Свободный полет одинокой блондинки - Эдуард Тополь

Во-первых, обменяла их в обменнике на рубли. Это получилась толстенная пачка денег.

Во-вторых, в ЦУМе купила «Шанель № 5» и французскую косметику…

В бутиках — пару модных французских платьев и нижнее белье фирмы «La Perla»…

В «Билайне» — мобильный телефон…

В обувном — тупоносые туфли на платформе и на шпильке ребрышком…

В косметическом салоне покайфовала с маской на лице, а в кафе при «Мариотт-отеле» на равных пила мартини с Петровской и Долинюк…

Две недели спустя в супермаркете, наполнив тележку всякой вкуснятиной, Алена подошла к кассе. Кассирша сосчитала ее покупки:

— Две тысячи сто шестнадцать рублей.

Алена полезла в свою новую сумочку, достала кошелек, из кошелька деньги. И удивилась:

— Ой, у меня только триста рублей! Девушка, отложите на десять минут, я сейчас вернусь…

Выскочив из магазина, Алена помчалась домой, взбежала по лестнице на второй этаж и влетела в квартиру-общежитие. Обшарила свою тумбочку, сумки, полку с бельем и, подойдя к зеркалу, посмотрела себе в глаза.

— Дура! Все деньги растратила! За две недели! Идиотка!..

В отчаянии она бросилась одетой на кровать и лежала на ней без движения, тупо глядя в потолок.

Потом достала из сумочки мобильник, но не решилась набрать номер, прошла на кухню, закурила, налила в стакан из бутылки остатки мартини. Залпом выпила, нервно загасила недокуренную сигарету, снова взяла мобильник и, глядя в визитку Гжельского, решительно набрала номер.

— Алло! Приемная Гжельского? — Голос ее звучал сухо, по-деловому. — Олега Борисовича, пожалуйста. Скажите, что это Алена Бочкарева… Спасибо… — И разом потеплевшим тоном: — Олег Борисович? Это Алена. Что же вы не звоните?.. Когда? Через час? Буду обязательно!

С этого дня на стол начальника службы безопасности «Премьер-банка» ручьем потекли материалы скрытой фотосъемки Гжельского с его новой пассией. Гжельский с Аленой на светском приеме… в крытом бассейне на его даче в Завидово… на теннисном корте… в ресторане «Максим»… в Большом театре… на санях в заповеднике… И конечно, отдельная съемка: Алена в массажном кабинете… Алена у косметолога… Алена завозит мебель в свою новую квартирку на Патриарших прудах… Алена и Гжельский кормят на пруду лебедей и завтракают в кафе «Донна Клара»… Алена входит в подъезд с вывеской «Модельное агентство “ЭлитаЛюкс”»… Алена на подиуме вместе с другими девушками — Долинюк, Петровской, Королевой…

Две последние фотографии начальник службы безопасности «Премьер-банка» разглядывал особенно долго и в задумчивости постукивал пальцами по столу…

Да, несмотря на действительно крутые изменения в ее жизни, Алена продолжала работать в модельном агентстве. Во-первых, Гжельский был всегда занят по горло, и виделись они не чаще двух-трех раз в неделю. Во-вторых, работа давала Алене ощущение независимости. Конечно, Олег оплачивал ее квартиру, наряды, фитнесс-клуб, косметический салон, школу верховой езды и курсы английского языка при МИДе. Но и она на свою зарплату могла потратиться на какие-то мелочи, о которых не просят мужчин, могла послать тыщонку рублей маме в деревню и какие-то подарки Насте и Артему. И в-третьих, ей просто нравилась эта работа — музыка, подиум, внимание публики, красивые люди и стильная одежда. Хотя муштра на репетициях была все та же.

— Долинюк! Ты сегодня ноги будешь передвигать? — кричала хозяйка агентства. — Королева! Где у тебя плечи? Петровская, тело должно колыхаться, как морские водоросли! Бодюл, у тебя спина как топорище! Бочкарева, ты снова корова коровой? Дубина, сколько я буду тебя учить?

Алена не выдержала, остановилась посреди подиума:

— А что вы на меня орете? Я вам кто?

— Извини, Алена, — тут же стушевалась хозяйка. — Я забыла…

— Здорово ты ей врезала, правильно, — сказала Петровская после репетиции.

— А сколько можно терпеть? — ответила Алена. — Мы ведь тоже люди.

Они сидели в баре мраморного вестибюля «Мариотт-отеля» на Тверской. Это одно из излюбленных мест московских девочек «хай-класса» — здесь настоящий западный лоск, беломатовый мрамор, фонтан, негромкая музыка, вышколенные портье в ливреях.

Алена и Петровская были тут в самый раз — обе стильно одеты в «Версаче» и «Армани», у обеих классные прически и тефлоновый блеск холеной кожи. Перед каждой на столике мобильный телефон последней модели, сигареты «Давидофф» и мартини со льдом.

Петровская затянулась сигаретой.

— Я за тебя так рада!

— В каком смысле?

— Ну как же! У тебя все хорошо. Гжельский и вообще…

— Да, — сказала Алена. — Знаешь, я сама себе не верю! Утром просыпаюсь, смотрю в зеркало и смеюсь: Бочкарева, это ты? Та, которая в деревне в ведро писала?

— Но ты, я надеюсь, понимаешь, что он до тебя не был ангелом? — заметила Петровская. — И наше агентство не за так спонсирует. Ты себя проверяешь?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, известно что. Гинеколога. Или у тебя нету?

— Почему? Я хожу в поликлинику раз в месяц…

— Куда?! — ужаснулась Петровская. — Ты что — совсем? Ты знаешь, что сейчас в медицине делается?

Алена промолчала.

— Представляю себе уровень их анализов! — сказала Петровская. — А инструменты! Нет, ты меня убиваешь! Там инфекцию схватить проще, чем на Тверской! Пиши телефон моего врача. Это, конечно, сотка за визит, но зато швейцарская аппаратура, лазерная диагностика и все стерильно! Абсолютно! На здоровье, дорогая, нельзя экономить.

Сказанное подругой засело в голове у Алены. Неужели она у него не одна? Нет, не может быть! Или — может? Она стала присматриваться к Гжельскому, прислушиваться к каждому его телефонному разговору. Но он действительно работал как вол. Круглосуточно! Даже в машине, когда они рано утром, в сопровождении двух джипов с мигалками, мчались с его дачи по Рублевскому шоссе в Москву, Гжельский что-то стремительно писал, читал какие-то документы и письма электронной почты на экранчике портативного «лэптопа».

Алена задумчиво смотрела в окно на проносящиеся мимо деревушки, весьма похожие на Долгие Крики. Нет, при такой загрузке у Олега не может быть других любовниц…

Впереди у телохранителя зазвонил мобильный телефон. Он послушал, открыл окошко в простенке между кабиной и салоном.

— Олег Борисович, звонит президент «Премьер-банка».

— Кто-кто? — изумился Гжельский.

— Павел Солодкин, президент «Премьер-банка».

— Давай. — Гжельский взял трубку. — Привет, Паша! Ты нацелился на никель? Что-что? Уступить тебе?! Ты что, совсем оборзел, совсем оборзел? Я придумал эти аукционы, год окучивал президента — чтобы отдать лучший кусок?.. Не понял: ты мне угрожаешь, что ли?.. А ты помнишь ЦК комсомола? Ты там вашему румяному вождю еще бутерброды подавал, когда я уже в бизнесе был!.. А при том!.. Нет, не договоримся! Никель мой! И имей в виду, имей в виду: если ты на аукционе только рот на никель откроешь, я тебе в Кремле вообще кислород перекрою, ты мои возможности знаешь! — Гжельский дал отбой и отшвырнул трубку. — Вот скотина! Нет, Алена, ты подумай! Отдать ему никель! Да он у меня на аукционе вообще ничего не получит! Даже несчастную Братскую ГЭС!