Я всемогущий - Дмитрий Карманов

Я наклонился к клавиатуре и написал: «2. Проверить, сделает ли это несчастным кого-нибудь другого. 3. Если да, то найти другой способ быть счастливым либо найти способ, который сделает счастливым того, другого».

Я критически посмотрел на экран. Написанное мне категорически не нравилось. «Найти способ»… Это легко написать. Как найти этот способ? Технология достижения счастья — вот, что сложно. А в моих тезисах практической пользы наблюдалось не больше, чем в прутковском «Хочешь быть счастливым — будь им».

Практика. Может быть, стоит найти по-настоящему счастливых людей и спросить, как они достигли своего счастья? Наверное, кто-то счастлив по случайности, но ведь должны быть люди, которые целенаправленно шли к своему счастью, достигали его, возможно, ошибались на своём пути, но всё-таки добрались до цели.

Я задумался, пытаясь вспомнить, знаю ли я таких счастливцев. Перебирая в голове всех своих знакомых, я мысленно отбрасывал одного за другим. Известные личности тоже как-то не выглядели счастливыми, хотя многие и пытались таковыми казаться. На ум приходили только буддисты, достигшие просветления. Может быть, махнуть в Тибет и пообщаться с тамошними монахами?

Я потянулся к телефону и начал набирать номер Ольги с мыслью, чтобы она организовала поездку. Однако, дойдя до середины, сбросил набор, вспомнив, что раз я ушёл в отставку, то и референта с ангельским голоском у меня уже нет.

Это было непривычное ощущение — уже много лет рядом всегда находился кто-то, кто помогал решать организационные вопросы, в то время как сам я сосредоточивался на главном. Во время президентства у меня был целый штат секретарей, в корпорации «Снег» со всем справлялась Ирина — даже не секретарь, не просто помощник, а настоящий сподвижник.

Я решился и набрал номер Ирины. Она ответила тотчас же — меня поражала её способность без задержек откликаться на мои звонки.

— Платон Сергеевич? — Голос на сей раз подвёл Ирину, предательски выдав волнение.

— Да, Ира, это я.

Я замялся, не зная, как продолжить разговор. Моя бывшая помощница почувствовала это и быстро произнесла:

— Я сейчас в Москве, но свои дела здесь уже завершила.

— Это хорошо. Может быть, встретимся? Мне кажется, мы целую вечность не виделись.

— Конечно! — Её голос радостно дрогнул, но она быстро взяла себя в руки и спокойным деловым тоном поинтересовалась: — Время, место?

Я взглянул на часы и назвал ей адрес небольшого ресторанчика в соседнем квартале.

— Через час, успеешь?

— Успею, — подтвердила Ирина.

Она пришла вовремя — минута в минуту. Может быть даже с точностью до секунды — но я не настолько был уверен в своих часах, чтобы судить об этом. Ирина выглядела чертовски элегантно — светло-серый деловой костюм, красиво уложенные волосы и лицо, чуть тронутое косметикой. Улыбающееся, как будто светящееся изнутри скрываемой радостью.

— Привет, — сказал я, вставая и отодвигая для неё стул. — Как ты?

Она кивком поблагодарила меня, уселась и ответила:

— У меня всё хорошо. Я очень рада вас видеть.

Её карие глаза на долю секунды обожгли меня страстью, но ещё через мгновение я уже сомневался, не показалось ли мне это.

— А почему вы уходите с поста? — осторожно спросила она. — Мне казалось, что у вас всё получается.

— В том-то и дело, что всё получается, — я махнул рукой. — Но сейчас это уже не важно. Лучше ответь мне на простой вопрос.

Ирина заинтересованно смотрела на меня.

— Что такое счастье? — произнёс я.

Казалось, что я дёрнул за шнурок — и свет погас. Лицо моей бывшей помощницы резко помрачнело. Некоторое время она задумчиво молчала, потом бросила на меня неуверенный взгляд и ответила:

— Счастье — это быть с вами.

Я воззрился на неё с удивлением. Тему её отношения ко мне мы всегда старательно обходили стороной, делая вид, что всё в порядке. Мы оба понимали, что происходит, но я считал — и Ирина, видимо, была со мной согласна, — что говорить об этом не стоит. И вот, сам того не желая, своим вопросом о счастье я сломал табу.

С другой стороны, а какого ответа я ожидал от давно и безнадёжно влюблённой женщины? Философских размышлений в стиле «счастье есть отсутствие несчастья»?

Ирина смотрела на меня взглядом лани, загнанной охотником. От прежней маски деловой женщины не осталось и следа.

— Я люблю вас, Платон Сергеевич, — сказала она тихо-тихо, почти одними губами.

Я молчал.

— Уже давно люблю, — продолжила Ирина. — Я пыталась с собой справиться, но — не смогла. Я понимала, замечала, что не вызываю в вас ответных чувств. Какой бы я ни была, кем бы ни становилась, в кого бы ни превращалась ради вас — всё было впустую. Вас целиком занимала работа. Вы горели своими идеями. А я… мне было хорошо оттого, что могла находиться рядом.

Подошёл официант, но я жестом отослал его, чтобы не мешал. Ирина смотрела на меня и не замечала никого вокруг.

— А потом всё стало плохо. Вы ушли из компании, оставив меня преемницей. Я встала во главе этого гиганта, корпорации «Снег» — о чём ещё могла мечтать молодая карьеристка, начинавшая секретаршей? А я думала только о вас, я переживала, что больше не могу вас видеть пять раз в неделю, как раньше. Мне казалось, что лето закончилось и впереди только холода, навсегда. Я пыталась избавиться от этого… чувства, от потребности в вас. Пробовала заглушить её любыми способами. Алкоголь на ночь, чтобы заснуть, не думать. Наркотики… — Она нервно засмеялась. — Загоняла чувства внутрь, становилась бездушным автоматом, тупо продолжающим функционировать. Несколько раз бросала все дела и прилетала в Москву, сидела в машине напротив вашего предвыборного штаба, ждала, что вы покажетесь в двери или в окне. А потом и это кончилось — в Кремль так просто не заедешь, а у вашего дома при моём появлении стала дёргаться охрана, видимо, они боялись покушения.

Я испугался, что она вот-вот начнёт плакать, а что делать с плачущими женщинами, я не знал — сразу терялся, если такое случалось. Ирина, будто прочитав мои мысли, произнесла немного изменившимся, спокойным голосом:

— Я не стану плакать, не бойтесь. Я научилась себя контролировать и сдерживаться.

Мне было неловко. Передо мной сидела замечательная женщина, умница, красавица, отличная помощница и друг, женщина, которая мне очень нравилась, но которую я не любил. Было горько и неприятно, что я — причина страданий хорошего человека. Ну вот, призналась она мне, наконец, в любви — и что мне теперь с этим делать? Говорить банальности типа «давай останемся друзьями»?

Вновь подошёл официант. Пока Ирина изучала меню, я успел придумать, как построить дальнейший разговор, и после того, как заказ был сделан, начал говорить:

— Я не случайно спросил тебя про счастье. Ты несчастлива без меня. Она, — я указал глазами на девушку, грустно сидевшую над чашкой кофе за соседним столиком, — несчастна из-за того, что летом не поступила в театральный и сейчас вынуждена работать в ожидании следующего шанса через год. А, например, у него, — я показал на грузного мужчину, входящего в зал в сопровождении немолодой спутницы, — на прошлой неделе врачи нашли опухоль, и он жутко боится операции, хотя опухоль доброкачественная и, в общем-то, пустяшная.