В поисках наслаждения - Элизабет Эссекс

— Потому что получил это задание до того, как подумал о тебе, — ответил Марлоу без запинки. — Нет, не так. Когда мне было приказано вернуться в Дартмут, я ни о чем другом не думал, кроме как о тебе. Ломал голову, как использовать свое положение, чтобы получить тебя. Чтобы вернуть. Ты была всем, что мне было нужно. Всем, что я когда-либо любил. И поначалу казалось, что мы оба получим то, чего больше всего хотели. Только я не учел цену, какую придется заплатить тебе и моим родителям. Я полагал, что потом все как-нибудь уладится. Но тут тебя арестовали. — Он откатился от нее и провел рукой по лицу. — Ничто в моей жизни — ни приказы, ни битвы, ни потери — не стоило мне так дорого, как твое нахождение за решеткой. Ничто на земле не было таким тяжелым испытанием для моей решимости. Ничто. Потому что я никогда не думал, что так полюблю тебя.

Глаза Лиззи заблестели слезами, и он осторожно смахнул их пальцем.

— И я не могу поклясться тебе, что в будущем ничего подобного больше никогда не приключится. Потому что ты — это ты, а я — это я, а мы, похоже, оба обладаем незавидным талантом Попадать в переделки. Но я сожалею обо всем, что произошло, и положу всю жизнь, чтобы искупить свою вину. Буду о тебе заботиться и оберегать. И никогда не оставлю одну, если ты простишь меня и позволишь остаться.

Джейми провожал Лиззи в холодной ночи назад через лужайку, обхватив одной рукой за плечи. Они дошли до библиотеки, где она оставила задвижку открытой, прежде чем выскользнуть из дома, чтобы быть с ним. Когда они достигли террасы, она повернулась к нему, и он нежно поцеловал ее в губы. Она прислонилась к широкой дверной створке и притянула его к себе, впитывая остатки его жара и тепла. Его любви.

— Попытайся немного поспать, — сказал он, целуя ее на прощание в лоб, и ушел в темноту сменять Макалдена.

А она осталась стоять, прижавшись спиной к двери, и смотрела, как он уходит в первых проблесках зари. Когда перестала его различать, открыла широкие французские двери и проскользнула внутрь, подавляя зевок. Наверное, ей удастся поспать еще несколько часов, прежде чем снова придется играть свою роль. Будучи хозяйкой, она могла задавать тон. Большинство ее знакомых женщин из общества никогда не вставали раньше полудня.

— Должен признаться, что разочарован. Встречаться тайком с лакеем? В самом деле, миссис Марлоу, как это вульгарно. Вот она, мораль кошки. Проявляется даже у такой молодой, недавно понесшей потерю вдовы, как вы.

Испуг Лиззи, пока Роксхем распекал ее, быстро рассеялся. При первом звуке его голоса ее рука взметнулась к груди, но сердце уже восстановило нормальный, ровный ритм. Стрельба из-за угла была его обычным стилем поведения, а вот их взаимоотношения вызывали недоумение.

— Роксхем. Я вас не видела.

— Разумеется, нет. Да и как могли, обнимая лакея?

— На самом деле он землекоп. — Лиззи ощутила себя настоящей распутницей. — Мне нравятся такие крепкие, близкие к природе парни.

— Правда? С грязными ногтями? Как мерзко.

— Как вы заметили, мистер Роксхем, я вдова. И мои предпочтения никого не касаются, кроме меня самой.

— Справедливо, но не могу не задаться вопросом: ваш вкус испортился, потому что живете вдали от города, потому что сами опустились и стали деревенской бабой, или предпочли жить вдали от города, чтобы удовлетворять свой испорченный вкус?

— В чем смысл этих элегантных нападок, мистер Роксхем, и есть ли он вообще? Я в самом деле устала.

— Да. — Он встал перед ней, — Я пришел сюда давно и специально ждал. Ждал долго. Потому что думал… — Он сделал паузу и покачал головой, тщательно взвешивая слова. — Я думал, что вы и я… обладаем определенной душевной тонкостью. Вы вдова, только что перенесшая потерю, и очень молодая. При таких обстоятельствах, полагаю, следует сделать определенные скидки. Я надеялся, что, может, вы позволите, чтобы вами руководила более зрелая и мудрая, более опытная рука. Моя.

Возникло неловкое молчание, в течение которого Лиззи отчаянно подыскивала ответ.

— Мистер Роксхем, я… смущена.

Она старалась сохранить по возможности вежливость тона. Джентльмен, делающий драматическое предложение на заре, обязан иметь чувствительную душу. Особенно если этот джентльмен почти назвал женщину, которой делал предложение, проституткой. Это было явно нелегко. А она слишком устала, чтобы ссориться.

— Вы, случайно, не предлагаете мне стать вашей любовницей?

— Я сказал: моя рука, кузина Элизабет. Моя рука.

Должно быть, он испытывал очень серьезные финансовые затруднения. Раздумывая, что бы такое ему ответить, Лиззи пристально рассматривала потолочные балки. Деревянные карнизы покрывала красивая резьба из завитков с цветами и личиками. В углу рядом с рамой французских дверей было вырезано в форме лепестка лицо Зеленого Человека, языческого бога леса, которое ей особенно нравилось. Но маленький зеленый джентльмен не имел что сказать или посоветовать при данных обстоятельствах.

Так что сказать Лиззи и вправду было нечего, разве что: «Нет, спасибо». И дать какое-либо объяснение она тоже не могла. «Прости, но твой кузен, мой муж, не умер, а жив и был со мной всю ночь». Это лишь усугубило бы дело.

Правда, затруднительное предложение дало бы ей удобный и правдоподобный предлог для освобождения территории и переселения в Хайтон-Хаус, в Лондон или Манчестер — в любое удаленное место, где никто не обвинит ее в подстрекательстве к государственной измене.

Все же сделать деликатный отказ ей еще предстояло. Тем временем первые теплые отблески зари уже переползли через скалы и легли на траву, позволив Лиззи яснее различать черты лица Роксхема. Он стоял, прямой и неподвижный, с сжатыми за спиной кулаками, и ждал. Ждал ее ответа.

Как могло прийти ей в голову, что он похож на Джейми?

— Мистер Роксхем, вы оказываете мне своим предложением незаслуженную честь. Мне жаль, но я не могу его принять. А теперь прошу меня извинить. Я должна остаться одна.

Он не понял намека и не отступил с высокомерным достоинством, как должен был. Он ничего не сделал. Но остался стоять в нагнетаемой тишине.

О Господи. Ситуация становилась неловкой. Теперь он наверняка наговорит ей всякой всячины, не приличествующей джентльмену, и она ответит тем же и никогда не пожалеет об этом. Все же следовало попытаться.

— Мистер Роксхем, мне очень жаль, но я устала. Ночь была такая длинная и утомительная. Весь месяц был трудный, разве вы не знаете?

Солнце продолжало свое медленное восхождение к вершинам деревьев. Несмотря на то что эта часть дома находилась на северной стороне, золотистый свет утра согревал богатые тона деревянных панелей, делая Комнату особенно прелестной. Лиззи знала, что будет отчаянно скучать по Гласс-Коттеджу. Как будет отчаянно скучать по Джейми. Но она поступит так, как он просил: уедет, предоставив остальное ему. Пока. Это все, что она могла обещать.