Загадки Петербурга I. Умышленный город - Елена Игнатова

Весь этот движущийся поток оглушает шумом: гремят окованные железом колеса дилижансов, дребезжат на стыках рельсов вагоны конки. Кучера и извозчики кричат на пешеходов, бестрепетно снующих по мостовой. Вот ломовик выкатил на рельсы конно-железной дороги, и вожатый конки яростно трезвонит в колокол. Никакого регулирования движения или мест для перехода улицы нет и в помине, хотя пешеходы частенько предпочитают мостовую тротуарам и переходят улицу где вздумается. Регулировщики появились на наиболее оживленных перекрестках незадолго до Первой мировой войны.

Тишина наступает лишь к ночи. Она приходит с окраин — в рабочих кварталах рано ложатся спать. В сумерках Невский проспект и центральные улицы ярко освещены; электрическим светом сияют витрины магазинов, окна ресторанов и театров. В пригородах видно розовое свечение неба над вечерней столицей, прибоем докатывается ее отдаленный гул. Петербург растет не только вширь, но и вверх: все выше его дома. Уходит в прошлое провинциальная тишина Песков или Петербургской стороны, теперь эти места застроены многоэтажными зданиями. В 1912 году Александр Блок записал в дневнике, что Большой проспект теперь главная улица «современного Петербурга, ибо Невский потерял свое значение».

«Мы помним строительство гостиницы „Астория“ и появление дома Елисеева, замену небольшого двухэтажного дома на углу Садовой улицы и Воскресенского проспекта большим зданием, в котором ныне размещается райисполком Октябрьского района[16], появление доходных домов и громадного универмага Гвардейского общества (ныне Дом ленинградской торговли)[17]… Каменноостровский проспект… превратился в прекрасную магистраль с большими, благоустроенными домами. Получился модный проспект с торцовой мостовой», — писали в своей книге «Из жизни Петербурга 1890–1910-х годов» петербургские старожилы Д. А. Засосов и В. А. Пызин.

Однако благоустройство и комфорт городской жизни определяются не только многоэтажностью домов, но и такими важными удобствами, как водопровод и канализация. Водопровод в Петербурге существовал уже несколько десятилетий: в 1863–1864 годах в центральных частях города провели первую сеть длиною в 115 километров; в 70-е годы водопровод появился в Василеостровской, Петербургской и Выборгской частях. С 1911 года водопроводная вода проходила двухступченчатую очистку, соответствующую требованиям санитарии.

С городской канализацией дело обстояло хуже. В прежние времена домовые уборные устраивали во дворах, в пристройках или в специальных помещениях на лестничных клетках. Нечистоты сливали в выгребной колодец во дворе; люди, чистившие эти колодцы, назывались золотарями. Нередко предприимчивые домовладельцы присоединяли выгребные колодцы своих домов к системе подземных уличных водостоков — так нечистоты попадали в реки и каналы. Грязь, зловоние, угроза инфекций, таившаяся в их воде, много лет были предметом тревоги медиков, темой дебатов в Городской думе. К началу века началось строительство городской канализационной сети. В 1917 году ее протяженность составила уже 486 километров. Из-за революции и последующей разрухи некоторым петроградским окраинам пришлось дожидаться этого существенного удобства еще десять лет.

Еще одно новшество в петербургских домах — телефоны. Первая линия телефонной связи появилась в Петербурге в 1882 году: она соединила Зимний дворец с резиденцией Александра III в Гатчине; в 1898 году начала работать первая междугородняя линия: Петербург — Москва. Однако телефон недолго оставался привилегией царственных особ и высших чиновников: в 1895 году в Петербурге было около четырех тысяч абонентов, а в 1911-м — свыше пятидесяти тысяч.

В начале века на улицах столицы появились автомобили. В 1913 году их насчитывалось около двух с половиной тысяч: государственных и частных; были и таксомоторы. Автомобили — предмет роскоши — и выглядели соответственно: просторные, сверкающие стеклом, металлом, кожей сидений. Все они иностранцы — в России производства автомобилей не было. Попав в уличный затор, автомобиль, в отличие от вульгарных соседей: конок, пролеток, ломовиков, оглашавших воздух звоном и криком, выражал нетерпение мелодичными звуками своего клаксона. Некоторые автомобильные клаксоны исполняли целые музыкальные фразы. По правилам уличного движения 1901 года скорость автомобиля в городе не должна превышать двенадцати верст в час.

Население Петербурга продолжало расти: с 1897 по 1913 год оно увеличилось в полтора раза, а население пригородов — в два с половиной раза. Город, как и раньше, притягивал людей. Мужчин в нем по-прежнему было больше, чем женщин; зато по количеству проституток и незаконнорожденных детей, отданных в приюты и воспитательные дома, он намного опережал другие города России. Потребность столицы в рабочих руках была велика: ведь число ее заводов и фабрик увеличилось за первое десятилетие века почти в полтора раза. Город «накачивался» новыми людьми, не задумываясь о возможных последствиях. В 1910 году семьдесят процентов его жителей по происхождению было из крестьянского сословия, бо́льшая часть их — горожане в первом поколении. К 1917 году коренные жители Петрограда, родившиеся и выросшие в нем, составят лишь 26,4 процента его населения, а остальные — приезжие, пришлые… Первая мировая война усугубила «великое переселение», продолжавшееся к тому времени уже почти полвека. В том, как разворачивались революционные события в Петрограде, сыграл роль и этот непомерный приток «чужаков». Омолаживающийся за счет прилива сил со стороны, город накапливал новую энергию. В ней был залог всего: блистательного искусства и великих потрясений, расцвета и гибели…

Как над просыпающимся вулканом, над Петербургом стоит темное облако. С высоты аэроплана видно, что и днем небо подернуто серой пеленой от дыма множества труб, а заводские окраины тонут в густом сумраке. «Ночь — на широкой набережной Невы около университета чуть видный среди камней ребенок, мальчик. Мать („простая“) взяла его на руки, он обхватил ручонками ее за шею — пугливо. Страшный, несчастный город, где ребенок теряется, сжимает горло слезами» (А. Блок. «Дневник»).

В 1907 году на улицах Петербурга появились трамваи. Первый маршрут проходил из центра города — от Александровского сада к Кронштадтской пристани на набережной Васильевского острова. По своему значению эта перемена в городской жизни сравнима, пожалуй, только с открытием метрополитена. Поначалу трамвайный вагон разделялся перегородкой на два класса, но вскоре перегородки сняли: пассажиры предпочитали не переплачивать за первый класс. Цена за билет была невелика, но все в трамвае было добротно, нарядно, солидно: лакированные скамьи, широкие окна, форменная одежда вожатого и кондуктора. На снимках, запечатлевших открытие первой трамвайной линии в Петербурге, мы видим солидных мужчин, сознающих важность своей профессии. Женщины — вожатые и кондукторы — появились лишь в годы Первой мировой войны.