Викинг. Земля предков - Александр Мазин

Так, а где Певец, Гагара и Скиди?

Нет, за Свартхёвди они не кинулись. Они ж не берсерки – под стрелами скакать. Но бойцы опытные. Отреагировали правильно и без моего руководящего участия. Собрали щитовую линейку, включив моих отступивших дренгов, и приготовились встретить многократно превышающего числом противника.

А вот варяжская молодежь что-то тормозит. Самое время мне поработать хёвдингом.

– Вихорёк! В сечу не лезь! Бей стрелами! – крикнул я и бросился к варягам.

Одинокая стрела вжикнула перед носом, но я уже рядом с Харрой:

– Что стоите? Уснули? Клином! За мной!

И припустил вперед, надеясь, что строевая подготовка у молодежи – на уровне.

Ждать некогда. Водимировы дружинники уже взяли в оборот шестерку моих хирдманов.

Подготовка у варяжского молодняка оказалась достаточной. Меня словно в спину толкнуло. Я, и не оборачиваясь, почувствовал, что из воина-одиночки превратился в острие тарана.

Когда я впервые увидел, как работает боевой клин викингов, то очень впечатлился. Тогда на его острие шел Хрёрек. Сейчас – моя очередь! Я – вожак! Вожак!!!

– Бегом!!!

Слева – Харра, справа юный Труворыч. Дальше, щит к щиту – молодые волчата-убийцы.

Жуткий вой, варяжский боевой клич, опередил нас на полсекунды, ввергая в трепет даже сильных духом, а затем мы обрушились на спины Водимировых дружинников. Прямо во фланг, уже загнувшийся, нацелившийся охватить, окружить коротенькую шеренгу моих хирдманов.

А тут – опаньки! Как копье между лопаток.

Я рубил с двух рук. Рядом в той же варяжской манере бился Харра. Мы не мешали друг другу. Разве правая рука мешает левой? Здесь не было никого, способного нам противостоять. Дружинники Водимира оборачивались… И умирали. От мечей, мелькающих между щитов. От копий, разящих из-за спин щитоносцев.

Одиночка, если он не берсерк и не великий воин, ничего не может против строя. Перед ним – сплошная стена с металлическими кругляшами шлемов сверху. Стена, которая наваливается на тебя, и вот ты уже хрипишь и оседаешь, ужаленный сталью, выскользнувшей из ниоткуда. Падаешь, а строй движется через тебя, по тебе – к тем, кто еще жив. Пока жив.

Минута – и мы сравнялись числом. Минута – и справа от меня уже не Вильд, а Скиди. Что случилось с сыном Трувора – разбираться некогда. Позже.

Волка моего не было. Но я и без него справлялся неплохо. Укол Вдоводелом, с выворотом кисти, хлест саблей под край щита – падающего добил Харра. Стрекоза прыгнул вперед, на шаг вырвавшись из строя, хлестнул крест-накрест – голова спрыгнула с плеч Водимирова бойца. Разворот с уклоном… В котором нет необходимости, потому что Скиди уже отбил щитом брошенный топор.

Вперед, вперед! Чувствую спиной варяжских отроков. Это хорошо, когда спина прикрыта. И не только спина. Сектор моей атаки – градусов шестьдесят. Главное – не остановиться. Не дать себя зажать. Копье скребет по моей броне. Не удар – тычок. Уклоняюсь уходом вдоль древка. Работая саблей почти как ножом (слишком близко), взрезаю копейщику шею. Кровь хлещет, но не на меня, а на щит Скиди.

Всё.

Впереди – только спины бегущих. Ближайший падает с копьем в шее. Кто-то грохается на колени, бросая оружие, поднимая пустые руки…

Наш строй распадается. Молодые волки устремляются в погоню.

Со мной остаются только Харра и Скиди. Ждут указаний.

Я перевожу дух…

Рано.

Стрела лупит в грудь. Панцирь цел, но синяк точно будет. Еще одну стрелу я успеваю сбить Вдоводелом и вижу вражеского стрелка, бьющего из окна горницы… И вижу, как во лбу его вырастает цветок черного оперения бронебойной стрелы. Лоб лучника оказался мягче панциря.

Больше никто не стреляет. Ни в нас, ни у нас.

Мы победили. Двор завален телами мертвых и умирающих. Мои вяжут пленных. В княжьем тереме истошно вопят женщины. Мы победили.

У дверей гридницы сидит на земле Хавгрим Палица. Улыбается бессмысленно. Надо думать, в казарме врагов больше нет. Но уточнить не мешает.

– Харра, проверь гридницу!

Варяг зовет своих, и в темный провал гридницы они входят уже вчетвером. Один из четверки – Вильд. Я рад, что он жив.

Я бросаю взгляд на Хавгрима в берсерочьем отходняке и вспоминаю о брате.

– Скиди! Со мной!

Мы подбегаем к княжьему крыльцу… И навстречу вываливается Тьёдар. Тащит за волосы какую-то бабу. Нет, не какую-то. Видел ее на пиру, но не узнал бы, если б она не орала истошно:

– Отпусти меня, нурман! Я – дочь князя Водимира! Он тебя на кол посадит!

Наивная девушка. Как бы ее саму на это самое не посадили.

Тьёдар не понимает словенского. Но понимает, что добыл что-то недешевое.

Хохочет.

Швыряет девушку мне под ноги.

– Возьми ее, хёвдинг! Добрая девка! Ты таких любишь! Дралась, как мужчина. Мечом! Га-га-га!

Княжна попыталась вскочить, но Тьёдар пнул ее, наступил на спину:

– Берешь? Или я сам позабавлюсь?

– Медвежонок где?

– Кровью упился. Спит. С ним Тови, если что. Остальные наши дом конунга чистят.

Значит, Вихорёк и азиат тоже в порядке. Получается, среди моих потерь нет. Это славно.

Я ошибался, как выяснилось позже. Потери были. Рано обрадовался.

– Девку оставь, – велел я. – Давай к воротам. Запри, возьми дренгов Харры, ставь на стражу. Не хватало еще, чтоб нас застали врасплох.

– Не застанут, – пообещал Тьёдар.

Княжна тихонько лежала на земле. Руки у нее оказались связаны. С этим у викингов быстро. Что с ней делать? Думаю, лучше приберечь. Как заложника. Мало ли как фишка ляжет…

Фишка легла на ребро. Еще затемно в город ворвалась конница Водимира. Сотня с лишним отборной гриди. Ворвалась, пронеслась с грохотом по улице, ударилась о запертые ворота и откатилась, когда со стен полетели стрелы.

Позже выяснилось: это не наши сплоховали, а Водимир оказался молодцом. Пустил основное войско по основной дороге… Где его и приняла засада ладожан. В то время как сам Водимир с ближней дружиной рванул накоротко, по лесным тропам. Не потому, что догадался о засаде. Хотел поспеть раньше, чем Хрёрек. Или хотя бы до того, как крепость падет.

И он успел бы, если бы не мы.

Да и нас он застал почти врасплох.

А мы – расслабились. Крепость далась нам легко. По численности мы с защитниками играли, считай, на равных, а потеряли всего троих. Против двадцати восьми убитых дружинников Водимира. И почти двух десятков взятых в плен.