Драконий катарсис. Изъятый - Василий Тарасенко

— Присмотрите за рогатым.

Наг поменьше размером и красной масти тут же взвился, нависая над туром, отчего тот лишь презрительно ухмыльнулся и демонстративно повел могучими плечами. Третий наг, черно-серебристый и в чем-то даже утонченный, с ленцой проворчал, разглядывая нас с Клэв:

— Форестесса, надо же… Какие красавицы иногда выбираются из Лесного Моря.

Черный медленно и тяжело двинулся ко мне, но почти тут же остановился, когда между нами возникла хрупкая фигурка Марата. Мой сын звонко сказал:

— Замри!

Наг недоуменно смерил взглядом Марата и небрежно качнул когтистой рукой, намереваясь смахнуть назойливую муху со своего пути. Но не тут-то было. Хоть внешний вид вервуда и сменился самым радикальным образом, сущность его осталась прежней. Черный ошеломленно зашипел, тряхнув ушибленной кистью, пристально уставившись на мальчишку. В его антрацитовых глазах полыхнул гнев, смешанный с опаской. Но теперь уже вмешался я:

— С детьми воевать ты мастак, тварь.

Нага передернуло. Он явно понял мою мысль. В нашу первую встречу он мимоходом покалечил свою гехай, эльфийскую девчонку-подростка. И сейчас не стерпел намека на собственную слабость. Черный едва не бросился в атаку, но смог удержаться — слишком странным для него оказалось происходящее. Взгляд темных глаз вновь метнулся с меня на Марата. Пятнистый наг с легким недоумением спросил:

— Ты перепил, что ли, Нэшессар? Крысеныша убрать не смог?

Бывший посол нагов в королевстве эльфов дернулся, как от плюхи, и ответил, раздувая ноздри на красивом лице:

— Сам попробуй, раз такой умный.

Пора было брать ситуацию в свои руки. Я чуть-чуть ослабил контроль над собственным телом и даже сам ощутил, как в комнате повеяло энергией ЖЕЛАНИЯ. Наг резко вдохнул и опустился у моих ног, не отводя завороженного взгляда. Красный наг судорожно вдохнул, перекрутился на месте и уставился на меня маслянистыми глазами, хрипло втягивая воздух. А вот черно-серебристый змей оказался покрепче. Он ринулся вперед и схватил за шею Марата, прошипев:

— Прекрати, крыса! Или я оторву ему голову.

Зерно ледяной ярости проклюнулось где-то ниже сердца, наполнив мир звоном. Позволить какому-то червю-переростку отнять у меня обретенного сына?! Комната вдруг стала темной и застывшей. В синеватом мареве тела нагов показались скоплениями странных светящихся нитей. А потом мой взгляд упал на Марата…

Красный клубок энергии возвышался над наглецом незыблемой скалой. Хлипкая энергетика нага почему-то судорожно цеплялась не за шею моего сына, а за мизинец на одной из лап ужавшегося вервуда. Картина была такой неожиданной и странной, что я не смог удержаться от смеха. При этом стало понятно, почему наг устоял перед моей силой: у него не было… э-э-э… мужской силы. То ли из-за старого ранения куда не надо, то ли из-за еще чего, но передо мной маячил неполноценный.

Естественно, наг приписал смех своей ущербности. Он не мог подумать иначе — лишь о том, что смеются над его несостоятельностью, — так много места занимала проблема в подсознании. И черно-серебристый попытался выполнить угрозу. Красная суть Марата в ответ преспокойно откусила часть энергетических нитей нага…

Дикий вопль вырвал меня из того странного состояния, в котором были видны жизненные токи живых существ. Наглец выл на полу, снося ударами хвоста остатки мебели и сгребая ковры. Правой руки у него не было, а из огрызка хлестала кровь. Через пару секунд от кровопотери змей затих. Красный наг, словно очнувшись, кинулся в атаку на меня, посчитав, наверное, что всему причиной я. Но черный посчитал атаку покушением на свою собственность, попав под влияние моей способности. Он встретил красного одним-единственным ударом в грудь.

Красный захрипел и сполз с окровавленной руки черного на пол, пронзенный почти насквозь. И словно янтарная патока заполнила комнату. Мелодичный голос насмешливо сказал:

— Браво-браво… Не успели прибыть в столицу, как уже два трупа.

Я не без труда перевел взгляд на говорившего. Оказалось, во время разборки в камеру успели вползти еще три змея. Огромный наг чистейшей серебряной масти невозмутимо взирал на картину побоища, а рядом с ним на две головы ниже покачивалась на изумительно красивом золотом хвосте изящная нагайна, увешанная амулетами, фенечками и просто ленточками. На ее прекрасное лицо хотелось просто смотреть, как на произведение искусства. Третья, тоже нагайна, оказалась еще меньше — явно молодая. Ее кислотно-салатовый окрас просто вынес мне мозг. Эта юная змейка большими глазами озиралась вокруг себя, позвякивая тонкой работы серебряной цепочкой, вившейся от серебряного же ошейника до браслета на правой руке золотой. Довольно неожиданно было увидеть нагайну-невольницу. Но она сейчас интересовала меня в последнюю очередь.

Сосредоточенным усилием воли я смог освободиться от невидимых пут и уже пристально уставился на новых посетителей. За их спинами мелькнуло хмурое лицо Зелесса Нашшана, и я все понял. Серебристый гигант — это не кто иной, как сам император нагов… Я тут же почтительно поклонился серебряному змею, на что тот вежливо кивнул и спросил:

— И что послужило причиной их смерти, принц Террор?

Голос у императора оказался густым, обволакивающим и низким. Совсем не тем, что можно было ожидать. Я попытался объяснить:

— Этот черный давно хотел наложить на меня лапу. Но он плохо обращается с гехаями. Я должен был его наказать.

— Его? — Император вскинул брови. — Но не этих же несчастных.

— Они под руку подвернулись, — пожал я плечами, настороженно глядя в глаза Ашшанапалу Третьему Тессениду.

Серебряные озера холодной рассудительности на миг окрасились искорками иронии. Император сказал:

— Случайно, значит… Что же будет, если намеренно?

— Позвольте, ваше императорское величество, — подалась вперед золотая нагайна, окутанная медово-янтарными локонами длинных волос, распущенных по плечам, спине и точеной груди.

Браслеты змеи звякнули множеством колокольчиков. Наши взгляды встретились. И я понял, что эти солнечные глаза таят смерть, быструю и неотвратимую. Золотая улыбнулась:

— Слаб… Ты пока очень слаб, ненаследный принц Сладкий Террор… Но в твоих силах наполнить мир любовью. Почему ты выбрал кровь и страх?

Эта странная нагайна действительно могла прибить меня одним движением мысли — я почувствовал это каждым волоском на коже. Не ответить ей было нельзя.

— Никто не вправе решать за других, кому с кем и для чего создавать союз. Никто не вправе мутить разум и сознание живых существ. Никто не вправе убивать другого только за то, что он не такой, как другие.

— Это ты о гехаях, я правильно понимаю? — уточнила красавица-змея.

— Прежде всего о них, — подтвердил я. — Но не только.

— Наши вековые традиции нельзя нарушать так стремительно и резко, как того хочешь ты, — тоном учителя сказала золотая.