Сочинения 1819 - Андре Шенье

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 153
Перейти на страницу:
как будто сам делает все то хорошее, что он побуждает делать других.

Но в начальную пору существования республик, когда добродетель была еще грубовата и сурова, когда каждый пекся лишь о том, чтобы прочнее устроиться в жизни, чтобы обработать землю, прокормить семью и защитить свою страну с мечом в руках, о литературе совсем не помышляли; люди трудились у себя дома, напрягали силы, неся воинскую службу; с малым опытом они мало что могли сказать в общественном месте; их славные деяния ждали повествователя, они же не заботились о том, чтобы рассказывать о чужих подвигах; вся литература сводилась к устной передаче пылких народных песнопений, всегда первого плода человеческого воображения; их гармоничные ритмы и живые описания патриотических войн и простых, первозданных вещей пробуждали мысль и воспламеняли дух.

Когда же основы государства были утверждены, благосостояние упрочено, враги изгнаны и люди начали наслаждаться досугом и изобилием, тогда во множестве родились мирные искусства. Время и глубокие перемены у себя дома и в чужих краях заставили людей на многое раскрыть глаза. Они стали искать славы, создавая памятники мысли. Они сочли справедливым даровать и обретать бессмертие как награду за заслуги; они принялись с энтузиазмом рассказывать о других или с точностью о себе; и, прославляя ради общественной пользы благотворные установления, поэты своими живыми картинами, ораторы — волнующими речами, историки — повествованием о людях, ставших великим примером, философы — убедительными рассуждениями заставили людей познать и полюбить тайны природы, права человека и сладость добродетели.

Конечно, тогда словесность была величественной и священной, ибо она была гражданственной: она внушала любовь к законам, к родине, к равенству, ко всему, что правильно и достойно восхищения, и отвращение к несправедливости, тирании, ко всему, что пагубно и ненавистно. А искусство писателя состояло не в том, чтобы приукрашивать блестящими и изысканными выражениями ложные или легковесные мысли, или вообще отсутствие таковых, но в том, чтобы стиль имел ту же силу и простоту, что и нравы, чтобы говорить так, как думаешь, как живешь, как сражаешься. Тогда словесность была окружена почетом, ибо она его заслуживала. Стало привычным уважать людей, которые делили со всеми общие труды и трудились еще и тогда, когда другие отдыхали; которые выделялись среди других граждан особым талантом; предупреждали о надвигающихся издалека опасностях; читали будущее в книге прошлого, использовали свои знания, опыт, память ради спасения страны; будучи столь же доблестными, как и другие, но более просвещенными, служили родине делом и словом. Поскольку эти люди были достойны уважения, то и занимали почетное место в обществе, становясь магистратами, законодателями, полководцами. Так продолжалось до тех пор, пока сохранились добрые установления, пока среди людей не было иного неравенства, кроме неравенства их заслуг и пока таланты, труд и целомудренная жизнь позволяли гражданину достигнуть всего, чего он вправе желать. Вскоре же, когда жадность, изнеженность, жажда власти и другие доводящие человека до крайности пороки исказили добрый порядок и извратили республиканский строй, когда несколько людей разделили между собой все, когда происхождение и богатство были поставлены превыше законов, когда народы начали продаваться и покупаться, когда низость одних и наглость других объединились, затем чтобы бедность и добродетель пребывали безвестными и презираемыми, тогда словесность оказалась вынуждена замкнуться в себе и сделать самое себя источником славы и орудием мщения. Тогда-то, более чем когда-либо прежде, люди стали жить исключительно ради словесности. Поскольку у них была отнята честь добрых деяний, они утешились, обретя славу тех, кто хорошо говорит. Писатели с пламенным красноречием напоминали о прошлых порядках, обрушивались на современные пороки, стараясь быть полезными хотя бы грядущим поколениям, оплакивали родину и, будучи не в состоянии освободить ее с оружием в руках и при поддержке своих приверженцев, изливали свое бесстрашное негодование на бумаге и порой, быть может, заставляли краснеть рабов и угнетателей.

Но такая смелость встречалась редко и была недолгой. Ибо по мере того, как время, деньги и энергичная деятельность укрепили тиранические государства, писатели, почувствовавшие опасность или привлеченные наградами, продали неправедным властям свой ум и свое перо, стали помогать им лгать и строить козни, научили людей забывать свои права и, состязаясь в угодничестве, превратили с тех пор искусство писать в искусство наполнять однообразные страницы хитроумной и тем самым еще более постыдной лестью. Низким торгашеским духом святая словесность была унижена, а человеческий род — предан. С тех пор благородные умы — если только те недостойные века порождали кого-нибудь, кого счастливая природа одарила более сильной душой и более здравым суждением, стали презирать литературу, ибо они читали лишь произведения тех жалких времен и пренебрегали изучением древней словесности, которая так и не смогла научить добродетели тех, кто похвалялся ее знанием. Но затем, переходя от одних замыслов, обязанностей, удовольствий к другим и устав от бурной и пустой жизни, не зная, как насытить душу, жадную до знаний и истинных почестей, они вновь обратились к словесности, отделили ее от писателей, расширили круг чтения; и, придя после размышлений к выводу, что, поскольку тирания изнашивается сама по себе, то могут сложиться обстоятельства, когда одна только словесность будет способна исправить зло, от которого она страдала и которое распространяла, — они время от времени стали браться за перо, чтобы ускорить, насколько это было в их силах, ее воскресение. Что до меня, то, выйдя из детского возраста и раскрыв глаза, я увидел, что деньги и интриги — почти единственное средство достичь всего; с тех пор я решил, не задумываясь о том, позволяют ли мне это обстоятельства, жить всегда вдали от всяких дел, в кругу друзей, в уединении и в самой полной независимости[575]. Пораженный видом раболепствующей литературы и рода человеческого, не помышляющего о том, чтобы поднять голову, я часто предавался развлечениям и заблуждениям пылкой и страстной юности. Но, всегда охваченный любовью к поэзии, к литературе, к знаниям; часто опечаленный и разочарованный своей судьбой или самим собой, всегда поддержанный друзьями, я обрел по крайней мере внутреннюю уверенность, что мои стихи и проза, оцененные или нет, будут поставлены в ряд тех немногих сочинений, которых не коснулась никакая низость. Поэтому даже в пылу молодости и страстей, даже в ту пору, когда суровая необходимость положила конец моей независимости[576], постоянно обдумывая мои любимые идеи и дома, и во время путешествий, и на прогулках по улицам, всегда питая, быть может, безумную надежду увидеть воскресшими добрые установления, пытаясь найти в истории и в природе вещей причины и проявления совершенства и упадка литературы, я

1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 153
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?