Сладкая месть - Бонни Вэнак

Джиллиан осмотрелась. Вокруг, насколько хватало глаз, был только горячий белый песок. Раненный в голову Грэм, наверное, ошибся в подсчетах, и они заблудились. А воды осталось только полбурдюка.

Джиллиан все чаще вспоминала совет Кэтрин: «При солнечном ударе, головной боли и потере ориентации надо обязательно остановиться и отдохнуть, пока не придешь в себя. На это может уйти от трех до пяти дней».

Остановиться на три дня, когда воды им хватит едва на два? Джиллиан действовала быстро и решительно. Первым делом она расстелила на песке одеяло и перекатила на него Грэма. Затем установила маленький шатер, чтобы защитить мужа от палящего солнца. Она дотронулась до его горячей щеки.

Скоро подоспеет помощь. Хамсины их обязательно отыщут. Кочевники могут выследить даже верблюда во время песчаной бури. Но вода заканчивалась. Грэм может умереть, не дождавшись помощи. Она знала, что надо делать.

Ей придется оставить его одного, а самой найти дорогу обратно, к караванной тропе Дарб Асьют, и оставить какой-нибудь знак хамсинам, чтобы они смогли их найти. Джиллиан лихорадочно соображала. Когда кочевники похитили ее в первый раз, они отняли компас. Она вздохнула. Джабари и Рамзес учили ее, как не заблудиться в пустыне. У нее было отличное чувство направления. Надо просто в себя поверить. Иного выбора нет. Либо они останутся здесь и погибнут от жажды, либо она выйдет обратно на караванную тропу и оставит хамсинам знак. Вокруг была голая пустыня, глазу не за что зацепиться.

Они шли на юг, но она понятия не имела, куда ей идти сейчас.

Если бы она только смогла определить, где север, то точно знала бы, где караванная тропа. Но как узнать, где север?

Джиллиан вспомнила, как однажды со смешинкой в глазах Рамзес сказал ей:

– Мой друг то и дело норовит потеряться. У него чувство направления как у слепого верблюда. Если это вдруг случится, укажи ему дорогу.

Потом хамсинский воин научил ее ориентироваться по солнцу.

Вспоминая его объяснения, Джиллиан принесла палку, которой погоняют верблюдов, и лопатку. Вкопав палку в землю, она отметила спичкой место, где кончалась тень от палки. Здесь был запад.

Затем она взяла ленту для волос, привязала ее к основанию палки и при помощи кинжала Грэма начертила круг, радиус которого был равен длине этой тени. Джиллиан достала одну из деревянных спичек и отметила на окружности точку, где заканчивалась тень. Она засекла по своим часикам пятнадцать минут.

Отметив новое положение тени, она провела прямую линию между двумя точками. Восток – запад. Она встала так, чтобы запад был слева. Значит, впереди север. Джиллиан вглядывалась в горизонт, пытаясь найти хоть какие-нибудь ориентиры. На северо-востоке она различила скалы. Конечно. Тропа там.

В раздумьях она посмотрела на отдыхающего верблюда. Ослабевший от потери крови Соломон мог умереть, если она возьмет его с собой. С другой стороны, если она оставит его здесь как последнее средство спасения для Грэма… Она страшилась об этом думать.

Глотая слезы, она ободряюще погладила верблюда и направилась к своей сумке. Нацарапав записку на обратной стороне карты, она положила ее так, чтобы Грэм сразу нашел ее, как только придет в себя. Взяв с собой одну четверть воды, она оставила остальное мужу, поцеловала его в щеку и взобралась на последнего из отобранных у кочевников верблюдов. Яркое солнце заставило ее прищуриться. Джиллиан прикрыла лицо изумрудно-зеленым шарфом, оставив лишь узкую щелочку для глаз.

Рамзес сказал ей, что человек может неделями обходиться без пищи, но без воды протянет не больше трех дней. Стойко перенося жажду, она позволяла себе изредка делать лишь маленькие глотки. Джиллиан продвигалась вперед с остервенелым упорством, не обращая внимания на усталость. Ночью она ориентировалась по звездам, как научил ее Джабари.

К концу второго дня она наткнулась на следы верблюдов, которые ни с чем нельзя было спутать. Тропа тянулась с востока на запад. Здесь проходят караваны. Облизав пересохшие губы, она слезла с верблюда и стала выкладывать из камней стрелу, указывающую в том направлении, откуда она пришла. У нее болели все мышцы. Очень хотелось пить. Закончив выкладывать стрелку, она пришла в отчаяние. Как хамсины узнают, что это именно они? Нужен еще один знак. Шарф.

Джиллиан размотала его. Он реял на ветру, как флаг. Этот шарф Грэм купил ей на базаре в Каире. «Зеленый, как мирные пастбища в оазисе, тихие островки прохлады», – сказал он тогда, посмеиваясь над поэтическим сравнением. Он хотел, чтобы она всегда носила яркие цвета, чтобы подчеркнуть ее яркую красоту. «Тебе не идет серый, Джилли. Ты само воплощение пламени, энергии, ревущего огня. Тебе идет насыщенный зеленый цвет травы, цвет морской волны. Что угодно, только не невзрачный серый».

От этих воспоминаний у Джиллиан комок подступил к горлу. Она расправила шарф и закрепила его на камнях в отчаянной надежде, что хамсинские воины увидят шарф раньше, чем его унесет ветром, а их кости выбелит безжалостное солнце. Интересно, останется ли хотя бы обтрепавшийся лоскуток шарфа через месяц, если никто не придет к ним на помощь и они умрут?

Эта мысль была для нее невыносима. Она собрала волю в кулак, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. Проклиная ветер и солнце, Джиллиан пустилась в обратный путь. Спустя какое-то время верблюд пал, и она побрела, пошатываясь, под невыносимо палящим солнцем.

Грэм сходил с ума от беспокойства и не переставая вглядывался в даль. Записка Джиллиан только усилила его беспокойство. Значит, пока он был без сознания, она отправилась на поиски караванной тропы, чтобы оставить знак.

Он оседлал было несчастного раненого верблюда и попытался поехать по ее следам, но животное слишком ослабло и сильно хромало. К тому же следы с трудом просматривались, а если он собьется со следа, то так и будет вечно блуждать кругами без шансов найти ее.

Прошло много часов, и на горизонте показалась одиноко бредущая фигура. Грэм заставил верблюда перейти в галоп и помчался к ней, вздымая пыль. Добравшись до нее, он соскочил с седла, хватая свой бурдюк с водой. Джиллиан без сил лежала на обжигающе горячем песке. Он бросился к ней, хрипло дыша. Смерть от жажды надвигалась неумолимо, и взять воды было негде.

Он смотрел на лежащую жену, и тут ветер откинул уголок ее белого шарфа. Выбившийся рыжий локон реял, подобно флагу. Все было точно как в его кошмаре.

Джиллиан с усилием подняла дрожащие веки. В ее изумрудно-зеленых глазах не было презрительного вызова, наоборот, в них читалась покорность судьбе. Потом она закрыла глаза, будто держать их открытыми было превыше ее сил. Она умирала.

– Нет, Джилли. Не покидай меня, – умолял он. Но безжалостное солнце продолжало светить, будто насмехаясь над его болью.

Грэм запрокинул голову и закричал. Ветер понес его крик прочь, смешивая с пылью.

В шатре палящее солнце не доберется до обезвоженного тела его жены… Грэм опустился рядом с ней на колени. Горло у него саднило, словно было ободрано наждаком. Женщина, с которой он делил постель, которая помогла ему победить преследовавших его демонов, лежала здесь на одеяле, вся иссушенная, и умирала от жажды. Казалось, в ее бледном теле не осталось ни капли влаги. Он зажмурился, и перед его глазами предстала картина того, как она постепенно высыхает, превращаясь в мумию, как жадные пески по капле выпивают драгоценную влагу из ее тела.