Невеста вампира - Джена Шоуолтер

И как он ни старался до сих пор, ничто другое не смогло вытеснить амазонку из его мыслей. Вампир уже порядком устал от этих бесплодных попыток, и главное, не известно, сколько ещё времени они пробудут на этом острове — или в живых, если на то пошло. Двести лет Лайел не ведал ничего, кроме ненависти, боли и скорби. Никогда раньше это его не беспокоило — он даже был рад такому положению вещей — потому что другого не заслужил. И хотя лучшая участь ему не улыбалась, Лайел больше не мог выносить страданий. У него разрывалось сердце.

Сьюзан любила Лайела всё то недолгое время, которое им было отведено. Его нежная жена не пожелала бы ему той ужасной жизни, на которую он себя обрёк. Если бы она узнала, как Лайелу было плохо, она бы улыбнулась, пропустила его волосы сквозь свои пальцы и велела бы зажить счастливо, научиться снова радоваться жизни.

С другой стороны, подумал вампир с улыбкой, тогда Делайла угрожала бы напасть на любую, кому он мог выказать своё внимание. Улыбка сделалась ещё шире, когда Лайел представил амазонку, распростёртую в его постели, влажную и готовую.

Одна ночь. Этого должно быть достаточно.

«Как долго ты будешь уничтожать всех и вся, кто пытается приблизиться к тебе, только потому, что Сьюзан не может быть здесь?»

Улыбка поблекла. Всегда — он это знал. Лайел не мог позволить себе думать о счастливом будущем. Одна ночь, да. Но не больше. Сьюзан умерла несчастной, значит и в его жизни счастья быть не может. И не важно, что сама она хотела бы для него другого. Сьюзан будет отомщена.

Но сегодня, всего лишь раз, он забудет обо всём, кроме Делайлы. И страсти. О, да. Страсти. Он будет мужчиной, который достоин любви и нежности. Он будет мужчиной Делайлы, даст ей всё, что она хочет, и, может, даже больше. Если она всё ещё его…

Тагарт встал, привлекая внимание вампира.

— Давайте вернёмся на пляж, — сказал он своей команде. — Мы должны сделать всё возможное, чтобы выиграть в следующем состязании, даже если это означает, что нам придётся тренироваться всю ночь напролёт. Мы не можем позволить ещё раз… подобному произойти. Понятно?

Голос оборотня был охрипшим, подавленным и выдавал пережитый шок.

Разве они не ожидали, что бог на самом деле убьёт? Разве не очевидно было то, что после всего бог лишь рассмеётся и отпустит их восвояси, будто ничего особенного не произошло?

Все неуклюже поднялись на дрожащие ноги, бормоча что-то своё себе под нос, и смотря куда угодно, только не на все ещё содрогающееся в конвульсиях и истекающее кровью тело. Одна лишь Делайла осталась сидеть.

— Пошли, — велел Тагарт и поманил её пальцем.

Она казалась ошеломлённой, оцепеневшей, но отрицательно покачала головой.

— Мне нужно… побыть одной некоторое время.

Лайел заметил, как она колебалась с ответом. Что на самом деле хотела сказать амазонка?

Тагарт упрямо сжал челюсти.

— Ты не должна здесь оставаться. Бог может вернуться. Он может…

— Причинить мне вред независимо от того, где именно на этом острове я буду находиться, — вставила она. — Мне нужна минутка, Тагарт. Пожалуйста. Я не задержусь.

Её просьба заметно смягчила жёсткие черты его лица, однако оборотень не сдвинулся с места.

— Ты помнишь, что я сказал тебе, Делайла?

Девушка отрешённо кивнула, но во взгляде лиловых глаз вспыхнул огонь.

— Я не забуду, уверяю тебя.

Любопытство охватило Лайела. Что же такое ей сказал дракон?

— Хорошо. Смотри не забудь.

Он бросил многозначительный взгляд на безжизненное тело демона и повернулся, чтобы уйти.

Остальные решительно последовали за ним, очевидно, не желая отставать от воина, которого теперь считали своим лидером. Довольный таким исходом Лайел остался на месте, ничего не предпринимая, не произнося ни звука, а просто глядя на женщину, которая так невероятно пленила его за последние несколько дней.

— Я не ожидала, что эта казнь будет такой, — сказала Делайла, поднимая взор. Она рассмотрела его даже сокрытого под сенью леса, и вампир удивлённо моргнул. — Я убивала сама, видела, как убивали другие, но сейчас это было так… бессердечно.

— Да, — ответил Лайел.

— Всё, о чём я могла думать, это то, что на его месте могла быть я. Вероятно, должна была быть я.

Внутри него поднялась волна возмущения — «не ты, ты — никогда» — однако, он поспешно её подавил.

— Главное, что это была не ты, — сказал Лайел и выпрямился, раздвигая скрывавшую его листву. Попытался спланировать вперёд, но сил было недостаточно, чтобы лететь. Тогда он неуверенно шагнул к ней и рухнул рядом на бревно. Их плечи соприкоснулись, и что-то горячее вспыхнуло между ними.

Делайла сглотнула и надломлено сказала:

— Я не поблагодарила тебя. За…

— Ты не должна меня ни за что благодарить.

— Нет, должна.

— Нет, не должна.

— Я свалилась с того клятого бревна, как какой-то никчемный и ничего не умеющий мужчина.

Лайел невольно улыбнулся отвращению, прозвучавшему в голосе девушки.

— Вообще-то, ты спрыгнула. Не помнишь? И в любом случае, ты не поступила бы так, если бы не я. Я ослабил тебя, твой дух и твоё тело.

— Случалось, я была и слабее, однако, никогда раньше это на меня так не влияло, — теперь амазонка говорила, как будто хотела заверить Лайела, что была достаточно сильна.

— Не думай, что я плохого мнения о тебе, Делайла. Я… — «Не рассказывай ей, не произноси этого вслух, иначе слова станут реальностью». Однако он не мог уже остановиться. — Мне было приятно заботиться о тебе.

Они довольно долго сидели, молча, слушая треск горящих поленьев и трели заливавшихся насекомых. Потом Делайла вздохнула.

— Мне понравилось то, что ты сказал, хотя я, наверное, не должна признаваться тебе в этом. Единственное предназначение амазонки — защищать своих сестёр. И она не может делать это должным образом, если слаба, или если мужчина сильнее её. Но…

— Но?.. — он хотел услышать продолжение. Где-то глубоко в душе вампир знал, что ему нужно было это услышать. Сегодня он был просто мужчиной, а она просто женщиной. Сегодня было позволено всё.

Когда она не ответила, Лайел встал, чтобы скрыть охватившее его разочарование.

— Подожди здесь. Я похороню труп, — сказал вампир.

— Я помогу, — ответила амазонка.

— Ты всё ещё слаба.

— Это наша общая работа, Лайел. Помнишь?

Он кивнул, испытывая глупую радость от её настойчивости.

Они провозились не менее часа, прежде чем, едва переводя дух, уселись перед огнём абсолютно измотанные, истекающие потом и перепачканные в грязи с головы до пят.