Ярлинги поневоле - Михей Абевега

Вырваться, конечно, не получилось, но сместиться немного назад, прикрываясь стражниками, как живым щитом — вполне. Молнии Вейтора врубились в них, достав Ярика лишь частично, и отбросили всех троих к дверям, повалив на пол.

Впрочем, и этого мало не показалось. Прожгло разрядом так, словно в розетку пальцы сунул и вынуть забыл.

Взгляд поплыл, но потухший обруч на шее сестры юноша разглядеть сумел. Впрочем, как и новые разряды, сгустившиеся вокруг рук Даркуса.

Отпихивая от себя дрожащими руками обмякших стражников и надеясь уйти от очередной порции молний, Ярик рванулся вправо, взывая к Кляксичу.

Славка в этот момент зажгла наконец-то в правой руке фаер и, припечатав им ногу одного служивого, тут же отпустившего её, влепила этим же огнешаром в грудь другому. Прожгла доспех или нет, не разглядеть, но охранник повалился навзничь, увлекая за собой и сестру.

Дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет вломилось сразу несколько стражников.

— Императора давите! — рявкнул кобл. — Я этих задержу!

Вырвав у одного из еле ворочающихся на полу воинов пику, Генордалтрис ускорился, расплываясь в зелёное пятно, мечущееся вокруг новоприбывших и поливающее их градом ударов. И посмотреть бы на это чудо, но молнии зашкворчали, устремляясь от Даркуса прямо в грудь. И если бы Кляксич не сбил каст Вейтору, валялся бы сейчас Ярик на полу, пованивая подгоревшим шашлыком. А так только рубашку сожгло да шкуру чуть подпалило.

Парень успел поискать взглядом Валтуса. Обнаружил того отступившим к дальней стенке кабинета и теперь с недовольством хмуро взиравшего на весь этот переполох. Глянул на Вейтора, поносящего Проклятого да пытающегося, вопреки бесперебойно хлеставшему его своими усиками Кляксичу, создать новое заклинание.

Что он там хотел сотворить, понять и, тем более, испытать на себе Ярику уже не довелось. Славка с воплем: «Это тебе, гад, за Михо!» — прямо не вставая, швыронула в мага чем-то особо убойным. От чего у Даркуса по груди и животу прошли две кровавые борозды, и он с ужасом уставился на брызнувшую кровь и сыпанувшие наружу кишки.

Охромевший стражник, откинув страхи, двинулся было на сестру, споро поднимающуюся с пола, но Ярик метнулся ему наперерез. Сбил с ног, припечатав к стене. И остервенело несколько раз заехал локтем по лицу. Воин ушёл в нокаут, а парень развернулся к Даркусу, ожидая нового нападения.

Напрасно. Разъярённая Славка не дала тому возможности ни залечить себя, ни напасть на них хоть ещё раз. Повторное заклинание сорвалось с её руки и отчекрыжило длинноносую голову мага напрочь. Та отлетела к ногам ошарашенного императора, а вверх выхлестнулась струя крови из шеи оседающего на пол Вейтора.

«Этого точно уже не вылечить», — подумал Ярик и, глянув на завершающего расправу над остатками стражи гоблина, двинулся к императору.

Проходя мимо стола, взял с него Карук, насладившись фонтаном радостных эмоций, испускаемых Кляксичем. Нежно погладил и, перехватив клинок поудобнее, посмотрел на Валтуса.

Тот был совершенно спокоен. Ярик чувствовал это. Как чувствовал и некоторое его разочарование. Причем словно тот не жизни сейчас мог лишиться, а всего лишь партию в шахматы проиграл. Не было ни злобы, ни страха. Император был готов умереть. Не хотел этого, но не мог себе позволить унижаться и умолять о пощаде. Он смотрел на Ярика, как на топор палача, ставший неотвратимой рукой Создателя. И от этого в душе у парня всё переворачивалось и закипало.

Не мог он вот так взять и лишить жизни этого человека. Может не самого лучшего в этом мире, но и не самого плохого. Да нормального, собственно, человека, не сделавшего лично ему ничего ужасного. Старающегося, по крайней мере, ничего не сделать.

Все внутри юноши протестовало против такой развязки, и он, плюнув, развернулся обратно, буркнув «Живи» и собираясь помочь гоблину.

Вот только помогать тому уже было не надо. Уложив своего последнего противника, зелёный посмотрел удивлённо на удаляющегося от живого и невредимого императора Ярика, нахмурился и что-то проскрипел себе под нос. Отбросил ставшую совершенно кровавой пику, подхватил с пола чей-то меч и, преодолев расстояние в два прыжка, оказался внезапно рядом с Валтусом, одним плавным движением перерезав тому горло.

У Ярика словно что-то оборвалось внутри.

— Ты что!? — заорал он. — Сдурел!? Зачем!?

Ответить кобл не успел. В открытую дверь с воплем ворвался Лексус Устимэ, про которого как-то и позабылось совсем. Размахивая мечом он ринулся на юношу, только и успевающего уворачиваться от разящего клинка. Парень пятился, не в силах что-либо противопоставить, казалось, ополоумевшему дознавателю. А тот всё напирал, заставляя сдвигаться в сторону Славки. Нелепо замершей где-то слева от Ярика и пытающейся сделать глоток воздуха, который от чего-то отказывался поступать во внезапно сжавшиеся и словно окаменевшие лёгкие.

Уворот, еще и еще. Юноша отступал. А Лексус продолжал наносить удары один за другим. Пока Ярик не поравнялся с сестрой. Тогда этот пышущий злобой мерзкий дознаватель сменил направление и, размахнувшись, рубанул мечом, целясь в девушку.

Как Ярик среагировал, он даже и сам не понял. Но он только и успел оттолкнуть сестру рукой, убирая её с линии атаки. Руку отдёрнуть уже не успел. И меч Лексуса, прочертив дугу, прошел по пальцам, даже не заметив препятствия.

В бок дознавателя вонзился клинок, с хрустом пронзая плоть и выскакивая с другой стороны. Лексус заверещал, поворачиваясь к проткнувшему его коблу, замахнулся своим мечом и получил фаербол от сестры прямо в лицо. Его вопль оборвался, а сам он плавно осел на пол.

Забумкали где-то снаружи шаги, становясь всё громче и ближе. Забряцали латы и оружие. И в кабинет мёртвого императора величественно вплыла в окружении суровых воинов молодая и красивая женщина в ярком наряде. Гордая осанка, надменный взгляд. Повелевающим голосом она стала раздавать какие-то указания.

Ярик же стоял и смотрел на свою левую руку. Боли, как ни странно, не было. То ли зашкаливший адреналин был тому причиной. То ли состояние сатэ. Не было боли, и всё тут. Только пульсирующими толчками выплёскивающаяся из обрубков пальцев кровь. Плавно закручивающийся по спирали потолок и куда-то уходящий из-под ног пол.

— Ну и чего вы тут расселись-разлеглись? — голос вахтёрши бабы Дуси был суров, но доносился словно сквозь вату. — Завтра детей на спектакль приведут из лагерей школьных. Да подготовишек садиковских. А вы тут мне что за бедлам устроили? Лестницу всю кровью заляпали! А зеркало! Кто зеркало испортил, ироды!? — бабулька растревоженной вороной вещала откуда-то сверху, стоя над лежащим на полу Яриком, категорически не желающим открывать глаза. — Трещина от пола до потолка идёт! Это ж как постараться надо было!? Не иначе братец твой оглашенный своей железякой проклятущей расколошматил, — это она, сто пудов, Славке. — Вот не зря Марсель Фанисович запретить её хотел. Не послушались, и вот результат. Кто за зеркало платить будет!? Кто, я вас спрашиваю!?