Случайные гости - Дарья Кузнецова

Отодрать скользкую желеобразную дрянь от жертвы оказалось не так-то просто. Спасибо, опять же, мазуру, причем не столько за физическую помощь в удалении твари, сколько за изумительные «перчатки», позволявшие не чувствовать прикосновений к телу этой гадости. Мутило все сильнее, а тут точно стошнило бы. Но зато, борясь с вредителем, я напрочь забыла, что болтаюсь вниз головой на брюхе инопланетной зверюги. Я мысленно уговаривала ее потерпеть и не бояться, при этом упрямо выкручивая не желающего так просто расставаться с добычей глиста-переростка.

В итоге грубая сила все-таки одержала победу над неразумной тварью, и я мстительно расплющила голову паразита. Нет, я понимаю, что в природе все взаимосвязано, на Земле тоже полно наимерзейших форм жизни, а от этой гадости наверняка есть какая-то польза, и кто-то наверняка ими питается, но справиться со злостью и отвращением не получилось.

Стоило убрать раздражающий фактор, и пета очень быстро успокоилась, притихла и послушно спикировала к самой воде, позволив мне умыться и отмыться от прикосновения к поверженной твари. Правда, здесь мой организм решил, что хорошего понемногу, он уже достаточно долго терпел и теперь может позволить себе избавиться от остатков завтрака.

Озадаченная такой запоздалой реакцией, я, тщательно умываясь и полоща рот, обратилась к мазуру за разъяснениями и получила виноватый ответ, что, дескать, да, это он подрегулировал рефлексы, но честно не стал полностью гасить, а просто подождал удобного момента. И, мол, если мне это не нравится, он очень извиняется и постарается в следующий раз обойтись без самодеятельности. Пришлось успокаивать уже его и благодарить за своевременное вмешательство.

Пока преисполнившийся служебного рвения симбионт пытался сориентироваться в пространстве, я налаживала контакт с уже вполне вменяемой петой. Та была полна раскаяния и благодарности и, можно сказать, пыталась подлизаться. Только выразилось у нее это довольно странно – во вдумчивом макании меня в воду. Из наилучших побуждений и исключительно в порыве благодарности, ага.

Но вскоре общий язык был найден, пета сообразила, что такие игры меня совсем не радуют, и притихла. Я же в ожидании новостей наконец-то расслабленно вытянулась на гладкой шкуре, чуть свесившись вперед и почесывая ездовой зверюге нос: мазур утверждал, что там у нее самое чувствительное место. А пета в ответ тихонько посвистывала, изображая урчание, и мелко вибрировала всей тушей. Ощущение было забавным.

А еще через несколько минут симбионт радостно сообщил, что более-менее сориентировался, но это не важно, потому что нас уже нашел Сургут. Я хоть и пострадала без вины, почувствовала себя неловко и даже приготовилась оправдываться: вряд ли мужчина мог отреагировать на такой демарш транспортного средства спокойно.

Сур действительно не заставил себя долго ждать, причем пета, увидев его, вся сжалась, а чувство вины заметно усилилось; кажется, она тоже разумно не ждала от хозяина поощрения. Правда, страха тоже не было, и это развеяло не успевшие толком сформироваться подозрения: зверушку мужчина, похоже, не обижал.

Но высказаться я не успела, а пета не успела получить по ушам. Стремительно приблизившись на спине еще одного ездового животного, более темного, чем наше, и, кажется, более крупного, Сур спрыгнул на спину беглянки и, игнорируя неуверенные попытки начать объяснения, просто молча сгреб меня в охапку, в первый момент стиснул так, что стало нечем дышать и я всерьез забеспокоилась о сохранности собственных ребер.

– Никогда больше так не делай, – тихо проговорил мужчина, явно с трудом заставляя себя разжать руки, и чуть отстранился, чтобы заглянуть мне в лицо. Выглядел Сургут бледным, даже почти серым.

– Все хорошо, – неуверенно улыбнулась я, погладила его ладонью по груди и потянулась, чтобы поцеловать. Дотянулась только до подбородка, но тут Сур уже очнулся и сам поцеловал меня в ответ – глубоко и жадно, даже почти отчаянно.

– Очень испугалась? – спросил он через несколько секунд, испытующе глядя на меня.

– Ну… с пиратами было страшнее, – честно ответила я. – А здесь мы быстро разобрались, что к чему.

– И что же к чему? – с нервным смешком уточнил Сургут.

– Ее укусил паразит, такая мерзкая серо-зеленая глиста. – Я поморщилась, потому что при воспоминаниях опять слегка замутило. – Я его оторвала, и мы с твоей петой сразу подружились.

– Ты молодец, – глубоко вздохнув, медленно, с расстановкой проговорил Сур.

– Как-то это неуверенно прозвучало, – хихикнула я.

– Потому что… слишком ты меня напугала, чтобы я мог сейчас на полном серьезе поощрять твои успехи на поле дрессировки, – хмыкнул мужчина. – Я даже вспомнить не могу, когда мне последний раз было так страшно.

– Неужели это опаснее, чем встреча с теми же пиратами? – пробормотала смущенно. – Извини.

– Нет, не настолько, но… тогда я знал, что нужно делать и как можно тебе помочь, а способа успокоить взбесившуюся пету, не навредив всаднику, я не знаю.

Я в ответ только молча обняла его покрепче, спрятав лицо на груди. Интуиция подсказывала, что сейчас не самый лучший момент для сообщения Суру радостного известия. Я ему потом, попозже объясню, что, кажется, нашла себе занятие по душе на этой планете. Вот как успокоится, так сразу и объясню.

Обратный путь получился недолгим и обошелся без приключений. Ту пету, на которой Сур бросился меня догонять, он отпустил обратно к хозяевам: как оказалось, транспорт одолжили другие купальщики, оказавшиеся в зоне досягаемости его симбионта. А его собственный питомец отделался в итоге легким испугом в виде строгого выговора (эту информацию до меня услужливо донес мой мазур, потому что выговор осуществлялся невербально) за недоверие к людям.

Нашлась и наша одежда, о которой я за всеми приключениями успела подзабыть. Оказалось, у петы имелся естественный «багажник» – две полости, расположенные на теле у оснований «крыльев». Изначально они, правда, имели почти то же назначение, что сумки земных сумчатых животных: чтобы детеныш мог спрятаться от опасности. Живородящие млекопитающие петы оказались очень заботливыми родителями, и сумки такие присутствовали у обоих полов. При этом летуны совсем не возражали против заполнения свободного пространства посторонними предметами – разумеется, в тех случаях, когда у них не было детенышей.

По возвращении домашние встретили меня любопытными взглядами, но вопросов не задавали, и я была им за это очень благодарна.

На следующий день после судьбоносной прогулки я все-таки рассказала Суру, заглянувшему нас проведать, что хочу заняться дрессировкой пет и китов, то есть фактически продолжить работу по специальности. Особенно вдохновленным такой идеей мужчина не выглядел, но, надо отдать ему должное, возражать не стал, скрепя сердце сообщил, что рад за меня, и даже пообещал поспособствовать организации обучения.

Разумеется, не поблагодарить за проявленное терпение и понимание я не могла, и в ответ с радостным воплем бросилась ему на шею. Вот тут Сургут уже не возражал совершенно искренне, легко подхватил меня, прижал к себе, и благодарность как-то сама собой приняла форму поцелуя.