Каждый Наследник желает знать… - Светлана Багдерина

Второй не прятался. Он просто лежал на усеянном мусором полу, свернувшись калачиком в небольшой лужице чего-то темного и маслянистого, и не подавал признаков жизни.

– Скопытился, варгово отродье, – пробасил голос за спиной его премудрия, и опущенный топор глухо звякнул о камень.

– В этом деле лучше перебдеть, чем недобдеть, – резонно заметила подоспевшая Серафима, вытянула из-за голенища нож и одним прыжком перемахнула через преграду. Небольшой обвал последовал за ней, едва не похоронив под собой ренегата.

– Постой! Что ты хочешь делать?! – камни снаружи захрустели под ногами еще одного человека, и над неровным краем укрепления показалась голова лукоморца.

– Ты ни за что не догадаешься, – угрюмо хмыкнула царевна.

– Но мы не можем добить беззащитного человека, который сдался на нашу милость! – возмутился Иван.

– Почему? – искренне удивилась Сенька.

– И когда это порождение гадюки и шакала успело нам сдаться? – подозрительно процедил за его спиной Ахмет.

Иван оглянулся: в руках калифа был покореженный меч, принадлежавший когда-то одному из комплектов парадных доспехов. Правда, сейчас это орудие рыцарского труда больше всего напоминало отпрыска штопора и клюшки, но, памятуя, что в умелых и старательных руках опасным может быть даже веер, лукоморец поторопился загородить собой подходы к неподвижному телу врага.

– Он сдался бы. Если бы был в сознании, – непреклонно сообщил он.

– Хорошо, Вань, как скажешь! Договорились! – в порыве вспыхнувшего раздражения взмахнул руками Агафон. – Ты дожидаешься, пока он приходит в сознание, и официально принимаешь у него капитуляцию! Пожалуйста! Хоть сто раз! Только скажи нам заранее, пожалуйста, в какой посудине везти домой то, что от тебя останется!

– А может, он уже не очнется? – с негуманной, но вполне объяснимой надеждой предположила Эссельте, но, поколебавшись немного, подобрала юбки, спрыгнула вниз и наклонилась над неподвижной фигурой, нащупывая пульс. При этом на чумазом исцарапанном личике застыло такое выражение, будто под ее руками был не человек, а шестиногий семирук.

А кто сказал, что целителем быть легко?..

– Не очнется?.. А что, это было бы очень мило с его стороны, – одобрительно кивнул за спинами товарищей Кириан. – Одним мужским поступком разрешить все наши проблемы и споры. Уважаю. Преклоняюсь. Пишу балладу.

– А я так вообще никаких проблем не вижу… – упрямо пробурчала Серафима, но нож убрала и место принцессе уступила.

Агафон походя швырнул за плечо перезревший огненный шар. Он улетел в провал, ведущий на нижний этаж – если не этажи – и лопнул там с глухим хлопком, вызывая новое дворцетрясение – хоть и почти ручное, по сравнению с последним.

– Погодите, посвечу… – пробормотал маг, и над головами их взлетел и повис желтоватый светошарик.

– Ну как?.. – Олаф нетерпеливо вытянул шею и топор милосердия из маленькой петли на поясе. – Жив еще?

– Увы… – вздохнула принцесса.

Междометие и вздох всеми были истолкованы однозначно.

– И чего? – кисло поинтересовался менестрель.

– Плечо сильно повреждено… ключица… может, даже легкое задето… хотя, непонятно… крови на губах не вижу… – доложила после недолгого осмотра гвентянка. – Может, еще что-то… Но про внутренние болезни и травмы меня Друстан не учил пока…

– Я спрашивал, чего с ним делать будем, – ворчливо уточнил бард.

Сенька и Олаф заговорщицки переглянулись, Ахмет попытался протолкнуться вперед со своим клюшкоштопором наперевес, даже Кириан выбрал из своего арсенала лютню поувесистее…

Иванушка протестующе вскинул ладони.

– Нет! Его… надо судить!

Взгляд отряга из кровожадного стал сочувствующим.

– Когда мне в прошлом году по башке молотом прилетело в одной драчке, я тоже минут пятнадцать как дурак ходил, но это пройдет, не беспокойся, Сим.

– Я уже скоро год, как ни о чем не беспокоюсь… я спокойна… я совершенно спокойна… – мученически завела очи под лоб царевна, понимая, что это если и пройдет, то только вместе с самим Иваном. А еще она понимала, что если бы ее супруг был другим, то у него бы не было ни единого шанса стать ее супругом.

– А давайте сбросим его связанным в реку. Или замуруем в заброшенной шахте, – мстительно прищурился и перешел от лирики к делу Кириан.

– Кстати, кто это? – кивнул на поверженного врага Олаф.

– Какая разница… – пожала плечами царевна. – Вскрытие покажет…

– Но все равно для начала его надо перевязать, – ворчливо проговорила принцесса, словно ожидая,[100]что ей возразят. Но под суровым взглядом Ивана перечить такому предложению не стала даже его неугомонная жена.

– Кстати, сбросить нас в реку предлагал его чудесным образом исцелившееся атланское величество, – вспомнил калиф не помилования ради, но справедливости для.

– А ведь ты прав… в шахте-то им вдвоем веселее будет, – признала правоту друга Серафима.

– А и вправду, где Тис? – спохватился Иванушка, и все заозирались, позабыв на минуту про раненого.

– Если он был в том углу… – уважительно покачал головой отряг, разглядывая противоположный конец зала – а, вернее, его отсутствие. – Ну ты силен, волхв…

– Наболело, – скромно пожал плечами Агафон…

И вспомнил.

– Там! – спешно ткнул он пальцем в том направлении, откуда они пришли. – Когда лежали еще, я слышал, как там кто-то вскрикнул! Я еще подумал…

Волшебник осекся, на всякий случай обвел взглядом друзей, пересчитывая, и когда убедился снова, что дебет с кредитом сходится, уверенно кивнул:

– Он точно там!

– Давай туда все! – махнула рукой царевна, и первая поспешила выполнять свой приказ.

– А с этим что делать? – возмущенно нахмурилась Эссельте на своего пациента.

– С собой возьмем, – вздохнул отряг, сграбастал не слишком любезно все еще погруженного в беспамятство ренегата, взвалил на плечо и повернулся к калифу: – Прихвати Масдая, ладно?

Ахмет кивнул и заспешил по обломкам, устилавшим пол неровным и непредсказуемым ковром туда, где слышал голос ковра. Агафон потушил старый светошарик и зажег новый, крупнее и ярче, чтобы света хватило и калифу в его поисках, и им – добраться до укрытия Тиса, не переломав ноги и шеи.

Его атланское величество и впрямь обнаружилось недалеко от места, где десять минут назад пленники дожидались решения своей участи. Из-под груды битых камней и изломанного дерева, наваленной срикошетившим заклинанием у самой стены, торчала рука.

– Язви твою в кочерыжку… – пробормотала царевна, первая оказавшаяся у импровизированного кургана, и осторожно прикоснулась к запястью, нащупывая пульс.