Властелин Времени - Мэл Одом

На «Одноглазую Пегги», Халекка и его гномью команду двеллер тоже взглянул, убедившись, что все живы, здоровы и кипят нетерпением на реке Саркус, бегущей со Скалистых гор. После каждой попытки двеллер испытывал страшную слабость, будто камни высасывали из него все силы.

– Может, он просто просил тебя позаботиться о старике, – предположила Джессалин.

– Возможно, но после всего, что я тебе рассказал, учитывая вдобавок, что Великому магистру об этом не известно, ты бы решилась доверять волшебнику?

На лице эльфийки отразились тревога и сомнение.

– Вряд ли, – покачала она головой.

– Вот и я совершенно не представляю, что мне делать, – вздохнул Джаг. – У меня такое ощущение, будто я предал Крафа.

– Потому, что рассказал мне то, что он тебе сообщил?

Двеллер покачал головой.

– Нет, скорее потому, что вообще его заподозрил.

Помолчав немного, эльфийка призналась:

– Я тоже не представляю. Но теперь хотя бы не только ты будешь нести эту ношу.

– Я просто устал бояться, – сказал Джаг, осознав наконец то, что Рейшо пытался сказать ему в Имарише. – Страх мешает мне думать. Мне надо от этого избавиться и сосредоточиться на том, чтобы добыть остальные части Книги Времени и спасти Великого магистра.

ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО дней, когда они высадились в бухте Штурвала, рука Джага уже практически не болела от полученного вывиха. С дневниками возиться он тоже почти закончил: записи в нем были доведены до нынешнего дня, остались лишь требующие кое-какого исправления и доработки мелочи, которых в любой рукописи всегда можно найти, если приложить к этому старание.

То, что бухта Штурвала находилась вне закона, ясно становилось сразу, поскольку по улицам здесь свободно расхаживали гоблины. Благосостояние любого города, где принимали гоблинов, непременно хотя бы частично основывалось на пиратстве, грабеже караванов или работорговле. При виде гоблинов в душе Джага невольно всплыли старые страхи.

Рейшо не отходил от него, пока они искали лошадей для путешествия в Дымящиеся болота за второй частью Книги Времени. Руководствуясь прежним опытом и почерпнутыми из прочитанных книг сведениями, двеллер выбрал лошадей и расплатился за них драгоценным камнем – Краф всегда с этой целью брал в путешествие пригоршню камней.

После этого, чувствуя некоторую вину за то, что молодой матрос, вместо того чтобы пройтись по тавернам перед путешествием в глушь, шагал за ним как привязанный – раньше он никогда такого не делал, – Джаг поддался на его уговоры и согласился зайти перекусить.

Таверна называлась «Одинокая мачта», и перед входом даже была закреплена такая мачта, а на ней – сильно потрепанное временем чучело морского единорога, а с кухни доносился такой букет аппетитных запахов, что впервые за долгое время двеллер почувствовал голод.

Внутри таверны обстановка была довольно неприхотливая – посетителями подобных мест обычно являются только что прибывшие в порт моряки, да еще сюда заглядывают перед ночной сменой или после тяжелого трудового дня портовые грузчики.

Заполнена в этот час таверна была в основном людьми, среди которых, однако, можно было заметить нескольких гномов и эльфов. В глубине зала расположилась компания гоблинов, которые не преминули обратить внимание на Джага, поскольку он оказался единственным среди посетителей двеллером.

– Смотри-ка, Гронк, – взревел один из них, ткнув толстым пальцем в сторону Джага, – к нам половинчик пожаловал.

Он смачно сплюнул в грязные опилки, устилавшие пол.

Помимо громадного роста Гронк выделялся сползавшим на колени брюхом. У него не хватало верхней половины одного уха, а левый глаз закрывала повязка. Оскалившись, он обнажил схожие с тупыми бивнями зубы.

– Жаль, не знал, что тут подают половинчиков, – заявил он утробным голосом, – а то непременно заказал бы.

Его спутники буквально взвыли от смеха.

Джаг попытался не обращать внимания на гоблинов, надеясь, что те, увидев рядом с ним Рейшо, отвяжутся. Он заказал большую тарелку риса с креветками, приправленного сладким соусом и тертым имбирем, порцию бланшированных огнеростков и кусок торта с присыпанными корицей взбитыми сливками. Молодой матрос попросил того же самого, только вместо чая из сушеных огурчиков, который предпочел Джаг, взял себе кружку эля. Кроме этого, друзья решили угоститься еще и пшеничными на меду пышками.

– Погляди-ка, какой у этого половинчика аппетит, – не унимался один из гоблинов. – Удивительно, как он еще сам в пышечку не превратился.

– Непременно превратится, если все это слопает, – заявил Гронк и оглядел Джага с головы до ног, поскребывая вилкой по лезвию ножа. – Ты ешь давай, половинчик. Как раз к нашей следующей встрече раздобреешь.

Оскорбительные выкрики гоблинов по поводу половинчиков вообще и одного конкретного в их таверне становились все громче. Джаг старался не обращать на них особого внимания; он привык к куда более изощренным издевательствам, когда был рабом в гоблинских шахтах.

Через несколько минут в таверну вошел Кобнер. Гоблины ненадолго умолкли, разглядывая острый боевой топор гнома.

– Припасы можно забирать, – сказал Кобнер и с сомнением посмотрел на тарелки товарищей. – Это съедобно?

– Вполне, – отозвался Рейшо. – Если ты не против такого вот общества.

Он ткнул пальцем в сторону гоблинов. Гном ухмыльнулся столь плотоядно, что те сочли за лучшее уставиться в свои тарелки.

– Ну, если они будут скверно себя вести, я быстро научу их хорошим манерам. Коли прямо сейчас придется этим заняться, так аппетит нагуляю, а если попозже чуток, утрясу хороший обед. Мне, скажу я вам, без разницы.

Усевшись за один столик с приятелями, в ожидании заказанной пищи Кобнер отдал должное аппетитным пышкам, поданным им в плетеной корзинке.

И гном, и молодой матрос двигали крепкими челюстями куда проворнее Джага. Тот пользовался возможностью посмаковать еду, зная, что в Дымящихся болотах сами они такого себе не приготовят и на какое-то время это последняя их более или менее приличная трапеза. Спутники же его глотали, будто состязались в умении поскорее опустошить тарелки.

Джаг понимал, что надолго гоблины не уймутся. Даже инстинкт самосохранения не мог побороть в них злобной природы.

И действительно, вскоре один из них бросил на стол перед ними яблоко. Угодило оно, на их беду, прямо в тарелку Кобнера. Гном уже закончил трапезу, но подобного неуважения, разумеется, сносить не собирался.

– Ну-ка, половинчик, – крикнул гоблин, – чего бы тебе не засунуть это яблочко в рот и не пойти полежать в печке. Вылезать не торопись, мы сами тебя вынем, когда как следует прожаришься.

– Ну вот, – торжествующе объявил Кобнер, накрыв яблоко ладонью, – я же сразу сказал: можно будет утрясти обед.