Счастливый брак - Рафаэль Иглесиас

Маргарет оставалась для него загадкой. По правде говоря, она была загадкой и для их друзей. Безусловно, ее недооценивали. Лишь немногие из общих знакомых думали, что из них двоих только она по-настоящему талантлива. Большинство, хоть и считали Маргарет общительной и приятной, ценили именно Энрике: его слова всегда вызывали у собеседника либо раздражение, либо восторг — разговор с ним запоминался надолго. Когда у кого-то из друзей случалась беда, они обращались за сочувствием и помощью к Энрике. Маргарет ругалась, ворчала или настаивала, что ее совет лучше. В первые годы их брака ее удивляло, что он пользуется большей популярностью среди их знакомых. Его самого это удивляло еще сильнее. Ведь он знал и думал, что Маргарет тоже знает: она ничуть не глупее его и, уж конечно, лучше образованна; зачастую она более трезво оценивает окружающих; ее советы обычно оказываются мудрее. Друзья по-разному относились к каждому из них лишь потому, что, несмотря на широкую улыбку и дружелюбие, Маргарет, в отличие от Энрике, которого вечно тянуло на исповеди, самокритику, громогласные жалобы и тирады, все равно оставалась проницаемой для всех — знакомых, членов семьи и близких друзей. Какую-то часть себя она скрывала и хранила там, куда не было доступа даже Энрике.

Маргарет рассказала Энрике, что, заплатив круглую сумму, в «Локанда Чиприани» можно попасть на принадлежавшем ресторану катере. Видимо, именно так туда добирались Папа Хэм, Мадонна, принцесса Диана и Стивен Хокинг. Однако Маргарет предпочитала воспользоваться вапоретто — речным трамваем, единственным видом общественного транспорта в островной Венеции: ей казалось, так будет интереснее. Энрике с завистью посматривал на роскошный, отделанный деревом ресторанный катер, но Маргарет была права: оказалось, что плыть на вапоретто гораздо веселее. Было так радостно стоять плечом к плечу с веселыми туристами, заполнившими катер: они не выглядели чинно и мрачно, как путешествующие в гордом одиночестве богачи, а оживленно болтали, жестикулировали, что-то жевали, жаловались, смеялись. Все выглядели довольными и полными жизни, за исключением одного юноши, позеленевшего от качки. Маргарет тоже радовалась, как девчонка, фотографируя двух молодых венецианцев, которые управляли судном. Эти дюжие парни с оливковой кожей и шапкой густых черных волос были одеты в рубахи в сине-белую полоску, расклешенные синие штаны и красные кепи.

— Эй, да ты в него влюбилась, — заметил Энрике, когда она уговорила наиболее красивого из них попозировать ей, стоя на носу вапоретто с натянутым канатом в руках.

Жена ответила на обвинение хитрой улыбкой.

— Они похожи на тебя, Пух, — прошептала она, быстро и легко поцеловав его влажными, прохладными и солеными от брызг Венецианского залива губами. Энрике сделал скептическую мину. — Ты выглядел примерно так же, когда я тебя встретила, — добавила Маргарет.

Она была к нему слишком добра. Тогда Энрике был тощим и неуклюжим, он ничуть не походил на стройного мускулистого моряка. Правда, у него когда-то тоже были густые вьющиеся волосы.

— Ты можешь подать на меня в суд за лживую рекламу, — сказал он, показывая на лысеющую макушку.

Маргарет печально улыбнулась:

— Ты думаешь, суд вернет мне мою талию?

Они высадились на берег за сорок пять минут до ланча, назначенного на час дня. Маргарет предусмотрела это и повела Энрике на прогулку вокруг острова.

— Очевидно, мы будем пить шампанское, — сообщила она. — Это будет очень декадентский ланч. После него нам, скорее всего, не захочется обедать.

— Мне всегда хочется обедать, — возразил Энрике, останавливаясь посреди тропинки в том месте, откуда открывался великолепный вид. Вытянув руку, он поманил ее за собой. Маргарет подчинилась, хотя он видел, что она предпочла бы продолжить путь. От воды их отделял небольшой куст с мелкими, трепещущими на ветру желтыми цветами, за ним было море, и вдалеке виднелся плавучий город. День был жарким. Жужжали пчелы, и вокруг, казалось, все цвело. Он удивился, что такое возможно в октябре. Вероятно, остров был расположен на особой широте для сказочно богатых — там, где всегда царит весна. Он с силой прижал к себе Маргарет, а потом отпустил.

— Хочешь идти дальше?

— Пора возвращаться. Лучше прийти чуть раньше, чтобы нам достался столик в тени. Сегодня по-настоящему жарко. Как летом. Мне здесь очень нравится.

Они повернули обратно и направились к невысокому зеленоватому зданию, в котором Маргарет узнала «Локанду». Энрике тяжело вздохнул. Она спросила:

— Ты все думаешь над их предложением?

— Да, — соврал он.

— Не соглашайся, если тебе не хочется. Можешь начать новый роман, у нас достаточно денег.

Это было сюрпризом. Обрадованный, он взял ее руку и переплел со своей, как они делали, возвращаясь с прогулки с маленькими сыновьями. Дойдя до конца тропы, они ступили на усыпанную гравием дорожку, которая вела к «Локанде».

— Так ты считаешь, стоит взяться за новую книгу?

Она ничего не сказала и даже не повернулась к нему, чтобы не встречаться взглядом. Молчание затянулось. Маргарет колебалась, но Энрике решил, что, как и ему самому, сегодня ей не захочется ничего скрывать.

— Ты можешь сказать мне, — настаивал он.

— Нет, я не думаю, что ты должен это делать, — ответила она на его требование. Посмотрев ему в глаза, она с сожалением вздохнула, видимо думая, что он обиделся.

Энрике не ответил, и они вошли в ресторан, прошли через зал с фотографиями Папы Хэма и принца Чарльза и оказались в саду, где стояли столы, покрытые плотными льняными скатертями — на них сверкал хрусталь и сияло серебро.

Повинуясь указаниям Маргарет, Энрике надел синий пиджак, серые брюки и рубашку в сине-белую полоску, но категорически отказался от галстука. Сейчас он почти пожалел об этом, чувствуя себя голым по сравнению с официантами в черных смокингах и бабочках и двумя посетителями, краснолицыми пожилыми мужчинами в строгих костюмах в тонкую полоску: они сидели за соседним столиком с увешанными драгоценностями дамами в нарядных платьях. С другой стороны, хоть их и посадили в тени, за столик под увитым виноградом навесом, из-за безветрия в саду все равно было очень жарко, и Энрике радовался, что ничего не сдавливает ему шею. Ему хотелось снять пиджак, но он побоялся, что его выгонят за столь вопиющее нарушение приличий. Но, несмотря на вынужденную скованность, увидев, как улыбается его жена, красивая и веселая, словно молодая девушка, в шелковом черном платье, с красным абстрактным рисунком, который, извиваясь, шел от груди к талии и исчезал ниже бедра, Энрике расслабился и отрешился от мирских забот.

Он согласился с предложением официанта начать с шампанского, и Маргарет просияла, когда хлопнула пробка и золотистая пузырящаяся жидкость полилась в рифленые бокалы. Первым делом Энрике поднял бокал со словами «я люблю тебя», и она ответила ему тем же. Затем он вернулся к прежней теме:

— Итак, ты не хочешь, чтобы я писал роман.

Маргарет выглядела смущенной и взволнованной.