваюсь.

Мы ехали недолго, дядя Джонатана жил в том же районе. На этот раз мы вошли в один из тех самых замков, которые я видела по дороге. Все было, как положено: мажордом, огромная зала с высоченным потолком, мраморным камином, сырой холод каменных сводов; ожидание, торжественный выход из бокового коридора дяди, церемонное рукопожатие: «Уильям, дядя Джонатана» – «Ольга»… – и знакомство увенчал стаканчик шерри.

Невысокий, с круглой лысой головой, дядя Уильям ничем не напоминал мать Джонатана, приходившуюся ему сестрой, кроме светло-голубых глаз, таких же пронзительных, как и у Джонатана. Но разглядела я это не сразу. Прикрытые нависшими веками, прятавшиеся в лучиках морщинок, его глазки были добродушно-хитрыми, и лишь иногда, в какие-то недолгие мгновения это выражение вдруг пропадало, словно соскользнувшая маска, и тогда взгляд его наливался ледяной голубизной, становился жестким и цепко-проницательным.

Именно так посмотрел он на меня, когда, покончив со «стаканчиком», он предложил пройти в библиотеку.

Книги от пола до потолка, огромных размеров письменный стол из темного дерева с прямоугольной кожаной вставкой в центре; диван и два кресла обтянуты темно-зеленой кожей, перед ними низкий столик: стопочка писем и костяной нож для разрезания бумаги… Пахло кожей и книгами.

Дядя Уильям предложил нам сесть и коротко распорядился:

– Рассказывайте.

– Начинай, Оля, – предложил Джонатан. – Я дополню.

Мы разговаривали до вечера. Сэр Уильям задавал вопросы, думал, записывал что-то, набрасывал какую-то схему со стрелочками. Дворецкий приносил нам чай прямо в библиотеку, и Джонатан шепнул мне, что это большое исключение в дядиных привычках – он пьет чай всегда в столовой, – вызванное серьезностью нашего дела.

Ну исключение так исключение. Лично я не вижу никаких причин, чтобы не пить чай там, где тебе это удобно.

Покончив с моими приключениями, дядя перешел к пристрастному расспросу о всех людях, которые были связаны по работе с Игорем.

Было почти семь часов, когда дядя поднялся:

– Завтра скажу тебе, Джонатан, что я об этом думаю.

Мы заторопились, чтобы не опоздать к семейному ужину с матерью Джонатана. У них тут какой-то ритуальный образ жизни. Удивительно, как им не скучно? Почему нужно есть тогда, когда пробили часы, а не тогда, когда ты голоден? Почему нужно сидеть за огромным столом, где не помешала бы рация для переговоров из конца в конец, а не на уютной кухне за маленьким столиком, где все и все рядом?

Впрочем, не буду покушаться на чужие традиции. Прожили они со своими причудами несколько веков и еще проживут.

Все повторилось на следующий день почти в точности, но только в библиотеку дядя пошел сначала с Джонатаном, оставив меня одну в гостиной. Я ждала долго, больше получаса, рассеянно разглядывая в высокое стрельчатое окно бесконечный зеленый газон. Наконец в гостиной появился Джонатан и пригласил меня присоединиться к ним в библиотеке.

– Значит, так, – сказал дядя Уильям, когда я устроилась на прохладном кожаном диване. – Ситуация для тебя[Как известно, в английском языке нет разделения на «ты» и «вы», и при переводе на другие языки автор определяет интуитивно, какое обращение уместнее. По ощущению Ольги Самариной, сэр Уильям обращался к ней на «ты»., Ольга, крайне неблагоприятная.

Спасибо, я бы сама не догадалась!

– …Тебя ищут, чтобы убить. В этом замешан близкий тебе человек, которого зовут, – дядя сверился с записями, – Игорь. Из чего следует, что в России у тебя крайне мало шансов на то, чтобы остаться в живых. Близкие люди опасны тем, что знают о нас слишком много… Тот факт, что Игорь пропал – плохой знак. Либо он тебя полностью предал, либо он уже не владеет ситуацией. Во всех случаях тебе в России не спрятаться – и следовательно, не выжить…

– А кто ею владеет?

– Я не могу этого знать.

– Но ведь ясно, что это кто-то, кому Шерил помешала своей экологической деятельностью! И мы знаем, что у «Чистой планеты» была разработана целая программа по борьбе с вывозом радиоактивных отходов! Джонатан считает, что мы могли бы в Москве доискаться до…

Глаза дяди снова утонули в морщинках и веках. Он печально покачал лысой головой.

– Мимо, мисс. Не исключая, впрочем, подобной возможности, я советую: ищи разгадку в тайне вашего сходства. Вы ведь не только друг на друга похожи. Вы еще похожи на кого-то из своих родителей … Убийца должен был выкрасть все ваши фотографии: ты понимаешь, почему? От вашего существования не должно было даже остаться следов! И именно из-за того, что вы на кого-то похожи!

– О боже! – прошептала я. Джонатан резко перекинул ногу на ногу и посмотрел на меня. Я ответила ему вымученным взглядом: этого еще только не хватало!

Нервно потеребив сигареты в сумочке, я осмелилась попросить разрешения закурить. Дядя Уильям, явно наслаждаясь эффектом своих умозаключений, милостиво разрешил и сам достал из ящика стола коробку сигар. Вынув одну, он провел по ней языком, обрезал кончик, попыхтел, прикуривая, и, устроившись поудобнее в кресле, принялся объяснять:

– Вы с Шерил не знаете своих родителей, но имеется крупный шанс, что это – русские, и причем – москвичи. История вашего рождения – тайна, но кто-то боится ее разоблачения. И тот, кто боится, – и есть заказчик.

Некоторое время мы молчали.

– Но… – робко заговорила я, – как-то это уж очень неправдоподобно… Тайна рождения… То есть она правдоподобна, эта тайна, она существует, но чтобы из-за нее нас пытались убить?! С экологической версией куда логичнее: организация Шерил действительно попыталась сунуться туда, куда ее вовсе не просили! Ядерные отходы – это же колоссальные деньги! А где деньги – там убийства…

– Верно. Эти люди, согласен, крайне опасны. Но в твоей версии мне не нравятся две вещи. Во-первых, получается слишком много сюжетных линий: сначала развивается одна интрига, а потом к ней еще приплетается тайна рождения – так лишь у Шекспира бывает. В реальной жизни, как правило, как только нападаешь на странность – тут и надо копать. Во-вторых, тогда я не вижу, с какой целью хотят убрать еще и тебя.

– Я многое знаю…

– Вот уж не стоит заблуждаться на свой счет! Что ты знаешь, милая девочка? И какую опасность могут представлять твои знания для кого бы то ни было? Ну, заявила бы ты в полицию с самого начала, после первого же покушения, что твой знакомый Игорь знает о существовании Шерил, а твой знакомый политик хочет денег для своей партии. Да какая же из партий в мире не хочет денег? Что можно интересного вытащить из подобной информации? И даже этот его помощник, – он снова сверился с записями, – по имени Сергей: у тебя нет никаких доказательств, что именно он ездил к Кати! Так кому и чем ты можешь помешать, если взять за основу твою экологическую версию?