Наследница трех клинков - Дарья Плещеева

Нечаев низко поклонился даме, она присела в реверансе. Затем они отсалютовали друг дружке флоретами. Тут нужно было блеснуть четкостью движений и задором. Салют хорошие фехт мейстеры ставили ученикам на манер танцевального выхода – в нем было более десятка движений.

Капитан Спавенто с рапирой в руке велел сходиться. Они пришли в меру – и началось!

Беседа двух флоретов была продолжением встречи на лестнице. Мишка всем сердцем ощущал это – и видел, что мадемуазель Фортуна точно так же воспринимает поединок. Она сперва словно бы выманивала противника, предлагая ему напасть, потом сама устремилась в атаки и наслаждалась собственной ловкостью. Нечаев позволял ей это, искусно и без вреда для нее обороняясь. Фишер и Арист одобрительно кивали – дама блистала, дама показывала свою дерзость и азарт, ставки росли.

Мишка любовался дамой, и его душа ликовала – в симфонию счастья влил свою радостную ноту и знаменитый коньяк из города Коньяк.

Затем они обменялись любезностями – сперва мадемуазель Фортуна попыталась, близко сойдясь с Нечаевым, парировать его удар и выхватить у него рапиру левой рукой, потом он проделал то же самое – чуть ли не в зеркальном отображении, и ему повезло больше. Рапира полетела в угол, Мишка же, выйдя из меры, галантно поклонился. Наградой ему были крики и аплодисменты публики, а также улыбка дамы – она оценила его ловкость.

Но не только это – на пол, к ногам бойцов полетели монеты и даже кошельки. Этого Мишка не ожидал. Капитан Спавенто послал слугу собрать подношения.

– Откуда такой обычай? – тихо спросил Нечаев фехтмейстера.

– Старый английский. Я нарочно подсказал – думаю, приживется. Сейчас в Англии много любопытного для нас – я вывез оттуда прекрасную книгу Макбейна «Спутник мастера по фехтованию», как-нибудь покажу…

После перерыва Арист пригласил Мишку и мадемуазель Фортуну к следующей схватке. На сей раз им дали знакомые небольшие шпаги с посеребренными эфесами.

– Войти в меру, – сказал Арист, и они сошлись.

На сей раз их схватка была немного иной – и мадемуазель Фортуна не рвалась вперед напролом, и Мишка не галантонничал, а показывал все свои сокровища – отменные ремизы, вольты и рипосты. Все складывалось, как в любовном поединке – сперва помериться силами, потом явить изощренность и ею покорить душу. Когда он ловко срезал бант с рукава дамы, зрители завопили от восторга. Даже мэтр де Фревиль и Фишер, сидевшие рядышком в креслах, одобрительно улыбнулись.

Мадемуазель Фортуна рассердилась – да и какая дама позволит безнаказанно портить свой туалет? Она рассекла рубаху на Мишкиной груди, не коснувшись кожи, называется – обменялись любезностями. И по команде Ариста они вновь сходились и расходились, не причиняя друг другу особого вреда, пока публике это не приелось. Капитан Спавенто подал знак – и тогда они схватились всерьез, стремительно и яростно.

– Срежь с нее маску! – закричали зрители. Мишка отвлекся всего лишь на миг – и эфес, словно живой, вырвался из его руки. В этой схватке победила дама. К ее ногам полетели монеты.

Они разошлись и смотрели друг на друга, словно говоря: «Это было славно, и как хорошо, что все эти крикуны не понимают подлинного смысла нашего ассо…» Мишку обступили господа, говорили что-то не совсем пристойное, хлопали по плечам и давали советы, а он вытягивал шею, чтобы видеть мадемуазель Фортуну.

Третья схватка в ассо оказалась самой глупой. Только было Мишка настроился на увлекательный бой, а зрители пришли в тот градус азарта, когда в голове – восторг и крики сами из глотки вырываются, как подошва мягкого башмака с завязками, что был на Мишкиной ноге, угодила на что-то скользкое. Как оказалось позднее, это была апельсинная долька. Кто ее бросил на середину зала и что тот злодей ожидал увидеть – так никогда досконально и не узнали. Видимо, ловушку ставили на мадемуазель Фортуну, а угодил Мишка.

Он поскользнулся, взмахнул руками, а в тот миг, как приземлился на правое колено, острие шпаги уже уткнулось ему в шею и даже прокололо кожу. Струйка крови потекла под рубаху.

Победу, разумеется, присудили мадемуазель Фортуне, и Мишка, поднявшись, поцеловал ей руку – как тогда, ткнувшись губами не в ладонь, а выше запястья.

Жесткие кожаные пальцы ответили на его пожатие. Дама благодарила и, может статься, что-то обещала.

Публика разошлась не сразу – потребовали учебных рапир и шпаг, составились пары противников, галдеж подняли изрядный. Мадемуазель Фортуна с помощью Ариста и капитана Спавенто улизнула. Но Мишка знал, где ее подкараулить.

Накинув кафтан, он вышел на Невский – и попал в метель. Это была светлая, радостная метель – праздник души, и он засмеялся, подставляя лицо ветру и снегу. Потом он побежал – было-таки холодно, и он, разгоряченный (Фишер распорядился как следует натопить печки в зале), не хотел наутро проснуться с больным горлом.

Мишка занял наблюдательный пост на черной лестнице – напротив двери жилища капитана Спавенто. Он полагал, что дама долго там не останется – если она из хорошей семьи или действительно живет во дворце при особе государыни, то на целый вечер исчезать не может. На лестнице метели не было – но и тепла не наблюдалось. Нечаев решил рискнуть – пташкой взлетел наверх, схватил епанчу и убежал, хотя дура кричала вслед: «Мишка, Мишка, пряничка!»

Он расположился ниже капитановой квартиры, прислонился к стене и стал ждать. Поединок требовал продолжения – и поцелуй уже родился на Мишкиных губах; этот птенчик расправлял крылышки и требовал полета. Мишка по тому взаимопониманию тел, что сложилось в ассо, знал – на других губах, под черным кружевом, зреет подобное; может статься, уже созрело…

Наконец дверь заскрипела и отворилась. Но вышла отнюдь не дама – появился сам капитан Спавенто. Он был закутан в черную епанчу, и его белая маска словно сама, без тела, плыла во мраке.

Фехтмейстер, не заметив Мишку, поднялся на два лестничных пролета и остановился. Он чего-то ждал – но чего? Мишка понять не мог.

Так они проторчали на лестнице не менее часа.

Мишку более всего удивляло не отсутствие дамы, а то, что Спавенто безропотно охраняет ту же лестницу. Тут была какая-то интрига, но смысл ее ускользал. Наконец дверь опять скрипнула, выскочил слуга фехтмейстера, Никишка, побежал наверх, что-то доложил, и вниз эти двое спустились вместе. Дверь за ними захлопнулась.

Еще несколько минут – и Спавенто вышел с фонарем. Тут-то он и увидел Мишкин силуэт.

– Ступай отсюда, сударь, – сказал он. – Тут тебе делать нечего.

– Это я, Нечаев, – открылся Мишка.

– Тем более ступай. Такие дамы не про нас с тобой.

И Мишка покорно поплелся наверх.

Бергман вернулся в полицейскую контору победителем. Но победа была такая, что немногим лучше поражения: генерал-полицмейстер Чичерин просьбу Шешковского выполнил, но молчать о том не стал, и сослуживцы сторонились маленького сыщика. Тем более что он, формально состоя на полицейской службе, выполнял распоряжения обер-секретаря Правительствующего сената, разве что привлекал не только своих собственных агентов, но и полицейских.