У всякой драмы свой финал - Валерий Пушной

Глеб пальцами правой руки слегка постукивал по столешнице, и это раздражало Андрея. Глеб видел это, но продолжал постукивать. Когда Андрей закончил, Глеб произнес идентично:

— И я хочу предупредить тебя, что мне хорошо известно твое прошлое, и я подозреваю, что оно постоянно находится рядом с тобой в твоей настоящей жизни. Я тоже подозреваю тебя во многих грехах, но я, в отличие от тебя, не могу обвинять бездоказательно, как это делаешь ты! Ты просишь, чтобы я повторил тебе то, что рассказал Дорчакову? Но какое отношение имеешь вы ко всем этим вопросам?

— Самое прямое! Потому что я друг Евы Нарлинской, над которой ты посмел издеваться! — сказал Ватюшков, сжал кулаки, и желваки у него на скулах заиграли.

У Глеба вспыхнула досада на себя за то, что дал согласие на эту встречу:

— Именно потому, что ты друг Нарлинской, я не вижу смысла дальше разговаривать с тобой. Кроме того, я подозреваю, что и тебе и Нарлинской лучше меня известно, кто убил Дорчакова? — ответил он.

Перекосив лицо, Андрей мгновенно пошел в разнос:

— Нет, я заставлю тебя ответить мне! Ты будешь со мной разговаривать! И никакая охрана тебя не спасет! Я устрою тебе трепку! — он угрожающе дернулся.

Сдерживаясь, Глеб тоже наливался внутренним взрывом. Обстановка за столом накалялась. Исай на шаг приблизился к Корозову. Андрей метнул на него мутный взгляд, морщась от солнца, которое резало глаза, прохрипел разъяренно:

— Вон, пес!

Глеб рукой остановил Исая. Андрей заглушил муть в глазах, предупредил:

— Я за Нарлинскую любому глотку порву!

— Я то же самое сделаю за Ольгу! — выдохнул в ответ Глеб. — Если с моей женой что-нибудь случится, то с Нарлинской я шкуру спущу! И никто не спасет ее от этого!

У Ватюшкова глаза вылезли из орбит, он захлебнулся возмущением. Это немыслимо, чтобы он выслушивал угрозы Ко-розова. Непроизвольно стал подниматься из-за стола.

Его охранник бросился к нему, но его тут же сбили с ног парни Исая и прижали к полу.

Андрей вцепился в крышку стола, как будто собирался сорвать его с места и запулить в Глеба.

Но Исай мгновенно оказался рядом с Андреем, положил руку на столешницу и глянул в злые глаза того. Андрей попробовал сломать взгляд Исая, но наткнулся на стену, которую лбом расшибить было трудно. Видя, что его не испугались, отступил.

Отодвинув оранжевый пластмассовый стул, Глеб встал. По щеке пробежала морщина. Андрей расширил ноздри и тоже встал:

— Ты об этом пожалеешь!

Корозов молчал. Зачем было еще что-то говорить, когда без слов все ясно. Ватюшков развернулся и, не смотря по сторонам, пошел к машине.

Его охранника отпустили. Шустро подхватившись, тот окинул всех беглым взглядом, визгнул:

— Лучше бы вам на свет не рождаться, ишаки тупые! Вы не знаете, с кем связались!

Андрей сел в авто и здесь дал волю своему негодованию. Уши водителя и охранника заложило от крика. Водитель попытался реабилитироваться:

— Я уже собирался из пушки палить.

— Так что же не палил, дурак?! — повторяя интонации Думилёвой, выкрикнул Андрей.

Водитель мигом убрался в свою скорлупу и притих. Охранник, приготовившийся тоже сказать несколько слов в свое оправдание, стиснул губы, боясь посмотреть на Андрея. Однако тот сам вспомнил о нем и прикрикнул:

— И ты дурак! Какого черта дергался?! Я сказал стоять, стало быть, надо было стоять!

— Я подумал… — неуверенно отозвался подручный.

— Думать я буду! Твое дело песье! — осек Ватюшков.

Автомобиль Андрея долго не трогался с места. Глеб с Исаем, стоя у стола, наблюдали за ним. Казалось, вот-вот Андрей снова вылезет и направится к Корозову, но этого не случилось. Авто, наконец, вздохнуло мотором и уехало с парковки. После этого Исай снял охрану, а Глеб направился к своей машине.

Андрею никак не удавалось вернуть себя в нормальное состояние. То, что он хотел выяснить у Корозова, он не выяснил. Ему подумалось, что Думилёва была права, когда говорила, что его на переговоры с Глебом отправлять нельзя. Теперь если она узнает, что он проявил своеволие в вопросе, который для нее имел большое значение, она съест его с потрохами.

Его ненависть к Глебу возросла многократно. Ярость разъедала, как кислота. Теперь даже если б Глеб оказался ни в чем неповинным, Андрей все равно разорвал бы его на клочки. И он сделает это обязательно, только выждет удобного времени и подберет удобный момент. Никто больше его не остановит. Корозову стало многое известно о нем, и, видимо, не только о нем, значит, его надо закопать глубже в землю.

Ватюшков принял решение.

Ольга уже долгое время находилась в неведении. Проходили дни, но никто не появлялся. Стены квартиры начинали давить. Хотелось выть он неизвестности. Охранники смотрели жадными глазами, как кобели на сучку, но ничего не объясняли и не прикасались к ней. Если она начинала донимать их своими вопросами, то обычно один из них отвечал:

— Молчи, жучка. Узнаешь все в свое время.

Но «свое время» никак не приходило, и она становилась нервной и злой. Телевизор осточертел, смотреть изо дня в день одно и то же опостылело. Неприкаянно мыкаться по комнатам было томительно. Пыталась разговаривать с охранниками. Те упорно не называли своих имен. И Ольга упростила для себя задачу: сама придумала им клички, сообщив об этом:

— Раз вы молчите, я буду называть вас по-своему. Не могу же я разговаривать с вами, как с оловянными солдатиками! Вот тебя я буду называть Флинтом, потому что у тебя на пальце золотой перстень и ты черный от загара, как пират. А тебя — Сильвером, потому что ты постоянно щуришь один глаз и много куришь. Согласны?

Флинт гоготнул и охотно ответил:

— Годится, жучка.

Сильвер тоже подал голос:

— Ладно, черт с тобой.

Ольга завела разговор, когда они, пообедав, вылезли из-за стола насытившиеся и довольные. Видя их благодушный настрой, спросила:

— Ну, скажи, Флинт, зачем меня похитили, и кто это сделал? Какое-то странное похищение.

Посмотрев недовольно, Флинт проговорил:

— Сто первый раз повторяю, не спрашивай, жучка, это опасно для жизни.

— Да, подруга, меньше будешь знать, больше проживешь! — добавил к его словам Сильвер.

— Тогда мне придется убежать! — сказала Ольга.

— Давай, жучка! — со смехом присвистнул Флинт. — Летать умеешь? Распускай крылья и — вниз. А что от тебя останется, посмотрим потом на асфальте!

Ольга отошла от охранников в комнату. В очередной раз добиться от них ничего не удалось. Либо они сами ничего толком не знали, либо боялись отвечать на ее вопросы. Подошла к окну, посмотрела на улицу, да, здесь и правда надо распускать крылья, без крыльев делать нечего, очень высоко.