Ярлинги поневоле - Михей Абевега

Открывать глаза — значит, рисковать опять оказаться в этом урацком пригрезившемся мире. С его дурацким колдовством, сражениями и морем крови. Чужой и своей. Нет уж, увольте. Лучше так полежать.

Тем более, что вахтёрша раздухарилась и умолкать, похоже, не собиралась:

— Я, вот, родителям вашим пожалуюсь! И Марселю пожалуюсь! И директору! И императору!

— Какому, нафиг, императору!? — не выдержал Ярик. — Вы, баб Дуся, чего говорите то?

И открыл глаза.

Лучше б он этого не делал.

— Сам ты баба Дуся!

Ярик уже даже не удивился, когда в очередной раз обнаружил перед собой зелёную морду гоблина. Только поморщился да вздохнул тяжело.

В левой руке пульсировала тупая ноющая боль. Юноша поднял её к глазам и огорчённо замычал, отворачиваясь — замотанная какой-то тряпкой, та была, явно, короче, чем положено.

— Яр, нам надо поговорить, — проскрипел кобл.

Парень показал ему окровавленную культю:

— Учти, если ты сейчас скажешь: «Люк, я твой отец», — я прибью тебя прямо здесь. И никакой гоблинский Шао-Линь тебе не поможет.

— Опять ты невесть что болтаешь. Я серьёзно.

— Да не вопрос, — Ярик огляделся по сторонам. Они находились в какой-то небольшой комнате с таким же огромным, как в кабинете императора, окном. Вдоль стен — шкафы полные книг. Сам Юноша лежал и не на полу вовсе, а на немного жестковатой кушетке с резной деревянной спинкой. Такой же вычурно-изящной была и спинка стула, на котором устроился напротив парня Генордалтрис. В комнате никого больше не было.

— А где сеструха? С ней всё в порядке?

— Нормально всё с ней. Пошла за Агаей. Заберёт её, приведут себя в порядок и вернуться.

— За Агаей? — переспросил Ярик. — А где она?

— Да где ж ей быть? Их, как скрутили возле «Старого мерина», так в казематах в одну камеру и запихнули.

— Вместе схватили? — решил уточнить юноша.

— Ну да.

— Значит, она нас не предавала? — Ярик чуть склонил голову набок и пристально взглянул на заелозившего на стуле гоблина.

— Я об этом и хотел поговорить, — опустил глаза тот. Затем исподлобья зыркнул на юношу. — Нужно было так. Видела она кое-что, чего не должна была. Вот и не хотел я, чтоб рассказала тебе раньше времени.

— А что она должна была рассказать? — парень, казалось, сейчас дырку мог прожечь взглядом во лбу зелёного. — Что ты шпион императора? Хотя о чём я? Ты ж ему собственноручно горло перерезал. Так кто ты? Чей агент?

— Ничей, — пожал плечами кобл. — Я наёмник. И хороший. В этот раз меня наняла Мадрыся Кавакасская. Чтоб я братца еёного жизни лишил и дорогу к трону империи освободил.

— А как же ты тогда меня имперцам сдал? Ты ж меня с потрохами продал! — возмутился Ярик.

— Я шёл к главной цели, и это был самый верный и красивый путь, — голос кобла был твёрд, и Ярик понял, что тот ничуть не сомневается в правильности своих поступков. — К тому же мне было предложено доставить тебя или твою сестру в нетронутом виде. Это не должно было повредить вам и играло на руку мне. Сам видел, как легко я попал в покои императора, имея тебя в пленниках. То, что попалась и твоя сестра — это лишь случайность. Однако и она нам помогла.

— Да уж, — фыркнул Ярик, — помогла. Да она всю работу за тебя сделала, Даркуса победив! Тебе только и осталось, что безоружного мужика укокошить.

— Вообще-то, я рассчитывал, что это сделаешь ты.

— Это с какого ж перепугу!?

— Так это же по его приказу за вами гонялись. Магёныша, вон, даже вашего убили и капитана.

— Не он же убил! — вскинулся юноша. — Вполне нормальный чел был.

— Не он, — согласился гоблин. — Но по его приказу.

— Ладно, — отмахнулся Ярик. — Не в этом суть. Ты мне лучше объясни, как ты так умудрился удачно в плен к баронету тогда попасть? Да так, что к нам в качестве приза перешёл. Это же даже Штирлиц отдыхает!

— Так не было никакого плена, — ухмыльнулся довольно Генордалтрис. — Я баронета нанял накануне вашего приезда. Должен он был продать меня за бесценок или в кости проиграть тому, на кого укажу. Да он, дурак, сцепился с тобой раньше, чем я сказать сказать что успел. Хорошо хоть проиграл, и дело само разрешилось. Вот только пожадничал он, — кобл развёл руками. — Прознал, что за вас награда назначена, и решил в обход меня деньжат заграбастать. За что и поплатился жизнью. Если б Агая твоя его тогда стрелами не надырявила, я б сам его порешил.

Гоблин провёл ребром ладони себе по горлу. Вдохнул и продолжил:

— Но это сейчас всё совершенно не имеет значения.

— А что имеет? — принял посыл Ярик.

— То, что надо нам поскорее отсюда убираться.

— Сразу два вопроса, — юноше надоело лежать, и он аккуратно, чтоб не задеть ничего покалеченной рукой, уселся на кушетке. — Почему надо и почему нам?

— Надо, — кивнул кобл, — потому что ваш мэтр может оказаться прав, и вы действительно являетесь родственниками императорской семейке. Нужно объяснять, что случится, если новая императрица так же, как братец, узнает об этом и посчитает вас претендентами на престол?

Ярик замотал головой.

— А она не знает?

— Пока нет, — заявил гоблин. — Но это может случиться в любой момент.

— Ладно, с этим понятно. А ты то с нами зачем собрался? Ты ж такой крутой специалист, — парень подпустил в голос сарказма, — найдётся, поди, у императрицы и ещё для тебя работёнка.

— Найдётся, — кивнул кобл, — даже не сомневайся. Да только, как думаешь, простит она мне то, что я знаючи о происхождении вашем, ей не доложил? Вот пока она думает, что вы простые иномиряне, домой спешащие и опасности для неё не представляющие, а я просто вас использовал, и надо нам бежать поскорее. Да подальше.

— И как я буду знать, что ты с нами просто так идёшь, а не какой-нибудь очередной хитрый план исполняешь? — доверять теперь гоблину Ярик сильно остерегался, — Вдруг ещё кому продашь?

— Никак не будешь знать, — усмехнулся зелёный. — Я конечно могу тебе сказать, что в тот первый раз, когда ты разделил со мной ужин, ты стал для меня другом, и я это очень ценю. Но для тебя будет лучше, если ты не будешь в это верить.

— Да что ж такое-то, — печально вздохнул юноша. — Постоянно оказывается, что никому нельзя верить. Вон, даже мэтр нас на свободу и опыты свои променял. Так же нельзя. Ты к человеку с добром, а он тебя то предаёт, то использует.

— Знаешь в чём твоя главная проблема, Яр? — наклонился гоблин, чуть приближаясь к юноше.

— Ну, и в чём? — тот угрюмо глянул на зелёного.

— Ты пытаешься творить людям добро и почему-то ожидаешь, что тебе ответят тем же. Нет, не ответят, — скрипучий голос кобла, словно сверло, врезался в мозг, причиняя чуть ли не физическую боль и вводя в уныние. — Более того, станут считать твою доброту проявлением слабости и глупости. Будут норовить сделать тебе гадость, при этом радуясь своей хитрости и безнаказанности.