Случайные гости - Дарья Кузнецова

На лифте мы поднялись в молчании, а когда вышли в сизый от пронизывающего солнечного света туман, Сур прикрыл глаза и, чуть запрокинув голову, сделал шумный глубокий вдох, полной грудью втягивая влажный теплый воздух.

– Очень плохо? – тихо спросила я, разглядывая мужчину. – Ты извини, это очень эгоистично с моей стороны. Если нет никакого желания разговаривать, ты скажи, я…

– Нет, все нормально. – Он, поморщившись, тряхнул головой и прямо посмотрел на меня. – Твое общество и твои вопросы меня не тяготят. Честно говоря, просто надоело сидеть на месте, хотелось размяться. Ты умеешь плавать?

– Не так чтобы отлично, но на воде держусь. А что, тут есть где? – проговорила растерянно. Потом сообразила, как последний вопрос должен звучать с учетом поверхности планеты, на сто процентов покрытой водой, и поспешила уточнить: – Имею в виду, есть безопасные места? Я так поняла, что в воде обитает много всяких опасных существ и даже, наверное, какие-то бактерии…

– Есть, – с ироничной улыбкой подтвердил мужчина, вновь перехватывая мою руку и увлекая к ожидающей неподалеку пете. – И бактерии, и существа, и безопасные места. Есть даже отмели, на которых вполне можно стоять.

– А почему на них не построили города? – опешила я. – Разве так не проще, чем летать в воздухе?

– Проще, если бы эти отмели были стабильными и если бы не бури, – спокойно пояснил Сур. – Это… слипшиеся массы песка, на первый взгляд твердые и надежные, но в период штормов их разбивает волнами и смерчами. Летающие города оказалось проще защитить от ударов стихии.

– А здесь и бури бывают?! – протянула я. – Кажется, все это время я читала о вашем мире что-то не то.

– Бывают, – кивнул он. – Весьма жестокие и разрушительные. Вам повезло оказаться на Сапфире в самое тихое время, до сезона бурь еще далеко. Но они по-своему красивы, у тебя будет возможность в этом убедиться.

– Твое определение «разрушительные» отбивает всякое желание любоваться на буйство стихии, – честно поделилась опасениями я. – А Сапфиром называется эта планета, да? Видишь, какая я безалаберная, до сих пор не удосужилась выяснить, где именно нахожусь…

– Сложно сразу охватить тот объем информации, который местные жители впитывают всю жизнь. – Он пожал плечами. – Не волнуйся, тебя никто не подгоняет, и экзамен по знанию местных реалий сдавать не придется.

– Угу, а жить тогда как? – вздохнула я.

– С удовольствием, – совершенно серьезно ответил Сургут, пожав плечами. Я покосилась на строгий профиль невозмутимого мужчины и едва не уточнила, точно ли он это сказал или мне послышалось. Потому что сказанные слова очень слабо вязались со сложившимся образом Сура как серьезного, сдержанного и малоэмоционального мужчины, сильнее всего в этой жизни увлеченного работой.

С другой стороны, почему бы и нет? Может, для него именно работа – наибольшее удовольствие из возможных.

Или, что вероятнее, я просто недостаточно разобралась в характере этого человека.

– Кстати, об удовольствиях, – опомнилась я. – Что это было? Ну, когда ты держал меня за руку, и я уплыла куда-то в другие миры, почти потеряв связь с реальностью. Ты обещал объяснить.

– Обещал, – не стал спорить он, смерил меня задумчивым взглядом, после чего предложил: – Давай присядем, нам довольно долго лететь. И я все тебе объясню.

Я послушно села, обхватив руками колени, посмотрела на Сургута настороженно; он выглядел так, будто собирался рассказать мне… ну, о чем-то страшном и малоприятном, вроде необходимости подселения еще одного мазура. Серьезный, сосредоточенный, даже напряженный. Мужчина уселся рядом, удобно расставил ноги, оперся о колени локтями.

– Помнишь, я объяснял, как существуют патрульные? – Он явно решил начать издалека. Я послушно кивнула – не просто помнила, но даже вспоминала об этом совсем недавно! – Между собой они общаются такими же образами, как разговаривают мазуры. Для нас это не так сложно, как для вас, мы приучаемся думать образами с самого детства. Не удивляйся моей осведомленности, вопрос разности нашего мышления изучался достаточно давно и внимательно. Так вот, в нормальном состоянии это общение происходит через физическое соприкосновение двух мазуров. То есть человек связывается симбионтом, а уже те – между собой. Но в экстренной ситуации возможен контакт на расстоянии, даже на весьма значительном; это зависит от степени важности информации или интенсивности эмоциональной окраски. Пока понятно? Если я слишком увлекусь, одергивай, это просто привычка.

– Ты еще и преподаватель? – с улыбкой уточнила я.

– В некотором роде, – хмыкнул он. – Я один из ведущих специалистов по психологии землян, так что иногда приходится читать лекции.

– Когда ты только все успеваешь. – Я задумчиво качнула головой, но поспешила вернуться к прерванной теме: – Пока понятно, но непонятно, к чему это все.

– Да, собственно, все просто. Про наш подход к разделению физического влечения и эмоциональной привязанности ты тоже уже знаешь. Эта привязанность по своей природе очень похожа на контакт патрульных, только возникает естественным путем и на эмоциональном уровне, а потому – доставляет значительно меньше неудобств. Даже наоборот, она приносит удовольствие, потому как строится на симпатии и подсознательном желании подобного контакта, если угодно – стремлении находиться как можно ближе, а не на необходимости совместной работы и выживания. Если совсем уж подробно, степень такой привязанности тоже разная и зависит от того, на каких чувствах она строится; любовь мужчины и женщины, или любовь к родителям, или близкая дружба. Передача эмоций и мыслеобразов через тактильный контакт – это, наверное, самый наглядный признак подобной связи. К сожалению, контакт такой не всегда бывает обоюдным, все зависит от личных качеств человека – насколько он открыт, насколько готов приблизить постороннего. Но, с другой стороны, ничего страшного в нем нет, его можно и оборвать; скажем, на первых порах попросить симбионта о содействии, а потом просто избегать этого человека, и связь постепенно сойдет на нет. По-хорошему рассказать об этой тонкости стоило всем, но сегодня я определенно не в том настроении.

– Ага, – глубокомысленно изрекла я, бессмысленно пялясь на горизонт и пытаясь уложить в голове сказанное. Само знание-то укладывалось удобно, с комфортом, но вот применить его к ситуации никак не получалось. В основном, конечно, из-за менторского тона Сура: он рассказывал о чувствах с такими интонациями и в таких словах, будто читал лекцию по математике. – То есть ты хочешь сказать, что между нами образовалась такая связь? – уточнила осторожно. – Или не между нами, а в одностороннем порядке? – пробормотала почти севшим голосом, холодея от нехорошего предчувствия. Может, потому он и заговорил об этом в таком тоне, чтобы вежливо объяснить, во что я умудрилась вляпаться?

– В одностороннем? – Мужчина покосился на меня и как-то странно усмехнулся. – Как ты думаешь, каким образом выяснилось, что с тобой случилась беда и что Вараксин – один из этих пиратов?