Великолепные руины - Джесс Уолтер

Вот и Алвис говорил, что истории похожи на народы. Италия – это героическая поэма, Англия – длинный готический роман, а вот Америка – это цветное кино. Ди как-то сказала, что много лет ждала, когда же начнется фильм. И что она чуть не проворонила начало сеанса. Жизнь-то уже идет, а она и не заметила.

Алвис поднес спичку к трубке.

– Lei è molto bella. Она красивая, – сказал он.

Алвис, конечно, имел в виду Ди, но Паскаль в тот момент думал об Амедии.

– Si, – ответил юноша. И потом по-английски: – Сегодня похороны мамы.

Эти двое так ценили друг друга, что старались обращаться к собеседнику только на родном для него языке.

– Si, Pasquale. Dispiace. Devo Andare?

– Нет, спасибо. Я ехать… один.

– С'è qualcosa che posso fare?

– Да, есть чем помочь.

Лодка Томассо уже входила в бухту. Почти пора. Паскаль повернулся к Алвису и сказал по-итальянски, чтобы тот его правильно понял:

– Если я сегодня не вернусь, обещай, что выполнишь мою просьбу.

– Ну конечно, – сказал Алвис.

– Пожалуйста, позаботься о Ди Морей. Проследи, чтобы она добралась до дома.

– А что случилось? Ты куда-то уезжаешь?

Паскаль вынул из кармана конверт, тот самый, с деньгами от Майкла Дина.

– Передай ей вот это.

– Хорошо. Куда ты едешь?

– Спасибо!

Паскаль боялся ответить на вопрос, боялся, что если произнесет все вслух, то у него не хватит сил выполнить задуманное.

Лодка Томассо уже подходила к причалу Паскаль похлопал американца по плечу, еще раз оглядел деревню и молча ушел на кухню. Валерия готовила завтрак. Никогда она раньше этого не делала, хотя Карло вечно ей твердил, что в приличной гостинице, в такой, где останавливаются англичане и американцы, завтрак подавать полагается. Валерия отвечала, что с утра едят только лентяи, сначала надо поработать, а уж потом брюхо набивать. Сегодня утром она делала французские булочки и варила кофе.

– Американская шлюха будет есть? – спросила Валерия.

Ну вот, сейчас Паскаль и узнает, чего он стоит. Юноша поднялся на третий этаж. Из-под двери пробивались солнечные лучи, значит, ставни открыты. Он вдохнул поглубже, собрался с силами и постучал.

– Войдите.

Она сидела на постели и собирала длинные волосы в хвост.

– Поверить не могу, что я столько провалялась. Я и не представляла себе, как устала, пока не проспала двенадцать часов кряду.

Она улыбнулась, и Паскаль усомнился, что сможет сократить расстояние между тем, чего хочет сердце, и тем, что нужно сделать.

– Какой вы сегодня красивый, Паскаль, – сказала Ди и посмотрела на свою одежду, ту самую, которую она надела вчера, чтобы ехать на поезде. Узкие черные брюки, блузка, шерстяной свитер. Ди засмеялась: – А мои вещи так и остались на станции.

Юноша глядел под ноги.

– Что-то случилось, Паскаль?

– Нет, – ответил он и взглянул наконец ей в глаза. Когда ее не было рядом, он точно знал, что должен сделать, а сейчас… – Вы спускаться для завтрак? Бриош и кофе?

– Ну конечно, – ответила она. – Уже иду.

Остальное он произнести не мог. Юноша повернулся к двери.

– Спасибо вам, Паскаль, – сказала Ди.

Смотреть ей в глаза было все равно что заглядывать в приоткрытую дверь. Как можно удержаться и не толкнуть эту дверь, не узнать, что там внутри?

Ди улыбнулась:

– Помните, в первый вечер мы с вами условились, что будем говорить друг другу все-все-все? И ничего не станем скрывать.

– Да, – с трудом ответил Паскаль.

Она смущенно рассмеялась.

– Знаете, просто удивительно – я сегодня утром проснулась, и оказалось, я понятия не имею, что дальше делать. Оставить ли ребенка? Продолжать ли карьеру? Ехать в Швейцарию или возвращаться домой? Вот правда, ни одной мысли в голове. Представляете, я открыла глаза и мне было хорошо. Знаете почему?

Паскаль покрепче ухватился за ручку двери и замотал головой.

– Потому что я знала, что снова вас увижу.

– Да, – сказал Паскаль. – Я тоже.

Дверь как будто немного приоткрылось, там, внутри, что-то сияло, слепило глаза, мучило. Он так хотел сказать ей больше, сказать, о чем он думал, почему так поступал, – и не мог. И дело было не в английском. Ни в одном языке мира не нашлось бы нужных слов.

– Нучтож, – сказала Ди, – я скоро спущусь. – И тихонько добавила, когда Паскаль уже шагнул за дверь: – И тогда мы с вами поговорим о том, что будет дальше. – Слова пролились, точно весенний ручеек.

Дальше. Ну да. Паскаль не помнил, как вышел из комнаты. Как-то вышел, задом, кажется. Он осторожно прикрыл за собой дверь, постоял, опираясь на стену руками и тяжело дыша. Но все же отлепился от косяка и спустился к себе. Схватил пальто, шляпу, заранее собранный чемодан. Валерия ждала его у подножия лестницы.

– Паско, – сказала она, – попроси священника помолиться за меня, ладно?

Он обещал. Потом поцеловал тетю в щеку и вышел на улицу.

Алвис Бендер по-прежнему курил на крыльце. Паскаль похлопал его по плечу и пошел к причалу. Томассо был уже там. Он выбросил в воду окурок и полез в лодку.

– Костюм тебе очень идет. Мама бы тобой гордилась.

Юноша забрался в провонявшую рыбьими потрохами моторку и сел на корме, сложив руки на коленях, как в школе. Он никак не мог заставить себя отвести взгляд от Ди. Она стояла на крыльце рядом с Алвисом и удивленно смотрела на причал, прикрывая глаза от солнца.

Паскаля снова раздирало на части, тело требовало одного, а разум другого, и в тот момент он не мог бы сказать, кто победит. Остаться в лодке? Или взбежать по ступеням и обнять эту женщину? И что она тогда сделает? Ведь между ними ничего не было, только эта полуоткрытая, манящая дверь.

И он действительно разделился на две части. Его жизнь разделилась. Одну он собирался прожить, о другой он будет мечтать и сожалеть до конца дней.

– Поехали, – хрипло сказал Паскаль Томассо. – Пожалуйста!

Рыбак дернул за шнур, но мотор не завелся.

– Паскаль! Вы куда? – крикнула Ди.

– Ну пожалуйста, – шептал Паскаль. У него дрожали колени.

Наконец мотор взревел, Томассо сел, взялся за руль и вывел лодку из бухты. Паскаль не отрываясь смотрел на крыльцо гостиницы.

Ди повернулась к Алвису. Наверное, он сказал ей, что у Паскаля умерла мать, потому что Ди закрыла рот рукой.

Юноша заставил себя отвернуться. Ему было трудно, как трудно бывает оторвать железку от магнита, но он справился. Сел лицом к морю, закрыл глаза – и снова увидел Ди, стоящую на крыльце. Он так старался не смотреть назад, что даже задрожал от напряжения. Когда деревня скрылась за скалами, Паскаль выдохнул.