Путь на эшафот - Виктория Холт

– Боже, спаси маленького принца! – выкрикивали люди.

Вдовствующая герцогиня Норфолкская почти не спала – так волновало ее это событие. Она была горда и в то же время испытывала дурные предчувствия. Она уговаривала себя, что Анна здоровая женщина, что роды пройдут благополучно, стараясь не думать об опасениях, которые возникали у нее, – она так хорошо знала короля. Бедная Катарина рожала одного за другим мертвых младенцев. Говорили, что она больна. Но когда она заболела? Может быть, ее болезнь вызвана тем, что она жила с Его Величеством? О таком никто не говорит, это измена. Но такая мысль приходит на ум даже самым верным подданным короля. Но Анна была здоровой девушкой, и это был ее первый ребенок. Она прекрасно чувствовала себя все девять месяцев беременности, а потому все должно быть в порядке.

В фруктовом саду, где зрели и наливались соком плоды, Катерина Ховард и Фрэнсис Дерхэм лежали обнявшись под тенью дерева, совсем не думая о событиях, которые должны были повлиять на ход истории.

– Почему бы им не согласиться на наш брак? – спросил Фрэнсис. – Да, я беден, но благородного происхождения.

– Они согласятся, – прошептала Катерина. – Обязательно согласятся!

– Поскорее бы! Когда герцогиня оправится от волнения, в котором она сейчас пребывает, она меня выслушает. Как ты думаешь, Катерина, я могу к ней обратиться?

– Да, – ответила Катерина. У нее был счастливый голос.

– Выходит, мы обручены?

– Конечно!

– Тогда называй меня своим мужем.

– Ты мой муж, – сказала Катерина, и он ее поцеловал.

– Как бы мне хотелось, жена моя, чтобы мы уехали отсюда, чтобы у нас был свой дом. Здесь я так редко тебя вижу.

– Да, очень редко, – вздохнула она.

– Я слышал, что фрейлины герцогини не слишком благопристойны и ведут себя вольно с мужчинами. Мне бы не хотелось, чтобы ты жила среди них.

– Со мной все в порядке, – ответила ему Катерина. – Ведь я люблю тебя.

Они снова поцеловались. Катерина притянула его к себе, почувствовав возбуждение, которое всегда охватывало ее при близости с возлюбленным.

Дерхэм целовал ее страстно. Эта девушка просто сводила его с ума. Но в отличие от Мэнокса он действительно любил ее, а потому чувства его были нежны и целомудренны. Она была такой юной, но страсть была ее неотъемлемой чертой. А он был безрассудным молодым юношей, смелым и мужественным. Стремление Катерины к тому, чтобы их отношения были завершены тем, чем обычно завершаются отношения такого рода, были настолько сильны, что он жаждал его осуществить.

Он настаивал на том, чтобы они поженились. Мысль о женитьбе наполняла его счастьем. Теперь они женаты, заверял он ее, потому что согласно законам английской церкви достаточно, чтобы два человека согласились заключить такое соглашение. Это рассеяло его страхи – ведь Катерина еще совсем девчонка. Теперь он называл ее своей женой, а она его мужем. Он был счастлив.

Он старался быть с ней тактичным и добрым. Он ничего не знал о ее отношениях с Мэноксом. Катерина не рассказала ему об этом не потому, что хотела скрыть, – просто Мэнокс ее больше не интересовал. Она попросила бабушку найти ей нового учителя музыки. Старая леди, слишком занятая дворцовыми делами, кивнула, и когда Катерина назвала имя одного пожилого человека, она снова кивнула. Теперь герцогиня не присутствовала больше на уроках музыки. Катерина почти совсем забыла о Мэноксе, хотя он искал с ней встреч, возмущенный, что она так внезапно с ним порвала. Он обвинял во всем Марию Ласселс и не скрывал своей ненависти и презрения к этой девушке. Катерине не хотелось встречаться с Мэноксом. Она думала только о Дерхэме и их любви.

– У меня есть план, – как-то сказал ей Дерхэм.

– Какой?

– Я хочу попросить ее милость взять меня к себе на службу.

– Ты думаешь, она согласится?

– Не исключено. – Он вспомнил, как однажды ее милость заметила его среди других молодых людей и даже сказала ему несколько слов. – Я попробую. Тогда мы будем жить под одной крышей и сможем общаться. О, Катерина, как я мечтаю об этом!

И Катерина мечтала об этом.

Ему так хотелось сказать ей, что им ни к чему ждать. Разве они не муж и жена? И Катерина только и думала о том, когда же он это скажет. Но он пока молчал. Они лежали в тени фруктового дерева на траве и смотрели в небо.

– Я никогда не забуду день, когда ты в первый раз назвала меня своим мужем, – сказал Дерхэм. – Буду помнить о нем до самой смерти!

Катерина засмеялась. Смерть казалась ей такой далекой, совсем неподходящей темой для разговора между двумя молодыми влюбленными.

– Я тоже, – ответила она ему и посмотрела в глаза. Они поцеловались. Они так жаждали любить друг друга супружеской любовью.

– Скоро я буду жить в доме герцогини, – сказал он. – И тогда мы будем видеться часто, очень часто.

Катерина кивнула.

Анна рожала ребенка на великолепной кровати, подаренной французским принцем. Король ходил взад-вперед в соседней комнате. Он слышал, как она стонет. Как он любил ее! Он боялся, что она умрет. Сейчас он чувствовал себя так же, как тогда, когда ему сообщили о ее болезни во время эпидемии. Он готов был взять на себя половину ее мучений. Он вспоминал прошлое, видел ее смеющееся лицо… Ведь Анна была душой веселья на праздниках и маскарадах. Вот она сидит рядом с ним на турнирах, такая красивая, такая не похожая на других, что ему трудно оторвать от нее взгляд и посмотреть на участников турнира. А вот она в его объятиях – его любовь, его королева.

Он чувствовал угрызения совести из-за того, что поссорился с ней и сильно ее расстроил, и это – тут у него выступил холодный пот – могло повлиять на рождение его сына.

Он ходил и страдал вместе с ней. Сколько еще это будет длиться? Сколько? Вены на его висках вздулись.

– Боже милостивый! Клянусь тебе, если с ней что-нибудь случится, многим не сносить головы!

Девушка, с которой у него недавно была интрижка, заглянула в комнату и улыбнулась ему. Ее послали к королю, чтобы его успокоить, но он смотрел на нее и не узнавал.

Он ходил, напрягая слух, а потом вдруг закрывал ладонями уши, чтобы не слышать стонов. Как вдруг услышал крик ребенка и через секунду уже стоял у постели, дрожа от нетерпения. В комнате было очень тихо. Фрейлины боялись на него взглянуть. Анна лежала бледная как мел, обессиленная и, возможно, без сознания.

– В чем дело? – заорал он.

Фрейлины переглядывались, надеясь, что кто-нибудь другой возьмет на себя деликатную обязанность сообщить ему сию неприятную новость.

Лицо короля побагровело, глаза горели. И он заорал не своим голосом:

– Дочь!

Он почти рыдал, он потерпел поражение, он был унижен.