Время собирать камни - Александр Харников

Наверное, все это можно будет прекратить, если только вдруг, каким-то чудом кайзер самолично явится на фронт, и отменит приказ своего фельдмаршала. Но ожидать этого нереально. Его Величество сейчас в своей ставке в Майнце и, наверное, еще ничего толком не знает о том, какой ад сейчас творится под Ригой.

01 ноября 1917 года. 15:55. Германская Империя. Потсдам. Дворец Цецилиенгоф. Император Германии Вильгельм II.

Если сказать честно, то я был в ужасе. Случилось худшее из того, что могло случиться. Только что русский адмирал сообщил мне, что германские войска под Ригой проигнорировали мое обращение к ним, и с тупым упорством продолжают выполнять преступный приказ, наверное, уже горящего на адском пламени фельдмаршала Гинденбурга. Даже мертвый он продолжает посылать на верную смерть моих славных солдат.

Кроме обращения по радио, по совету адмирала Ларионова, я послал в войска и свой письменный приказ. Но пока его доставят — пройдет не меньше трех суток. Найдется ли тогда хоть кто-нибудь, кому можно его вручить, или фельдкурьер обнаружит вместо 8-й армии лишь тысячи трупов немецких солдат и офицеров?

Время дорого, каждый упущенный час — это еще одна бессмысленная атака. Я не переставал проклинать авантюриста Гинденбурга, по чьей милости мы несли такие страшные потери. А ведь эти солдаты и офицеры, так бесславно погибающие сейчас под Ригой, отчаянно нужны Рейху на Западном фронте. Есть лишь один способ навести там порядок — немедленно явиться туда лично. Я знал, что лишь одна сила в мире способна доставить меня туда в приемлемые сроки. И эта сила — русская эскадра.

Я был буквально в отчаянье и мне срочно нужен был добрый совет. Вообще, вся эта война с Россией оказалась самой большой моей ошибкой. Надо было что-то делать и делать очень быстро. Единственный кто приходил мне на ум, в качестве советчика, был мой кузен Ники. Русский адмирал сказал мне, что российский экс-император под охраной солдат из будущего, вместе с семьей, сейчас живет в своем загородном дворце в Гатчине.

— Господин адмирал, — вызвал я русского командующего, — у меня к вам два вопроса.

— Слушаю Вас? — донеслось в ответ.

Я собрался с мыслями, — Во первых, можете ли вы организовать мне разговор с моим кузеном императором Николаем? Я хочу узнать как дела у него и его семьи. Пусть большая политика и интриги англичан сделали нас врагами, но мы очень длительное время были по-настоящему с ним дружны… И, переведя дух, я продолжил, — Сможете ли вы с помощью своих летательных аппаратов быстро доставить меня в Ригу и гарантировать при этом мою безопасность?

Через некоторое время русский адмирал ответил, — Да, вы сможете поговорить с бывшим русским императором. И мы доставим вас в течение несколько часов в Ригу. Гарантии вашей безопасность и неприкосновенность — мое слово русского офицера…

— Хорошо, — сказал я, — тогда можно для начала я переговорю со своим кузеном Ники?

— Подождите немного, Ваше Величество, — сказал русский адмирал, и на несколько минут наступила тишина.

— Алло, алло, — внезапно услышал я из радиостанции голос Ники, — Вилли, ты меня слышишь?

— Слышу, Ники, слышу, — ответил я, — Если бы ты знал, как я рад тебя слышать! А то в газетах о тебе такое писали… Якобы, тебя расстреляли вместе с семьей, или сослали в Сибирь, к белым медведям.

— Нет, Вилли, я жив и даже здоров, — ответил Ники. — Правда, в Сибири мне побывать довелось. И расстрелять тоже хотели. Но, повезло. Но сейчас я в Гатчине. Аликс немного хворает, но держится молодцом, дети же, напротив, здоровы, — неожиданно мой кузен переменил тему, — Вилли, видишь, чем закончилась наша глупая ссора. Сколько крови и смертей. Да и я вот, уже не Российский император. Кстати, если верить пришельцам из будущего, то и тебе осталось быть императором всего лишь год.

Я сжал зубы. Антон рассказал мне о Ноябрьской революции 1918 года в Германии. Какое унижение, какая мерзость. Я тяжело вздохнул, — Ники, мы оба с тобой оказались в дураках. Как я мог поверить этим проклятым британцам?! Они стравили нас, и радуются. Да и ты Ники тоже хорош. Ты полез защищать этих мерзких лягушатников, которые заставляли тебя расплачиваться за проценты по займам кровью храбрых русских солдат. И теперь ты потерял корону, да и моя, если сказать честно, уже шатается на моей голове. И как ты смог допустить, чтобы тебя свергли, словно какого-то южноамериканского президента? И не какая-то там взбунтовавшаяся чернь, а собственные министры и генералы, возжелавшие власти.

Ники парировал, — А как ты, Вилли, как мог допустить, чтобы твои генералы игнорировали твои приказы? Впрочем, не будем ворошить старое. Наши общие друзья в последний момент вытянули тебя и меня из лохани с дерьмом, в которую мы влезли.

— Да, кстати, — сказал я, — насчет наших общих друзей. Им можно доверять?

— С ними можно договариваться, — голос Ники стал задумчивым, — если будешь вести с ними переговоры, то тебе сразу объяснят, что от тебя хотят, что ты получишь взамен, и чего ты ни в коем случае не должен делать, если не хочешь получить большие неприятности. Все! Подписав документ, или просто пожав тебе руку, они с такой же как у тебя железной немецкой педантичностью будут выполнять свою часть договора, ровно до тех пор, пока ты выполняешь свою.

— Спасибо, Ники, — сказал я, — я обязательно воспользуюсь твоим добрым советом и буду всегда о нем помнить. Еще раз повторю, мне очень жаль, что все так получилось, ты же знаешь, я не хотел этой войны.

— Да? — саркастически переспросил Ники, — И несмотря на это ты позволил окружить себя отпетыми русофобами? В твоем окружении только Тирпиц был приличным человеком. И то лишь потому, что твой флот, в отличие от армии, видел своего главного врага в Британии, а не в России.

Я тоже начал заводиться, — А зачем твой отец заключил этот союз с лягушатниками, который привел Россию в Антанту? Они же спали и видели, как с помощью русской армии возьмут реванш за Седан и Париж.

Ники парировал, — А зачем еще пятнадцатью годами раньше, твой отец заключил союз с битыми им австрийцами? Они, между прочим, были, есть и будут, нашими злейшие враги. А старый маразматик Франц-Иосиф до самого конца оставался любителем тянуть к себе все, что плохо лежит.

— Это все Бисмарк, — вздохнул я, — он очень опасался вашей мощи, и хотел сделать из союза двух немецких государств противовес России.

— Австрия — немецкое государство? — удивился Ники, — Как говорят наши новые друзья из будущего: "Не смешите мои тапочки". Австрия — это винегрет из чехов, поляков, галичан, венгров, хорватов, словенцев и прочей мелочи, политый острым немецким соусом.

— Наверное, ты прав?! — вздохнул я, — Но сейчас следует забыть о старом. Я твердо решил заключить мир с правительством Сталина, и очень хочу, чтобы ты тоже присутствовал на переговорах в Риге. Мы с тобой начинали эту проклятую войну, нам ее и заканчивать.

— Наверное, так и надо будет сделать, — ответил Ники, — Но, сперва, скажи все это Сталину. Этот человек категорически не переносит сюрпризов и лжи. Это тебе тоже следует запомнить.