Флоренский. Нельзя жить без Бога! - Михаил Александрович Кильдяшов

Подвиг спасения

Поздний вечер. Флоренский у Юрия Александровича Олсуфьева. Тот принимает у себя только самых близких, остерегается посторонних. И вдруг на пороге появляется студент Флоренского по Академии Волков с незнакомой женщиной — разыскали отца Павла, не застав дома. Что за срочность? Женщина, рыдая, просит исповеди:

— Отче! Дочка у меня замужем за комиссаром. Тому сегодня звонили и, я услышала, сказали, что на днях будут вскрывать мощи Сергия. Святотатство какое! Надо что-то делать! Вы же можете помочь, повлиять. Попросите Троцкого. Он ведь знает Вас. Пусть заступится.

Флоренский прячет глаза. Явно тяготится неожиданной просьбой. Вполголоса, нетвёрдо говорит:

— Троцкого просить не буду. На всё воля Божья.

Пришедшая поражена, в душе негодует: устранился, поскорей расстался, лишь добавил что-то о богоугодном мученичестве Преподобного.

После Флоренскому привиделся сон. Богослужение в Троицком соборе. Множество народа. Рака стоит не на привычном месте, ближе к солее. Неожиданно в ней раздаются треск и хруст. Флоренский заглядывает в неё и видит, как срастаются кости Преподобного, обновляются, покрываются кожей. Вот-вот Преподобный восстанет, как живой. И только глава его почему-то не обновляется, остаётся мощами.

Весть о предстоящем вскрытии Флоренский обсудил тогда с Олсуфьевым. Они и, возможно, другие охранители Лавры — Мансуров и Шик — спешат к отцу Крониду. Всем ясно, что вскрытием мощей глумление не закончится. Святыня может быть вовсе уничтожена. Потому надо сберечь хотя бы часть честных останков. Решают спасти главу Преподобного, подменив её другим черепом.

Существуют две версии дальнейших событий. Согласно первой, глава была изъята до вскрытия мощей. Согласно второй — уже после. Вторая версия убедительнее по нескольким причинам. Сам факт вскрытия ещё не был угрозой существованию останков, явная угроза возникла после вскрытия, когда заговорили о ликвидации мощей. Кроме того, мощи были спелёнаты так, что незаметно изъять главу и подложить другой череп было бы очень сложно. Комиссия, исследовавшая раку, никаких следов вторжения не отметила. Логично, что перед подменой нужно было увидеть общее состояние мощей, их сохранность. Опытный медик, каковым являлся доктор Попов, наверняка бы заметил разность останков, а он в протоколе засвидетельствовал, что «череп соответствует по своей древности костям». Всё это говорит о спасении главы святого уже после вскрытия мощей, хотя ряд неразрешённых вопросов остаётся. В «Философии культа» Флоренский вспоминал, как однажды держал в руках мощи и сквозь пелены ощущал от них тепло. Вряд ли речь шла о каких-либо иных мощах. Как уже говорилось, через несколько дней после вскрытия раку накрыли стеклянной крышкой, опечатали и поставили на стражу красноармейца. Этот пост упразднили лишь после помещения в Мавзолей тела Ленина, чтобы не возникало двусмысленных параллелей с главным постом в Советской стране. Вероятнее всего, что сокрытие главы состоялось в промежуток между 11 и 16 апреля 1919 года, когда члены Комиссии по охране Лавры имели свободный доступ в Троицкий собор, а мощи были выставлены на всеобщее обозрение ничем не прикрытые.

Но как бы там ни было, благословлённые патриархом и архимандритом Флоренский и Олсуфьев отправились к жившему в Посаде князю Владимиру Сергеевичу Трубецкому просить разрешение на изъятие черепа одного из Трубецких из родового склепа, находившегося в подклетье Троицкого собора. Неведомо, как отреагировал на это Трубецкой: может быть, вознегодовал, отнёсся ко всему как к кощунству, а может быть, почтил за высокую честь такое служение Отечеству. Но в любом случае разрешение было дано.

С помощью гистолога, профессора Московского университета Ивана Флоровича Огнева, который хорошо разбирался и в анатомии, Флоренскому и Олсуфьеву из наиболее древнего захоронения в склепе удалось подобрать подходящий череп. Затем все трое вошли в собор. Горячо помолились. Подступились к мощам. Благоговение и страх. Осознание великой тайны и таинства.

При жизни преподобный Сергий страдал болезнью костей, отчего основание черепа и верхний позвонок срослись. Главу Флоренскому пришлось отделить церковным копием, что используется для вынутия частиц из просфор перед евхаристией. На главе и позвонке отец Павел оставил стигматы — меты, по которым после можно было бы определить единство мощей.

И вот глава Преподобного в руках Флоренского: всё тот же весенний аромат, тепло живого тела. Главу, положив в дубовый ларец из-под серебряных ложек, сокрыли в ризнице, где среди множества церковных предметов могли ориентироваться лишь отец Павел и Олсуфьев.

Тем временем угроза ликвидации мощей нарастает. Рассматриваются три варианта: захоронение; тайный вывоз и уничтожение; передача в какой-либо московский музей. Остановились на последнем. Особенно рьяный ликвидатор — Михаил Галкин: в прошлом священник, а теперь сотрудник специального отдела Наркомюста. Это он разгромил в печати сборник «Троице-Сергиева Лавра». Он пытался «раскассировать» первый состав Комиссии по охране Лавры. Он с особым наслаждением и злорадством наблюдал за вскрытием мощей. И теперь именно ему поручили их вывоз в ночь с 30 на 31 марта 1920 года, для чего накануне он прибыл в Посад.

— Быстрее, решительнее надо действовать! Кончать надо с этим «культом мертвецов»! — распалялся Галкин перед Ванханеном.

— Уймись! Предпасхальные дни. Народу в городе море. У местных на руках двести револьверов, да и приезжие крестьяне найдут чем вооружиться — усмирял тот. — И так советской власти от этих церковников достаётся. Всё «оскорблением чувств верующих» нам тычут. Найдём получше время. Где-нибудь в середине апреля, после Пасхи.

Галкин в итоге согласился. Отрапортовал наверх о переносе сроков ликвидации. Но 20 апреля 1920 года, когда Лавра уже была официально закрыта, Галкин же формирует и возглавляет Комиссию по распределению имущества и помещений Лавры. Неожиданно для близких Флоренский соглашается войти в состав Комиссии. Теперь понятно, что он заботился о сохранении главы Преподобного, для чего надо было держать под контролем всё происходящее в ризнице.

Но накануне разбора церковного имущества Олсуфьев успел забрать святыню домой. В его доме на Валовой улице ковчег с главой, замаскированный под подставку для пальмы, хранился несколько лет. В эту пору в тайну сокрытия были посвящены жена Олсуфьева Софья Владимировна и юная племянница Екатерина Васильчикова.

В 1928 году, когда по Посаду пошла волна арестов, Олсуфьев закопал главу в саду. Юрию Александровичу и Софье Владимировне удалось избежать участи прочих посадских дворян благодаря командировке на реставрационные работы в Новгород.

Флоренский и Васильчикова арестованы. Олсуфьевым возвращаться в Посад рискованно. Они поселяются в Люберцах. Оставлять главу закопанной в землю на зиму опасно. Тогда Олсуфьев посвящает в тайну ещё одного человека — Павла Александровича Голубцова — молодого художника, сына профессора Московской Духовной академии. Они были знакомы ещё в Посаде, но для главного общего дела встретились в Москве, вместе занимались реставрационными работами.

Посвящённому в тайну Голубцову предстояло незаметно приехать с Софьей Владимировной в Посад, выкопать в саду главу и привезти её