Откровения акушерки. Тайны родильного отделения - Филиппа Джордж

– Все в порядке, Пиппа, я все сделаю, – сказал ординатор, готовясь накладывать швы.

Я думала, что все будет закончено в считаные минуты, и я буду одновременно благодарить ординатора и извиняться за то, что вызвала его для такой незначительной процедуры. Но ординатору тоже было непросто.

– Да, я понимаю, что ты имела в виду, – пробормотал он, откидываясь на спинку стула, чтобы еще раз оценить ситуацию.

Ладно, значит, дело не только во мне. В результате пациентку отвезли в операционную, чтобы наложить швы при надлежащем освещении и обезболивании. Это заняло добрый час, потому что кожа была очень тонкой и рвалась каждый раз, когда накладывали шов. Потом ординатор признался:

– Мне еще никогда не приходилось накладывать такие швы. Это была одна из самых трудных процедур, которую мне приходилось выполнять.

Как только мы вышли из операционной, координатор отделения остановил меня в коридоре:

– Пиппа! Ты-то мне и нужна. Сейчас прибудет женщина, у которой нужно принять роды. Она хочет родить в бассейне!

– Хм-м… – протянула я медленно, мысленно пересчитывая женщин. Теперь я должна была присматривать и за ней. – Ты же знаешь, что у меня уже есть пациентка с задержкой родов и разрывом промежности, которая только что покинула операционную?

– Да.

– Тогда ладно.

Мечтать, что второй день будет менее напряженным, чем первый, было наивно. К счастью, на момент осмотра женщины, которая хотела рожать в бассейне, у нее еще не начались роды. Поэтому у меня оставался по крайней мере час, чтобы сосредоточиться на пациентке с разрывом промежности, прежде чем вернуться к родам в бассейне. Но через два часа шейка матки пациентки расширилась на восемь сантиметров, и женщина довольно быстро родила ребенка в воде. Я кое-как справилась, но мне казалось, что я действую вслепую. И все это время у меня было ужасное чувство внизу живота, что несчастный случай может произойти в любой момент.

Пациентке, которая только что покинула операционную, требовалось больше внимания, чем я могла ей уделить. Когда женщина только прибыла, у нее была тяжелая преэклампсия с артериальным давлением 180 на 120. Это уровень инсульта! К счастью, после того как она покинула операционную, артериальное давление стабилизировалось, и пациентка чувствовала себя вполне нормально. А еще она была невероятно понимающей.

– Вы в порядке? Вам что-нибудь нужно? – поспешно спрашивала я, когда мне удавалось раз в час заходить к ней в палату и фиксировать наблюдения.

– Я в порядке, честное слово. Не беспокойтесь обо мне, – женщина улыбнулась, явно увлеченная новорожденным ребенком.

К счастью, ей очень помогали партнер и мать, но это не мешало мне чувствовать себя виноватой. Времени на приятную непринужденную беседу не хватало. Не было возможности помочь молодой матери с первым кормлением грудью, сменить постельное белье или прокладку. Я застыла на мгновение, глядя на эту новую, очень счастливую семью, прежде чем быстро покинуть палату. Теперь у меня было максимум пять минут, прежде чем я должна была помочь пациентке, рожающей в бассейне.

Мало того что из-за нехватки персонала мы лишали пациенток части ухода. В больнице вдобавок начали отсрочивать роды на одни-двое суток!

Дело не только в уходе, который мы не можем обеспечить. Вернувшись на работу, я обнаружила новую тревожную практику отсрочки стимуляции родов на двадцать четыре или даже сорок восемь часов, когда у нас не хватает персонала. В больнице мы проводим максимум четыре стимуляции родов в день обычно по клиническим причинам, таким как преэклампсия, гестационный диабет, или если женщина вышла за рамки двух недель от положенного срока. Мы обычно начинаем с медленного введения гормонального пессария в течение двадцати четырех часов, прежде чем отойдут воды. Но вполне возможно, что в течение этих суток отделению придется приостановить несрочную работу из-за нехватки персонала. Это означает, что женщине нельзя уйти и мы не можем сделать так, чтобы у нее отошли воды. Мы буквально должны прекратить то, что делаем, пока отделение снова не сможет принимать пациенток (обычно через двенадцать часов). Поэтому женщины остаются в нашем шумном, суматошном отделении, у них начинаются схватки, они не спят и с каждым часом становятся все более и более измученными. Это нехорошо и для матери, и ребенка. До сих пор такие ситуации были редкостью, но в последний год стали обычным явлением.

– Извините, но мы не можем сделать так, чтобы отошли воды, потому что не хватает акушерок, – говорю я семье. – У нас нет никого, кто мог бы позаботиться о вас, но как только появится акушерка, мы начнем.

Пациентки и их родственники очень расстраиваются, что вполне понятно, но я ничего не могу сделать, чтобы изменить ситуацию. Это стресс для всех – особенно для семей, которые смотрят, как их жена/дочь/партнер проходит через столь длительный процесс, испытывая чудовищную боль, в то время как все хотят, чтобы ребенок появился как можно быстрее и безопаснее.

* * *

К концу первой недели я валилась с ног, но была почти уверена, что справлюсь, не развалившись на части. И вот тогда-то больница и дала мне на обучение студентку-акушерку. О нет! Я умоляла их не поручать мне ученика в течение первого месяца после возвращения, но моя просьба явно осталась незамеченной.

– А нельзя поручить ее другой акушерке? – спросила я Джен, когда она сказала, что теперь я отвечаю за Беллу, студентку третьего курса.

Белла была прелестна и очень мила. Лично я, конечно, ничего не имела против нее, просто натаскивание ученицы давило на меня еще сильнее, в то время как я действительно нуждалась в меньшей нагрузке. В прошлом я обучала многих, и это не так-то просто. Сначала за студентами нужно постоянно наблюдать, убеждаясь, что они способны выполнять основные процедуры, прежде чем обучать их работе.

– Ты знаешь ответ на этот вопрос, – печально ответила Джен. – Я бы так и сделала, если бы могла.

И вот я взяла под опеку Беллу всего через две недели после того, как вернулась на работу. Это само по себе было нелегко. Ей не хватало уверенности. Курсы акушерства в университете изменились со времен моего обучения, и она пришла после окончания второго курса, как будто никогда раньше не была в родильном отделении.

– Я не могу этого сделать, – призналась она, когда я попросила ее вставить катетер.

– Что ты имеешь в виду? Конечно, можешь, Белла. Просто сегодня – твой первый день, первая неделя. Ты нервничаешь, вот и все. Ну же, ты